Иван Павлов - И.П.Павлов PRO ET CONTRA Страница 72

Может быть, кому-нибудь кажется, может быть, кто-нибудь подумает, не вышло ли это из-за большой горделивости челове ка, что его мнение было забраковано. Но в этом отношении мы имеем положительный случай. Около того времени, когда он поступил в Академию, 3 года спустя что ли, поднялся вопрос о том, чтобы его пригласить в Академию наук. И дело это проис ходило для него совершенно неведомым образом. Он очень удив лялся, как это происходит. Почемуто немцыакадемики (а надо сказать, что тогда Академия наук сплошь состояла из немцев: они очень строго относились к выбору в Академию русских)… около этого времени начинают этого самого Ивана Михайлови ча приглашать и знакомить с разными немецкими академика ми. Он недоумевает, что это значит. Потом он выражается так в своей автобиографии: «Кажется, что они испытывали мою куль турность». Он и обратил внимание на то, что при его посещении никакого испытания его учености не происходило, а потом, как подтвердили его заграничные коллеги, наводили точнейшие справки о его учености. Затем, после всех этих приготовлений (или испытаний, скажем), к нему от них является один из его товарищей по Академии, единственный русский академик — химик Зинин. Зинин свозил его к большой знаменитости тогдаш ней немецкой и русской — к эмбриологу Бэру, который был в Академии представителем кафедры анатомии и физиологии. Вслед за тем он объяснил ему (я буду читать подлинными слова ми Ивана Михайловича): «Он заявил мне, что меня хотят вы брать в академики». Дальше я читаю: «Зная себе цену, я понял, что меня выбирают по поговорке: “На безрыбье и рак рыба”. К тому же я не имел никаких оснований думать, что окажусь до стойным такой высокой чести в последующей деятельности. Жить же чужим умом я не хотел, поэтому наотрез отказался. Вскоре затем ко мне на нашу квартиру приехал непременный секретарь Академии наук Миддендорф, уговаривая меня изме нить решение. Но желая разом отделаться, я сказал ему, что не хочу посвятить себя чисто научной карьере и буду заниматьс медицинской практикой — чем дело и кончилось». Как вы ду маете! Не можно ли это считать излишней роскошью человече ской культурности и т.д.? Может быть, можно обойтись в дей ствительной жизни без этого? Нет, я не думаю. Нет, это есть основа и вообще жизни, и научной деятельности...

Господа, в знак почтения к памяти выдающегося русского человека, редкого сочетания огромного ума с редкой чистотой и высокой нравственностью, приглашаю присутствующих под няться на несколько мгновений.

Господа, так как жизнь такого человека, как Иван Михайло вич, с таким умом, с такими чувствами, внешне представляет огромный и поучительный интерес, то мы чрезвычайно заинтересованы выслушать все, что нам скажут люди, имевшие счастье быть причастными к его деятельности. Я не был его учени ком, я только встречался с Иваном Михайловичем несколько раз, а это были его ученики. Мы должны быть им благодарны за эти сообщения об Иване Михайловиче.

<26 декабря 1929>

Интеллет человекообразных обезьян

Что такое интеллект, разумность — стародавняя, тысячелет няя тема психологии, но до сих пор остающаяся полной для нее неопределенностью. Это я должен заключить по крайней мере из книги Келлера об интеллекте человекообразных обезьян, со держащей описание опытов автора над несколькими шимпанзе в Биологической станции на острове Тенерифе. Проф. Келлер, не давая в этой книге критерия разумности, тем не менее на осно вании своих опытов приписывает обезьяне разумность, причем опирается на два следующие факта. Обезьяны, решая какую-нибудь заданную им задачу, после нескольких неудачных попы ток прекращают их и, оставаясь несколько времени в некоторой неподвижности, затем решают ее разом. Отсюда делается вывод: они думают в это время, как и мы. И другое, что при этом слож ная процедура исполняется именно без замедления и разом. Отсюда вывод: у них в это именно время складывается в голове полный образ (картина) предстоящего действия, происходит истинно разумный акт.

(А может быть, ничего нет? Может быть, это только отдых или угасание после напрасных и нелегких усилий, которое исследо ватели условных рефлексов видят постоянно, когда деятель ность, вызываемая соответствующими сигналами, не увенчивается успехом, не подкрепляется?) 1

Таким образом, заключение делается на основании невидимо го, только предполагаемого. А между тем как видимое, когда обезьяной предварительно делаются разные усилия, применяя при этом методы опыта и ошибок, отбрасывается как почемуто неинтересное.

При таком отношении к делу разумность фактически осталась совершенно неопределимой! А казалось бы наоборот, что тща тельным наблюдением предварительного периода проб и ошибок и можно было бы подойти к тому, из чего состоит, из каких элементов, разумный образ поведения, тогда-то и можно было дей ствительно видеть глазом механизм мышления. Это и есть на самом деле. Благодаря случайному подарку одному из сотрудни ков Биологической станции в Колтушах под Ленинградом двух шимпанзе я с П. К. Денисовым мог наблюдать взрослого самца, когда он решал одну из задач, предлагавшихся обезьянам пси хологами Келлером и Иерксом, задачу, именно доставание вы соко подвешенных плодов посредством нагромождения несколь ких ящиков. Эти ящики у нас были разной величины, вероятно, в пределах от одного [метра] до 20—30 см и сначала не всегда формы чистого куба, несколько прямоугольных, числом 6. Ре шение задачи происходит теперь уже месяца тричетыре и, ве роятно, скоро завершится постоянным и быстрым исполнением. Случайные и медленные решения были уже давно. Это есть до вольно сложная техническая задача, требующая очень многих знаний о механизме отношения вещей, — и эти знания частично уже имелись у животного, а часто на наших глазах приобрета лись им, и только очень постепенно складывались в правильную систему. Каждое отдельное знание есть ассоциация, предложение, мысль, знание, и они должны быть связаны в правильную цепь. Сами ассоциации могут быть как правильными, полезными, так и неправильными и вредными. Правильные подкрепля ются успехом, вредные в конце концов исключаются неуспехом, задерживаются неподкреплением .

Вот эти элементарные ассоциации, или знания, или мысли.

Самая первая — это ящики должны стоять точно под плодом, т.е. тем цель достижимее, чем короче до нее расстояние, а глазо мер у обезьян развит чрезвычайно при их практике в прыгани ях. Только в таком случае плод достигается, усилия оправдыва ются успехом; всякие постройки в стороне напрасны, бесплодны. Постройка в стороне, если она делается иногда, то перенести ее оказывается невозможным, не под силу животному, она при этих попытках разваливается.