Анисим Гиммерверт - Майя Кристалинская. И все сбылось и не сбылось Страница 72

Но это — за окнами вагона. А в городах шла реальная жизнь гастролирующего артиста — концерты, концерты, концерты, бесчисленные залы, полуразвалюхи-автобусы, увозящие в гостиницу, ночь в номерах, где на ладан дышит мебель, а утром завтрак в полупустой комнатушке гостиничного буфета, чистеньком, но с ограниченным ассортиментом блюд и напитков.

Выносливость — вещь необходимая для любого человека, если он хочет добиться успеха или, по крайней мере, твердо стоять на земле. Она непременно нужна и гастролеру, она приходит не сразу, нужно приноровиться к предлагаемым обстоятельствам, о которых говорил великий вождь театральных реалистов. Гастроли — самый реалистический из всех видов искусств, подвластных артисту.

Экзамен на выносливость выдержан, на Ново-Рязанской встречают героиню пирогами и расспросами. Впереди — короткий месяц в Москве с репетициями днем и концертами вечером, и снова застучали колеса: «тук-тук-стык», «тук-тук-стык», и полетели назад километры с расставаниями, поцелуями и слезами на платформе, с лаконичным — «звони», «береги себя», «жду»… С ней никто не прощался, никто таких слов не говорил. Один принц не стал для нее королем, другой еще не расправил алые паруса своего галиона. Вместе с километрами дорог бежали дни, километры росли, а дни таяли. Саратов — Ташкент — Оренбург — Куйбышев. Ее имя рядом с именем Гюли Чохели на афишах, и аплодисменты с ней поровну, обе молоды, не слишком честолюбивы, по-сестрински заботливы друг к другу. Спустя год Гюли переехала в Тбилиси и в Москву теперь приезжала на гастроли.

И раскручиваются в обратную сторону километры, намотанные на колеса последнего поезда, — и снова Москва.

Настали самые короткие дни, когда ранние сумерки накрывали грязно-снежной мглой усталый город, подходил к своему финишу год, и Дед Мороз собирал в свой мешок подарки для верящих в добрые сказки ребят, а взрослые, уже давно расставшиеся с этими сказками, на стыке старого и нового годов желали своим близким того, на что можно надеяться в этой жизни и что заключено в слове «счастье», продолжая верить в убегающую ланью удачу. Произошло внезапное отрезвление от хрупких, как гарднеровский фарфор, иллюзий — веры в незыблемость того, что уже достигнуто. В оркестре произошло сокращение штатов по воле всесильного министерства, которому подчиняется Всероссийское гастрольно-концертное объединение, а ВГКО подчиняется оркестр.

Сокращение — это болезненная процедура не только для тех, кого сокращают, но и для тех, кто волей начальства выполняет эту неприятную обязанность.

Майе о ее сокращении сказал Котяков со страдальческим выражением лица. Лундстрем, увидев ее глаза, полные слез, лишь развел руками.

— Да, — сказал Олег Леонидович, — меня вынудили поступить так, и мне это больно. Есть приказ — сократить состав и вокалистов. Должна быть только одна певица — джазовая. Значит, должна остаться Чохели. Поверьте мне, я протестовал, я вас очень ценю, Майечка…

Майя вспомнила КБ, жесткие распоряжения Яковлева и безукоснительное их выполнение подчиненными. Лундстрем не властен что-либо изменить, он всего лишь дирижер, а не влиятельный чиновник.

Расставаясь, Майя расплакалась.

Лундстрем душой не кривил: кто мог посчитаться с мнением человека, случайно оказавшегося в Москве, — не помоги Шостакович, сидеть бы ему в Казани весь свой век; к тому же он без звания и наград, без умения организовать телефонный звонок, а только совокупность того и другого играет решающую роль в чиновничьих кабинетах, где вызревают судьбоносные решения.

Народный артист России, лауреат Государственной премии — единственный среди джазменов, — кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» III степени — вот что такое Олег Леонидович Лундстрем сегодня.

А в конце пятидесятых он был просто «каким-то» Лундстремом, приехавшим в СССР из Шанхая, да еще и полушвед.

И не висели тогда на сцене во время концерта его оркестра две литеры — «О» и «Л».

Лишенному театра актеру не выжить, впору переехать в другой город, если в своем некуда больше податься, или переквалифицироваться в управдомы. Певцу проще: оставшись без оркестра, он может «продаться» организации, которая держит концерты в своем кулаке, и ездить со своим аккомпаниатором по городам и весям, неплохо зарабатывая на жизнь, но певцу, расставшемуся с оркестром, в котором он являлся законным солистом, не хватает размаха, подлинной музыки, в обрамлении которой его голос звучит лучше, ярче, рельефнее — в хрустальной вазе хорошо смотрится даже скромный букет.

Сегодня оркестр — редкий гость на сцене, анахронизм; у каждого певца, мало-мальски заметного, свой небольшой состав, а то и просто синтезатор с ударником и бас-гитарой, вроде не хуже оркестра. А сорок лет назад, когда и песня была другой, и исполнитель другой, приглашение петь с оркестром было равносильно объяснению в любви.

Теперь уже Майя не могла без оркестра: выбор есть — Утесов, Цфасман, Минх, Ренский. И — Рознер с его джазом — дирижер, трубач, новатор. И она решила, что пойдет к Рознеру, несмотря на то что ее звал к себе Ренский. Майя отказала Ренскому, сжигая за собой мосты, она нацелилась на Рознера, понимая, что уже имеет право выбирать сама. В гастрольных турне оркестра Лундстрема со сцены ее так просто не отпускали ни разу, обязательно заставляли петь сверх программы, и она обычно выбирала «Тишину».

Атрибуты популярности не замедлили явиться — о ней писали местные газеты, иной раз в превосходных степенях, называя одной из лучших молодых столичных певиц; газетчики приходили к ней в гостиницу, и она давала интервью, рассказывая о себе как можно короче и скромнее, поила их чаем с московскими конфетами и не спрашивала, когда интервью можно прочесть в газете. Добирались ли слухи о ее успехе до Москвы, она не знала, сама же считала, что все идет как нельзя лучше.

И вдруг — этот неожиданный удар…

Не все так просто в этом лучшем из миров. Например, желания часто не сообразуются с возможностями, а возможности не всегда соответствуют желаниям. А когда они отвечают друг другу взаимностью, могут произойти чудеса. Так случилось на этот раз. Оказалось, что сам Рознер ищет певицу. Оркестр покинула Ирина Бржевская, ушла против его воли, несмотря на уговоры. Талантливая, перспективная певица — замену ей не так легко найти. И Рознер ищет. Что значит — «Рознер ищет»? Желающих работать у него много, но Эми Игнатьевичу нужна певица особая, не похожая на других. Пусть без громкого имени, имя он сделает. И, увидев перед собой Майю, которая пришла к нему без звонка, узнав о поисках Рознера, он расплылся в широченной улыбке, так что его изящные черные усики полезли на щеки, — и выпалил свое знаменитое на всю музыкантскую Москву: «Холера ясна!»