Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас Страница 72

— Интересно знать, чего вы достигли?

Слова эти вонзились, как кинжал.

Так провели они весь день. Ночью разразилась гроза. Все сидели в пещере, тесно прижавшись друг к другу. Дождь молотил по камням, ураганный ветер вырывал с корнями деревья, оглушительные удары грома сливались в сплошную канонаду. А Джон Браун спал сном праведника, не слыша ничего вокруг.

Когда гроза кончилась, Дуглас вылез из пещеры. Было утро. Под ногами бежали широкие ручьи. На соснах еще висели клочья облаков, и с горных вершин сползал туман, но небо уже очистилось, и вот-вот должно было выглянуть солнце. Чудесно пахло землей, омытой дождем. Все обещало великолепный день — природа смеялась над Дугласом!

Позади послышались шаги. Не оборачиваясь, Дуглас догадался, что это Джон Браун. Он знал его решительную походку, его упругий шаг.

— Дуглас, — спросил Браун, и по голосу его чувствовалось, что за ночь он хорошо отдохнул. — К какому решению вы пришли?

Дуглас продолжал стоять к нему спиной. Ощущая неимоверную усталость, телесную и душевную, он ответил:

— Я еду обратно.

Старик не проронил ни слова. Дуглас порывисто обернулся, и в глаза ему бросилась прямая, стройная, озаренная светом фигура; легкий ветерок шевелил мягкие седые волосы, морщинистое лицо на фоне неба казалось выточенным. С горестным стоном Дуглас упал на землю и обхватил руками худые колени старика.

— Джон, не делайте этого! Вас убьют! Вас там всех уничтожат! Живыми вам оттуда не выбраться! Умоляю вас, Джон Бруан, не делайте этого! Не надо!

Рыдания сотрясали его тело, он никак не мог успокоиться.

— Полноте, Дуглас! — Браун поднял его за плечи и, прижавшись к нему лицом, заговорил, как с ребенком. — Стыдно вам! Все обойдется прекрасно. Пойдемте со мной тоже, — сказал он, заметив, что друг его начинает успокаиваться. — Пойдемте со мной, увидите, как все будет хорошо!

Но Дуглас только повел головой и снова припал к жестким, узловатым ладоням.

— Это для меня самое трудное! Я не могу пожертвовать своей жизнью. Много лет назад, еще в Мэриленде, я дал себе клятву жить. Это мой долг, Джон!

— Я могу обещать вам надежного телохранителя, — с усмешкой предложил Браун.

Дуглас сделал протестующий жест и умоляюще посмотрел на старика.

— Неужели нет никакого способа убедить вас отказаться от этого плана? — воскликнул он.

— Нет, никакого! — ответил Джон Браун. Он осторожно высвободился и, любуясь красотой лучезарного утра, отошел на край ущелья.

А Дуглас тяжело опустился на землю.

— Даже если вы и правы, — медленно заговорил Браун, — даже если операция в Харперс-Ферри провалится и меня ждет там смерть, я все равно обязан это сделать. До нынешнего дня мне никогда не приходилось думать, что я останусь без вашей поддержки. Но сейчас, когда этот факт стал для меня ясен, я понял другое: что могу спокойно умереть только в том случае, если вы останетесь живы. Так что предлагаю кончить этот разговор. Может быть, такова воля божья!

Дуглас заставил себя сесть. Он был совершенно обессилен.

— Я должен сказать Грину, — проговорил он.

Джон Браун повернулся к нему. Лицо его было спокойно.

— Ах, да — четким голосом сказал он. — Что ж, забирайте его!

В эту минуту из пещеры показались Шилдз Грин и Каги. Оба несли в руках рыболовные принадлежности.

— Шилдз, я уезжаю, — сказал Дуглас. — А ты?

В разговор вмешался Джон Браун. Просто и без лишних слов он пояснил:

— Вы оба слышали, что Дуглас против моего плана. Он предсказывает нам неудачу в Харперс-Ферри, говорит, что нас там всех перебьют. — Он помолчал, потом договорил: — Может быть, это и правда.

Дуглас ждал, что скажет Шилдз Грин, но тот лишь молча глядел на него. Тогда Дуглас спросил:

— Ну, как ты решаешь?

Император переложил удочку с плеча на плечо и перевел взгляд на Джона Брауна. Дуглас понял все и без слов, но Шилдз Грин посмотрел ему в глаза и ответил:

— Нет уж, я пойду со стариком.

С этими словами он повернулся и вместе с Каги побежал вниз к ручью.

Джон Браун протянул Дугласу руку и, помедлив, сказал:

— Уходите скорее и ни о чем не жалейте! У вас свое дело, а у меня — свое.

Дуглас не оглядывался, спускаясь по мокрым и скользким камням. Ни разу еще за прожитые годы не чувствовал он себя таким несчастным, ни разу еще жизнь не казалась ему такой пустой и мрачной, как в тот час, когда он уходил из горного убежища, чтобы жить во имя свободы. Он оставил Джона Брауна и Шилдза Грина умирать во имя свободы. Чья доля была завиднее?

ГЛАВА 13

ДАЙТЕ ИМ ОРУЖИЕ, МИСТЕР ЛИНКОЛЬН!

Сообщение о событиях в Харперс-Ферри потрясло Вашингтон.

«Нападение на федеральный арсенал! Рабы обращены в бегство!», «Безумец из Канзаса неистовствует!», «Рабы вооружены!»

Паника охватила весь Юг, на Капитолийском холме [9] весть была воспринята как землетрясение.

Джек принес домой «Нью-Йорк геральд», и Эмилия прочла о том, как Джон Браун лежал на соломе, истекая кровью, а рядом с ним бездыханные, холодные тела двух его сыновей. Губернатор Уайз, приготовившийся произнести «Виновен!», отступил и не посмел ничего сказать, столкнувшись с такой смелостью, силой духа и искренней верой.

— Позади у нас вечность и впереди вечность, — недрогнувшим голосом заявил Джон Браун. — А этот миг посередине, каким бы долгим он ни показался, занимает всего лишь какую-нибудь минуту. Вы меня ненамного переживете, поэтому я советую вам приготовиться. Я-то готов. На вас лежит огромная ответственность, и вы обязаны подумать о ней. Со мной вам легко разделаться, но главный вопрос все равно должен быть решен… То, что происходит сейчас, это еще не конец.

Люди спрашивали друг друга:

— Что он, в самом деле, сумасшедший?

Но все объяснения Брауна были предельно просты:

— Я пришел сюда освободить рабов! Я действовал из чувства долга, и я готов подчиниться своей судьбе, но я считаю, что местный народ отнесся ко мне несправедливо. Я мог вчера убить кого хотел, но у меня не было намерения убивать, и я бы не убил никого, если бы они не стали первыми стрелять в меня и в моих товарищей. Я мог бы разграбить и сжечь весь город, но я этого не сделал; я хорошо обращался с заложниками. Если бы мне удалось собрать негров, в следующую операцию мы были бы в двадцать раз сильнее. Но я потерпел поражение.

Со стариком разделались («Что о нем толковать, безумец!»), не пощадили и его соратников («Тоже безумцы!»): одних убили, других взяли в плен. Все благополучно кончилось, потери оказались невелики. Скоро неприятный инцидент забудется…