Диан Дюкре - В постели с тираном 2. Опасные связи Страница 74

Век левого движения и… женщин

Мира тем временем, пользуясь своим положением в университете, налаживает собственные связи посредством участия в бесчисленных конференциях и встречах иностранных делегаций. Также она пишет научные статьи, в которых излагает свои твердые марксистские – хотя и отнюдь не догматические – взгляды.

Ее стремление к свободе заключается прежде всего в обновлении отношений между мужчинами и женщинами, о которых она очень любит поразглагольствовать. Она выступает за открытый и толерантный феминизм, полагая, что нужно просто уравнять роли мужчин и женщин как в обществе в целом, так и внутри каждой семьи: «Феминизм возник как реакция на положение, в котором исторически оказалась женщина, и он не предполагает – по крайней мере, в своей сущности – агрессивного отношения к мужчинам. Как раз наоборот»[227]. По мнению Миры, «XXI век будет веком левого движения, науки и женщин». Доктор Маркович в свое время настояла на девичьей фамилии, являющейся, по ее мнению, важнейшим атрибутом ее индивидуальности наряду с национальностью, гражданством и датой рождения. Она не отвечает на письма, которые адресованы ей как «госпоже Милошевич». Слободан не возражает, заявляя, что никогда не женился бы на женщине, которая захотела бы сменить свою фамилию. В понимании Миры, сохранение женщиной ее девичьей фамилии – это не прихоть, а нечто весьма символическое: «Женщина, которая хочет взять себе фамилию мужа, никогда не будет личностью»[228]. Она также считает хорошим тоном, обращаясь к человеку, использовать не его фамилию, а слово «товарищ», и любит, когда к ней обращаются именно так.

Будучи убежденной марксисткой, Мира настойчиво борется за искоренение сохранившихся с далеких времен проявлений эксплуатации и притеснения слабого пола. «Эксплуатация женщин – самая долгая, самая жестокая и самая аморальная форма «порабощения человека человеком». Она является более аморальной, чем другие формы эксплуатации, потому что противоречит самым прекрасным человеческим эмоциям и чувствам»[229]. По ее мнению, так называемый сильный пол взял женщин под свою «опеку» на том основании, что дамы якобы «экономически зависят» от мужчин и «эмоционально привязаны к ним». К счастью, благодаря феминизму, пропагандируемому ею, Мирой Маркович, подобная форма несправедливости будет устранена. Если же мужчины будут сопротивляться, то «биология – или, точнее, природа – все равно скажет свое слово». Хотя Мира и далека от феминистских требований отмщения, ее собственный феминизм все же учение воинствующее, и она, похоже, полагает, что женщины будут отомщены за века эксплуатации. «Мужчины постепенно становятся слабым полом. Они легче заболевают, умирают раньше, они более уязвимые, они плохо переносят критику, они впадают в депрессию из-за материальных потерь и политических провалов. Когда они уходят на пенсию, они быстро стареют, а их авторитет падает».

Она, впрочем, не боится конфронтации лицом к лицу. Если женщина феминистка, то будь она замужем за президентом, скрипачом или охотником на белых медведей, есть только два варианта: «Или он будет восхищен ее идеями, или начнется война!» Любовь или война – эмоций в любом случае будет много. С юности Мира уверовала в силу женщины, и она готова к любым ораторским схваткам по вопросам феминизма. Немудрено, что доктор заявляет: «Женщины должны быть в ближайшие столетия не просто равными. Они должны доминировать. Тогда они смогут свести свои счеты[230]».

Однако терзания любви угрожают семьям даже самых рьяных феминисток. Мария, которая еще ходит в школу, как-то заявляет своей матери, что решила выйти замуж, причем, как она говорит, за «удивительного человека»: «Я еще не знаю, как его зовут, но я уже приняла решение. Он будет моим». Эта семнадцатилетняя девушка влюбилась в брата одного из своих соседей. Ее возлюбленный – дипломат, и его вскоре должны будут перевести в посольство Югославии в Японии. Слободан, по совету супруги, соглашается принять мужчину, возраст которого, как выясняется, как минимум тридцать пять лет. «Возможно, сударь, вам следовало бы попросить руки моей жены, потому что вы старше моей дочери на два десятка лет», – говорит Слободан в ответ на просьбу дипломата выдать за него Марию.

Мира, однако, через некоторое время узнает, что упрямый кандидат в мужья уже выбрал день свадьбы, – в следующую субботу. «Я не знала, как сказать об этом Слобо. Я удрала в Пожаревац вместе с сыном, который был против этого и говорил, что нечестно насмехаться подобным образом над его отцом». Слободан не из тех, от кого можно долго скрывать правду. Он срочно приезжает вместе с Марией – едва ли не таща ее за собой за шиворот – в Пожаревац и устраивает там что-то вроде общесемейного собрания. «Однако в конце концов, вместо того чтобы кричать и ругаться, он начинает ей сочувствовать и даже утешает. “Не бойся, – говорит он ей, – все будет хорошо”», – вспоминает Мира. Мария, все-таки выйдя замуж, через несколько дней улетает в Токио. Мать и дочь, обливаясь слезами, часами разговаривают друг с другом по международному телефону, и Слободан приходит в ужас, когда ему присылают счета за эти телефонные разговоры.

К вершинам власти

Тито умер в возрасте восьмидесяти семи лет после тридцати пяти лет нахождения у власти и оставил Югославию без хозяина. Любезность и умение правильно себя вести, свойственные Слободану, позволяют ему завоевать доверие партийных функционеров. Подобно тому персонажу Флобера, который заставлял собеседников поверить в то, что в его мозгу зреют великие идеи, благодаря своему абсолютно бесстрастному лицу, Слободан постепенно самоутверждается в партийной номенклатуре и становится «самым перспективным функционером» существующего режима.

Ивану Стамболичу, ставшему неустранимой фигурой в югославском политическом пейзаже, удается объединить югославских коммунистов вокруг себя. Победа позволяет добиться собственного избрания на пост президента страны. Этот политический деятель – человек довольно либеральный – оказывает содействие политической карьере своего друга Слободана. Двадцать пятого января 1986 года Слобо становится председателем Президиума Центрального комитета Союза коммунистов Сербии, сменяя на этом посту самого Ивана – вопреки жесточайшему противодействию со стороны тестя Момы Марковича.

Мира старается не появляться на людях рядом с мужем и даже не собирается согласовывать свой распорядок дня с распорядком дня Слободана (хотя подобное «согласование» обычное дело для жен политиков). «Я поступала так не потому, что была очень занята, а потому, что данный аспект политики меня совершенно не интересовал». Однако некоторые журналисты и амбициозные чиновники режима чувствуют, что «переговорить с Мирой» – это верный способ выхлопотать себе теплое местечко. Увы, эти умники поступают не совсем умно: они относятся к Мире Маркович скорее как к супруге высокопоставленного партийного руководителя, чем как к интеллектуалке, которая сама по себе является личностью. «Они просто спрашивали меня о том, что мне нравится готовить, и о том, каким блюдом я собираюсь попотчевать Слобо сегодня вечером. Это было унизительно». Тех же хитроумных низкопоклонников, которые пытались ей льстить, говоря, что ее муж скоро станет отцом страны, она обрывала словами: «Мой муж станет отцом нашей страны? Нет. Для него вполне достаточно и того, что он – отец наших детей».