Михаил Колесников - Сухэ-Батор Страница 72

Верный сын и ученик Ильича, он мог сейчас доложить вождю мирового пролетариата о победе Народной революции в далекой степной Монголии.

На вокзале делегацию встретили представители Советского правительства. Делегатов разместили в гостинице.

Москва переживала трудные времена. В стране свирепствовал голод, к восстановлению разрушенного хозяйства еще только приступали. Но кто-то позаботился, чтобы представители Монголии не испытывали недостатка ни в чем. Их водили в театр, в кино, к ним был приставлен переводчик.

— Сегодня к вам приедет в гости командующий войсками Украины и Крыма Михаил Васильевич Фрунзе, — сказал Сухэ-Батору переводчик.

Джанджин заволновался. О Фрунзе он слыхал много еще в Иркутске. Это был полководец Ленина, один из создателей пролетарского военного искусства. Это он командовал Восточным фронтом, громил Колчака, был командующим Туркестанским фронтом, и это обстоятельство почему-то особенно привлекало джанджина к Фрунзе.

Открылась дверь, и в номер вошел плотный среднего. роста человек в военной форме. Сухэ-Батор поднялся навстречу, и они обменялись крепким рукопожатием.

— Рад встрече, товарищ Сухэ-Батор, — просто сказал Михаил Васильевич, будто они встречались до этого много-много раз. — Товарищи, приезжавшие из Сибири, не единожды рассказывали мне о вас, о ваших победах, о ваших отважных красных цириках. Ваши красномонгольские партизанские отряды и вы лично оказали, как союзник, большую помощь Советскому государству. Мне поручено преподнести вам именной подарок.

Глаза Сухэ-Батора радостно вспыхнули. Он бережно принял протянутую Фрунзе шашку в золотой оправе, поцеловал ее.

На столике появились чашки с густым чаем.

Полководцы двух революционных государств сидели рядом и вели неторопливую беседу.

Фрунзе расспрашивал о последних боях в Монголии, называл фамилии командиров полков. Знал он и Щетинкина, и Бакалова, и других красных командиров. Через несколько дней Михаил Васильевич должен был отправиться с дипломатической миссией, имевшей задачу установить дружественные отношения между украинским народом и Турцией. В Москве он был проездом.

Сухэ-Батора интересовали действия интернациональных формирований и частей на фронтах гражданской войны.

— Формирования интернационалистов носят добровольный характер, — сказал Фрунзе. — На Верхотуринском направлении, например, против колчаковцев дрался китайский полк товарища Жен Фу-чена. Это были стойкие, преданные революции бойцы. Жен Фу-чен отдал жизнь за общее дело, и это была для нас большая утрата. Действовали китайские подразделения и на Туркестанском фронте и на других фронтах. Интернациональные части возникали повсюду. Румыно-венгерский полк сражался на Украине, интернациональный полк вместе с дивизией Чапаева боролся за Уфу и Оренбург. Советскую Россию защищали сорок тысяч китайцев, восемьдесят тысяч венгров, десятки тысяч чехов, немцев, поляков, корейцев…

— Да, я слышал, — отозвался Сухэ-Батор, — в Иркутске, была создана польская рота. Наше дело общее. Наша общая родина — революция.

У подъезда мелодично запел автомобильный гудок. Фрунзе встал:

— Владимир Ильич приглашает монгольскую делегацию в Кремль…

Сердце Сухэ-Батора забилось сильнее. Значит, через несколько минут это совершится!.. И то, что было, и то, что скоро будет, — все, как удивительный сон, как будто не Сухэ, сын простого кочевника Дамдина, а кто-то другой преодолел необозримые пространства и вот теперь увидит Ленина, будет разговаривать с ним.

Ленин!.. Ленин!.. Ленин!..

И пока автомобиль катил по московским улицам к Кремлю, Сухэ-Батор пытался унять непонятный озноб, ничего не видел и не слышал.

Кремль… Древние зубчатые стены, широкие ворота.

Делегаты вошли в просторную светлую комнату, из окон которой открывался вид на Красную площадь.

Из-за стола, заваленного бумагами и книгами, поднялся невысокий человек с острой бородкой и монгольским разрезом глаз. Его смуглое лицо было по-отечески приветливо. Он пошел навстречу Сухэ-Батору. У Сухэ-Батора перехватило дыхание. Он передал Владимиру Ильичу шелковый плат счастья. Ленин принял хадак, ласково улыбнулся, выслушал слова привета и легонько обнял Сухэ-Батора.

И внезапно вся скованность Сухэ-Батора пропала. Он успокоился, почувствовал себя легко и просто. Ленин усадил делегатов в кресла. Завязалась беседа. Ленин расспрашивал о положении дел в Монголии, а Сухэ-Батор, не отрываясь, смотрел на его высокий мудрый лоб.

Делегаты задавали вопросы Ильичу:

— Как вы, товарищ Ленин, относитесь к созданию в нашей стране Народно-революционной партии и что является главным для нас?

Ленин разъяснял делегатам международное положение Монголии и указал, что, в силу географического положения Монголии, империалистические державы в случае войны будут стремиться захватить ее и превратить в плацдарм военных действий против другой страны. Поэтому единственно правильным путем для всякого трудящегося Монголии является борьба за государственную и хозяйственную независимость в союзе с рабочими и крестьянами Советской России. Эту борьбу изолированно вести нельзя, поэтому создание партии монгольского аратства является условием успешности борьбы.

— Будет ли победоносной национально-освободительная борьба?

Ленин ответил:

— Я сам участвую в революционном движении тридцать лет и по личному опыту знаю, как трудно любому народу освободиться от своих внешних и внутренних поработителей. Но, несмотря на то, что Монголия страна скотоводческая, а основная масса населения ее пастухи, кочевники, она достигла в своей революции больших успехов, а главное — закрепила эти успехи созданием своей народно-революционной партии, задача которой — стать массовой и не быть засоренной чуждыми элементами.

— Не следует ли народно-революционной партии превратиться в коммунистическую?

— Я этого не рекомендую, так как «превратиться» одной партии в другую нельзя.

Разъяснив сущность коммунистических партий, как партий пролетариата, Владимир Ильич сказал:

— Много еще надо будет поработать революционерам над своим государственным, хозяйственным и культурным строительством, пока из пастушеских элементов создастся пролетарская масса, которая впоследствии поможет «превращению» народно-революционной партии в коммунистическую. Простая перемена вывески вредна и опасна.

Ленин широко развил делегации идею возможности и необходимости некапиталистического развития Монголии; причем главным условием, обеспечивающим переход на путь некапиталистического развития, явится усиление работы Народно-революционной партии и правительства, чтобы в результате этой работы и усиления влияния партии и власти росли кооперативы, прививались бы новые формы хозяйствования и национальной культуры, чтобы вокруг партии и правительства сплачивалось аратство за экономическое и культурное развитие страны. Только из островков нового хозяйственного уклада, созданного под влиянием партии и правительства, сложится новая, некапиталистическая экономическая система в аратской Монголии.