Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 76

Из Равенны нас увезли в Червию, на ферму одного милого человека. Я отлично помню его исполненный благожелательности облик, но забыл его имя. Пробыв здесь пару дней, мы отправились в Форли.

Из Форли, проведя ночь в доме гостеприимно встретивших нас славных людей, мы в сопровождении проводника двинулись в Апеннины.

Укажу мимоходом, что ни один человек среди благородного населения этой местности не унизился до предательства. Принимая изгнанника, они охраняли его как нечто священное; они заботились о нем, скрывали и провожали его с несравненным доброжелательством.

Долгое господство самого развращающего, самого испорченного из правительств[233] не смогло разложить и подорвать моральные устои этого мужественного и великодушного населения. Правительство воров (1872 г.), пришедшее на смену худшему правительству священников, еще не знает этого народа, к несчастью подпавшего под его власть; поэтому оно бесцеремонно мучит его. Оно узнает характер этого народа в тот день, когда повсеместно — от Сицилии и Романьи до Альп — народ потребует эго правительство к ответу за его управление.

Вскоре мы перешли границу Романьи и вступили в Тоскану. То же внимание, то же расположение встретили нас и в этой части Италии, расколотой духовенством и долгими несчастиями, но предназначенной составлять единый народ. Среди других нас принял и приютил в своей горной хижине Анастазио, а потом — пришла очередь священника! Подлинный ангел-хранитель изгнанников искал нас, нашел и привел в свой дом в Модильяне.

Тем, кто имеет терпение читать эти воспоминания, напомню здесь то, о чем я говорил уже много раз: я ненавижу вообще фальшивый, развращенный характер священника, но если отвлечься от присущего ему лицемерия и видеть в нем простого человека, то к нему следует относиться, как и ко всякому иному.

Падре Джованни Верита из Модильяны был истинным последователем Христа — не того Христа, из которого духовенство сделало бога и имя которого оно использует для того, чтобы прикрыть свое лживое и непристойное существование, а добродетельного человека и законодателя, каким для меня является Христос. Когда человек, преследуемый священниками за любовь к Италии, появлялся в этих краях, падре Джованни Верита почитал своим долгом защитить его, накормить и позаботиться о том, чтобы его проводили в безопасное место, или провожал его сам. Таким образом он спас сотни романьольских изгнанников, которые укрывались на тосканской территории. Обрушившаяся на них ярость духовенства заставляла их переходить в Тоскану, правительство которой, хотя и не было достойным, все же не совершало таких злодейств, как правительство папистов.

Среди храброго и несчастного населения Романьи было немало людей, объявленных вне закона; в моих странствиях я повсюду встречал многих романьольских изгнанников, и все они с благословением произносили имя этого подлинно благочестивого священника.

Мы провели пару дней в доме дона Джованни, в его деревне Модильяна, где всеобщее уважение и любовь, которыми он пользовался, служили оплотом его гостеприимного жилища. Затем дон Джованни сам повел нас через Апеннины, намереваясь двигаться высоко в горах, чтобы выйти в Сардинское государство.

Однажды вечером мы оказались в окрестностях Филигари. Наш великодушный проводник, оставив нас в уединенном месте, пошел в селение, чтобы найти человека, знающего дорогу. При этом произошло недоразумение, лишившее нас столь приятного общества нашего покровителя. Посланный доном Джованни проводник, видимо разбуженный им (дело происходило среди ночи), заблудился и добрался до нас с запозданием. Когда мы вошли в деревушку, дона Джованни уже не было в ней; обеспокоенный нашим отсутствием (в котором был виноват проводник), он вышел нам навстречу, но пошел не по той дороге. Рассветало, а мы оказались на большой дороге, которая вела из Болоньи во Флоренцию. Оставаться на таком открытом месте было невозможно. Мы решили тогда найти повозку, и направиться по этой дороге к Флоренции. С величайшим сожалением мы разлучились с великодушным человеком, который сопровождал и оберегал нас все это время.

Итак мы шли по дороге, ведущей в столицу Тосканы. Среди бела дня мы наткнулись на австрийскую часть, шедшую из Флоренции в Болонью. Мы насильно сделали приятную улыбку и продолжали наш путь по направлению к западным склонам Апеннин.

Достигнув остерии[234] на левой стороне дороги, по которой мы ехали, проводник посоветовал нам остановиться здесь. Мы отпустили возчика, вошли в остерию и спросили кофе. Покуда мы дожидались его, я сел слева от входа на скамью около длинного стола, которые обычно бывают в таких заведениях. Меня одолела усталость. Я положил руки на стол, опустил на них голову и погрузился в легкую дремоту. Вдруг Леджеро коснулся пальцем моего плеча. Я встрепенулся и увидел малоприятное зрелище — несколько хорватов, ввалившихся в остерию. Это были солдаты другой, а может быть той же самой вражеской части, которую мы повстречали раньше. Я вновь опустил голову на руки и сделал вид, что ничего не заметил. Когда остерия, наконец, опустела, мы выпили кофе и вышли на дорогу. Справа от нее мы отыскали крестьянский дом, в котором нам предоставили приют.

Отдохнув немного и собрав нужные сведения, мы отправились в Прато, намереваясь достичь границы Лигурии. Пройдя большую часть дня, мы достигли долины, где имелось нечто вроде постоялого двора, в котором мы спросили помещение на ночь.

В этом доме находился молодой охотник из Прато, который, казалось, хорошо знал местность и был в коротких отношениях с владельцами дома. Это был юноша располагающего вида, со свободной манерой обращения и с одним из тех лиц, в которых трудно обмануться. Я наблюдал за ним некоторое время с явно выраженным намерением переговорить с ним и подошел к нему. Перебросившись несколькими фразами, я назвал свое имя и сейчас же увидел, что не ошибся. Юноша из Прато встрепенулся при моем имени, в его глазах вспыхнула благородная решимость сделать доброе дело. Он сказал мне: «Я иду в Прато, до которого несколько миль, переговорю с моими друзьями и быстро вернусь к вам».

Этот прекрасный юноша оказался очень точным. Он скоро вернулся, и мы отправились в Прато, где его друзья, во главе с адвокатом Мартини, приготовили коляску, в которой нас должны были повезти по дороге на Эмполи, Колле и т. д., вплоть до тосканской Мареммы. Здесь, будучи рекомендованы другим славным итальянцам, мы, по всей вероятности, смогли бы найти лодку, в которой добрались бы до какого-нибудь пункта на территории Лигурии.