Шерли Грэхем - Фредерик Дуглас Страница 75

— Но я-то думал…

Гость не дал ему договорить:

— Я все понимаю. Вы здесь, на Востоке, уже наметили себе кандидата. Я не хочу сказать, что мистер Сьюард плох. Я просто его не знаю. Зато мы все на Западе хорошо знаем, каков Эйб Линкольн, и собираемся поддержать его кандидатуру.

— Эйб Линкольн? — недоуменно переспросил Дуглас. — Первый раз о нем слышу,

— Ничего, еще услышите!

Посетитель ушел, заронив у Дугласа сомнения. Что-то в этом есть. Сенатор Уильям Сьюард, стойкий, испытанный борец против рабства, был выдвинут в кандидаты республиканцев. Но поддержит ли вся республиканская партия человека, зарекомендовавшего себя таким радикалом, вот в чем вопрос!

Дуглас приехал в Чикаго накануне выдвижения кандидатов. Он застал город в состоянии раскола — жители шутливо говорили, что все это «честный Эйб» виноват. По всему было видно, что его здесь знает простой люд: извозчики, окрестные фермеры. Они сторожили на всех углах и, останавливая мастеровых, спешивших по домам с работы, принимались агитировать их за «представителя народа».

В воздухе чуялись перемены. Обстановка съезда напоминала бедлам. Еще не смолкли аплодисменты, сопровождавшие выдвижение Уильяма Сьюарда, как Норман Джэдд, поднявшись на трибуну, предложил кандидатуру человека, который называл себя сам «мелким адвокатишкой». Приветственный гул, с которым было встречено имя Линкольна, прокатился по залу и выплеснулся на улицу, где был подхвачен толпой. Крики, приветствия, возгласы «ура» не умолкали до тех пор, пока в них не потонули голоса сторонников Сьюарда. Зал притих, когда началось третье голосование, но неумолчный гул на улице отозвался эхом в зале и сделал свое дело: Линкольн получил 231½ голоса — только на полтора меньше того, что требовалось для утверждения. Но штат Огайо уступил ему свои четыре голоса, и, таким образом, «лесной великан» стал кандидатом в президенты Соединенных Штатов от республиканской партии.

В этой политической кампании соревновалось три кандидата. Стефен Дуглас, лидер демократической партии на Западе, был выдвинут в Балтиморе после ожесточенной, бесплодной борьбы в Чарльстоне. Южное крыло демократов, подготовлявшее отделение южных штатов от союза, высказалось за Джона Брекинриджа. Три кандидата, и один вопрос — рабовладение.

Стефен Дуглас стоял на такой позиции: белое население каждой территории должно самостоятельно решить, желает оно или нет установить у себя систему рабства. Если да, то оно вправе это осуществить, если же нет, оно может отказаться от нее или полностью запретить. Конгресс и народ Соединенных Штатов, проживающий за пределами данной территории, не правомочны не только вмешиваться в это дело, но даже обсуждать его.

Западные демократы смеялись над своими южными коллегами, поддерживавшими Брекинриджа из Кентукки. Но тот представлял весьма мощное объединение плантаторов, выдвигавших следующее требование: всякий житель Америки имеет право переехать на какую угодно территорию и вывезти с собой любую вещь, являющуюся его собственностью согласно законам того штата, где он ее приобрел, и держать ее при себе и пользоваться ею на новой территории под охраной закона. А конгресс обязан предоставить ему такую охрану через посредство местных законодательных органов и даже вопреки их воле.

Американский народ никогда еще не слыхал голоса Авраама Линкольна. Жители восточных штатов ждали с некоторой опаской, что скажет им долговязый адвокат из лесной глуши. Оказалось, что он говорит прямо и без обиняков: рабовладение может существовать только при наличии соответствующего правительственного закона, а такого закона для новых территорий нет и никто не властен вводить его там. Конгресс не имеет права устанавливать или узаконивать рабство где бы го ни было; наоборот, он обязан запрещать его и не допускать его внедрения на новых территориях.

Линкольн привлек Фредерика на свою сторону не только речами, но главным образом тем, что он был, несомненно, избранником народа, успевшего уже с ним познакомиться. И Дуглас поставил свое перо и свой ораторский талант на службу Линкольну, хотя многие из аболиционистов воздерживались до поры до времени, а часть политических деятелей, «старая гвардия», высказывала недовольство Линкольном. Уэнделл Филиппс где-то выкопал доказательство того, что Линкольн поддерживал в Иллинойсе ненавистный закон о беглых рабах.

Но Дуглас только встряхивал своей львиной гривой и продолжал поездки по городам, в которых негров допускали к избирательным урнам, и всюду — в Бостоне, Филадельфии, Кливленде, Чикаго и во всех городах штата Нью-Йорк — он выступал, агитируя за Линкольна.

— Это человек, который понимает ваше плачевное положение, — говорил он своим соплеменникам. — Благодаря ему услышится ваш голос. Помогите провести Линкольна в Белый дом! Помогите ему обрести силы, и тогда он сумеет бороться за вас!

Юг был охвачен страхом. Южане называли Линкольна «черным республиканцем». Но теперь Север уже не был разобщен. Молодые члены республиканской партии организовывали клубы и устраивали уличные марши; по ночам в городах было светло как днем от факельных процессий. «Тело Джона Брауна гниет в земле, но душа его шагает и шагает». Даже на Юге, в глухих медвежьих углах запели по-новому:

О свобода,О свобода!О свобода надо мной!Чем в неволе жить постылой,Лучше мертвым лечь в могилуИ свободным улететьК господу домой.

6 ноября, после выборов, Уэнделл Филиппс прислал Фредерику Дугласу поздравительную телеграмму, в которой говорилось:

«Впервые в истории нашей страны рабы избрали президента Соединенных Штатов».

Гаррисон и Дуглас условились поехать вместе на церемонию вступления Линкольна на пост президента.

— Хочу показать вам Белый дом, Дуглас. Вы должны повидать Капитолий, в который Линкольн попал при вашей помощи.

Вид у Гаррисона был далеко не здоровый. За зиму он заметно сдал. После избрания Линкольна Север поостыл к освободительному движению и осуждал всех тех, кто «наносил оскорбление кровным братьям» — Южным штатам. Печать начала говорить о рабстве в примирительных тонах, но зато довольно озлобленно — о борцах против рабства и об их требованиях. Митинги аболиционистов забрасывались камнями повсюду — от Массачусетса до Миссури. В Бостоне в храме Тремонт произошли беспорядки: группа городских богачей напала на Дугласа и других ораторов, сорвав траурное собрание по поводу второй годовщины казни Джона Брауна. Банды хулиганов три дня преследовали Уэнделла Филиппса на улицах его родного города, в Рочестере погромщики выбили стекла в редакции «Полярной звезды».