Александр Родимцев - Под небом Испании Страница 76

Вместе с Альберто и Энкарнасион мы находились на наблюдательном пункте пулеметной роты, расположенном в неглубокой воронке от авиабомбы, и следили за передвижением мятежников. Фашисты уже дважды посылали сюда свою авиацию, несколько раз открывали массированный артиллерийский огонь.

Из воронки мы видели, как пехота мятежников небольшими группами перебегает в овраг.

– Выдержат пулеметчики? – спросил я у Энкарнасион.

– Без приказа ни один не уйдет. Будут вести огонь до последнего патрона. Не первый раз им приходится оказываться в такой переделке. Вот только беспокоюсь за фланговые расчеты. Что-то они долго молчат, уж не вырезали ли их марокканцы.

И, не выдержав, она решила сама навестить пулеметчиков.

– Я пойду к правому расчету, это недалеко, а вы, Павлито, коли уж пришли, оставайтесь здесь. Я передаю в ваше распоряжение вот этот станковый пулемет и боеприпасы к нему.

Она стремительно перебегала от укрытия к укрытию и пришла вовремя. Едва мятежники бросились в атаку, как с фланга ударил станковый пулемет. Он бил расчетливо, хладнокровно, и не было спасения от его губительного огня. Услышав голос своего собрата, заговорил и пулемет, установленный на левом фланге. Атака марокканцев, наступавших на высоту, была сорвана. Луна вернулась сияющая и радостная.

– Здорово мы им дали жару?

– Молодцы, – похвалил я девушку.

Рано утром 8 июля дивизия возобновила наступление двумя бригадами. Сотая бригада атаковала вдоль дороги Брунете – Севилья-ля-Нуэва, а девятая – шла вдоль дороги Брунете – Вильявисиозе-де-Одон. Нашим бойцам предстояло взять две господствовавшие высоты, которые за ночь мятежники успели сильно укрепить, подтянуть резервы. Четыре раза штурмовала бригада высоты, и все безуспешно. Республиканцы несли большие потери. В бою за высоту был тяжело ранен молодой командир второго батальона, мадридец, коммунист Рубио. По дороге в госпиталь он скончался. Узнав о его смерти, бойцы, мстя за Рубио, бросились в атаку на высоту 620 и штурмом взяли ее. Немного позже пала и высота 640.

Марокканцы никак не могли смириться со своими поражениями. Некоторые из них тут же бросались на землю и о камни разбивали головы.

– Ты не хочешь жить? – спросили одного пожилого марокканца.

– Меня все равно у вас расстреляют, – ответил он.

Оказывается, франкистские пропагандисты, направляя своих солдат в бой, наговорили им всякие небылицы: будто коммунисты – это звери, в плен не берут, а убивают на месте. С большим трудом мы разубеждаем их.

Генерал Франко придавал большое значение Брунетскому направлению и поэтому вводил в бой все новые и новые резервы. С каждым днем нарастала мощь вражеской авиации. Так, 10 июля в воздухе над боевым порядком 11-й дивизии появилось шестьдесят самолетов. На следующий день их уже оказалось девяносто, а 18 июля – сто пятьдесят. Но стоило в воздухе показаться республиканским самолетам, летчики мятежников, спасая свою шкуру, сбрасывали куда попало бомбы и нередко попадали в своих.

Окопавшуюся пехоту фашистские летчики забрасывали мелкими осколочными и зажигательными бомбами. Жаркая, сухая погода помогала им. От зажигательных бомб вспыхивали гигантские пожары; горели оливковые рощи и деревни, посевы.

С 11 июля наступательные действия 11-й дивизии прекратились. Листер принял решение вывести 1-ю бригаду в резерв на южную окраину Брунете, а 9-й бригаде поручил перейти к обороне на высотах 670, 640, 620.

Последние три дня противник не предпринимал активных действий. Воспользовавшись временным затишьем, наши войска приступили к укреплению своей обороны.

Падение укрепленных пунктов Льяноса, Кихорна, Вильянуэва-де-ла-Каньяда и Вильянуэва-дель-Пардильо заставило командование мятежников в спешном порядке перебросить сюда самые боеспособные части.

Наша разведка установила, что к утру 13 июля в районе Навалькарнеро – Севилья-ля-Нуэва сосредоточилось около пятнадцати вновь прибывших батальонов с приданной им артиллерией. На правом фланге 5-го корпуса стягивалась крупная группировка противника, на левом – прибыли к месту боя в районе Боадилья-дель-Монте, Вилья-висьосо-де-Одон около восьмисот пехотинцев.

Дивизии 5-го корпуса растянули свой фронт на двенадцать километров.

Мятежники сумели создать на флангах две ударные группы, намереваясь окружить и уничтожить далеко продвинувшиеся к ним в тыл республиканские части, поэтому нам все время приходилось быть начеку и внимательно следить за действиями врага. Тишина была неприятна. А противник продолжал молчать до 17 июля.

В эти дни Листера вызвали в штаб корпуса. Вместе с ним поехал и я.

Мадрид встретил нас шумными улицами. По тротуарам сновали взад и вперед люди, работали магазины, театры. Даже не верилось, что в нескольких километрах отсюда идет война. Я уже не в первый раз был в Мадриде, но каждый раз он потрясал меня.

Энрике отправился на совещание, а я пошел в гостиницу Палас, куда обычно поступала для нас почта из Москвы. И не напрасно. В гостинице мне вручили два письма из дому и посылку. Тут же в коридоре остановился и принялся за чтение. И так увлекся, что не заметил, как ко мне подошла переводчица Мира, она работала с одним из наших товарищей.

– Что же ты, Саша, земляков не замечаешь? – улыбнулась она.

– Письмо получил, зачитался, – стал оправдываться я.

Мира защебетала, рассказывая о последних новостях, о товарищах. Она сообщила, что началась смена наших добровольцев. К большому удивлению, я узнал, что Коля Гурьев уже уехал в Москву. Выложив все это, Мира наклонилась к моему уху и зашептала:

– Секрет один знаю, только ты ни-ни, не выдай меня.

– Ладно, буду молчать, – подражая ей, зашептал я.

– Командование представило тебя, Павлито, к награде. Получишь орден Красного Знамени.

Я поблагодарил Миру за приятное известие и стал прощаться. Но она меня не отпускала:

– Совсем забыла. Сегодня в Алкале собираются наши добровольцы: Цюрупа, Хулия, Поль Арман, Валя-переводчица, наши летчики. Приходи обязательно.

Я обещал быть. А сейчас мне надо было встретиться с Малино.

Вышел из гостиницы и попал в пекло. Солнце нещадно палило, расплавляя асфальт, скручивая листья деревьев. Пако сидел в тени недалеко от машины и листал какой-то журнал. Узнав, что я собираюсь ехать в Эль-Пардо, он нехотя поднялся, бурча под нос, что в такую жару ездить просто грех и самоубийство. Я успокоил его: выживем и здоровыми доберемся до Эль-Пардо.

Малино уже ждал меня. Я рассказал ему о положении 11-й дивизии. Он внимательно слушал, но я понял, что он хорошо осведомлен обо всем и просто еще раз, из первых рук, хочет послушать все эти вести.