Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы Страница 78

Фрейд, всегда относившийся к «малышу Ранку» покровительственно, впервые выразил открытое недовольство его новациями. Свои отцовские чувства (изъявления которых, по воспоминаниям родных детей Фрейда, им самим всегда недоставало) он проецировал на младших коллег. Первым таким «приемным сыном» выступил Юнг, и разрыв с ним в 1914 г. Фрейд переживал очень болезненно. После этого Ранк фактически занял место «наследного принца», но вот и он начал давать поводы для подозрений в отступничестве. Не этим ли травматическим опытом навеяна социологическая концепция Фрейда, в основе которой лежит идея отцеубийства, которое совершают неблагодарные сыновья, покусившиеся на престол патриарха?

Разрыв и в самом деле произошел. Хотя он и не носил такого скандального характера, как в случаях с Адлером и Юнгом, но был столь же принципиальным по сути. Поводом для расхождения послужила самая известная работа Ранка – «Травма рождения» – вышедшая в 1924 г. Сам Ранк считал, что его работа является конструктивным развитием психоаналитической теории. Но на самом деле попытка дополнить теорию психической травматизации обернулась ее радикальным пересмотром. По версии Фрейда, человек приходит в мир абсолютно асоциальным существом, которым движут лишь природные инстинкты. Социализация человека состоит в болезненных столкновениях с общественными нормами, чуждыми его природе. «Шрамы» от этих столкновений саднят всю жизнь, и целью психоанализа как раз и выступает смягчение этих безотчетных страданий. Развивая эту идею, Ранк заявил, что самым сильным травматическим переживанием в веренице жизненных испытаний является отрыв от организма матери и погружение в неблагоприятную внешнюю среду. Согласно теории Ранка, именно травма рождения (а не, скажем, Эдипов комплекс) определяет последующие негативные стороны нашей психической жизни. Человек вечно бессознательно стремится туда, откуда был вытолкнут, – в благодатное материнское лоно. Но возврата нет, и это порождает всевозможные невротические расстройства.

Несомненно, рациональное зерно в этой теории есть. В самом деле, можно сказать, что до определенного момента внутриутробного развития плод пребывает в условиях полного блаженства. Температурный режим его существования стабильный и удобный: окружающая его среда той же температуры, что и его тело. Плавая в околоплодной жидкости, он обеспечивается кислородом за счет единой с матерью системы кровообращения. Правда, поначалу ничем не стесненный, он со временем начинает испытывать стеснение: организм растет, а окружающая среда – нет. Наступает момент, когда приходится покинуть удобное лоно. Это и есть критический этап развития, чреватый необходимостью перехода к новому состоянию.

Что же происходит в момент появления ребенка на свет? Отрываясь от организма матери, он теряет с ним природную связь и попадает в условия, резко отличающиеся от тех, в которых он существовал прежде. В известном смысле, эти условия – менее благоприятные, и погружение в них болезненно. Не привыкший к ощущению своего веса, ребенок из жидкой среды попадает в воздушное пространство, и сила тяготения наваливается на него громоздким грузом. На органы чувств, ранее получавшие лишь приглушенные стимулы, обрушиваются потоки звуков, света, прикосновений. Температура окружающей среды мгновенно снижается. А кислород вместе с кровью матери больше не поступает, приходится самому делать первые обжигающие глотки.

Вот как образно живописует эту перемену наш соотечественник, психолог Е.В. Субботский: «Вы говорите, ада не существует? Но он есть, и не там, не за порогом жизни, а в ее начале. Что если нас нагими поместить в холодильник вниз головой, заполнить пространство едким дымом, а затем ослепить прожекторами под громовые раскаты взрывов?»

А ведь нечто подобное испытывает новорожденный. Так происходит его первое столкновение с действительностью. И это болезненное столкновение. Значит, по крайней мере в чем-то Ранк прав. Хотя значение пресловутой «травмы рождения», он, похоже, преувеличил. Тем не менее его теория по сей день имеет явных и неявных сторонников. Так, французский акушер Фредерик Лабуайе, посвятил целую книгу описанию процедуры родов, которая минимально травмирует входящего в мир ребенка. Лабуайе рекомендует отсекать пуповину не сразу, а по прошествии 4–5 минут, чтобы дыхание нормализовалось постепенно. Он советует принимать роды в полумраке, соблюдая при этом тишину и еще целый ряд условий, снижающих описанный шок.

Надо, правда, признать, что рекомендации Лабуайе для подавляющего большинства родителей носят отвлеченный характер. Ибо современная техника приема родов даже в самых высококлассных медицинских учреждениях основывается совсем на иных правилах. Так что дети, которым еще предстоит родиться, появятся на свет так же, как и многие поколения их предков. Что, впрочем, едва ли очень плохо. Все мы родились на свет «по старинке», но немало среди нас людей уравновешенных, благополучных, счастливых, несмотря на пресловутую травму рождения. Поэтому, наверное, не надо преувеличивать негативное влияние первичного шока и сваливать на него всю вину за последующие недостатки воспитания.

Автор спорной теории, которого психоаналитики за вольнодумство изгнали из своего круга, перебрался в Париж, а затем в Нью-Йорк, где продолжал практиковать. Своей задачей он считал создание психоаналитического подхода к решению человеческих проблем без той «философии отчаяния», которая, как он чувствовал, была свойственна фрейдовскому анализу. В понимании Ранка, психотерапия – это аналитический метод, который наибольшее значение должен придавать сознательной воле и творческому импульсу как средствам. способным вернуть пациенту активность и уверенность в себе, разбудить творческие силы для решения поставленных в процессе психотерапии задач. Таким образом, Ранк фактически предвосхитил тенденции, которые спустя много лет стали заметны в психоанализе и составили основу такого влиятельного направления, как гуманистическая психология. Внимательный читатель также не может не заметить явной переклички теории травмы рождения и безумно модных в последние десятилетия фантазий Станислава Грофа о перинатальных матрицах.

Поздние работы Ранка – «Искусство и художник», «Миф о рождении героя», а также посмертно опубликованная книга «За пределами психологии» – далеко выходят за рамки психотерапевтической проблематики и охватывают широкий круг философско-мировоззренческих тем. В этих работах в свете психологических воззрений Ранка рассматриваются история человечества, разнообразные проблемы общественной жизни, источники творческого потенциала как художника, так и обыкновенного человека. В последние годы некоторые его труды, ранее на русском языке не публиковавшиеся, стали доступны и российскому читателю. Увы, они практически затерялись на фоне ажиотажной популярности Фрейда. А жаль, ибо фантазиями Ранк грешит не больше отца-основателя, а здравых идей у него если и поменьше, но тоже немало.