Владимир Колганов - Иван Дыховичный. Формула жизни Страница 8

Начну с того, что и отец, и дед, и прадед каскадера – все были Александры. Последнего известного мне представителя рода вполне можно было бы назвать Александром III, поскольку прапрадеда его нарекли при рождении почему-то Федором.

Александр Федорович Микулин происходил из дворян Самарской губернии. После учебы в Симбирской гимназии он поступил в Институт Корпуса инженеров путей сообщения, где познакомился с Егором Ивановичем Жуковским, тем самым, сын которого впоследствии стал основателем российской школы воздухоплавания. Вторым браком вдовец Александр Федорович женился на юной француженке, воспитаннице Казанского института благородных девиц, Гортензии де Либан, ставшей после принятия православия Екатериной Осиповной. Она и родила Микулину впоследствии четверых детей, одним из которых стал дед того Микулина, которого я встретил в Новом Свете. Александр Федорович долгое время служил инспектором железных дорог, а в отставку вышел, уже имея чин действительного статского советника. Среди его детей наиболее известны Александр и Иосиф. Первый пошел по стопам отца, служил окружным фабричным инспектором сначала в Одессе, а затем и в Киеве, имея к началу Первой мировой войны тоже чин действительного статского советника. Знакомство отца с семьей Жуковских в какой-то степени способствовало браку Александра Александровича с дочерью Егора Ивановича Жуковского, Верой. Вот фрагмент из ее письма подруге:

«На вечере у моей подруги по гимназии Саши Кропоткиной в 1879 году я познакомилась с товарищем ее брата А.А. Микулиным. Сначала он показался мне гордым и напыщенным, но потом оказалось, что он держит высоко голову только для того, чтобы не свалилось его pince-nez».

Иосиф, другой сын Александра Федоровича, выбрал военную карьеру и к началу 1906 года, имея чин генерал-квартирмейстера, служил в Одессе начальником юнкерского пехотного училища. Как раз в это время, после жестокого подавления восстания, в семье произошел разлом. Иосиф полностью поддерживал политику царского правительства. Александр же репрессии осуждал, придерживаясь либеральных взглядов. Правда, весь его либерализм сводился к необходимости заботы о неимущих и униженных. Об этом красноречиво свидетельствует фрагмент его выступления по случаю двадцатипятилетия службы на посту фабричного инспектора:

«Со времени окончания четверть века назад курса я отдал все свое время и силы нуждам трудящихся, учащихся и рабочих, вступив в состав фабричной инспекции, которая, оберегая интересы рабочего класса, как я и убедился, представляет одну из немногих отраслей службы, в которых можно получить хотя бы частичное нравственное удовлетворение. Часы моего досуга я отдавал также таким общественным организациям, в основе которых лежало умение принести пользу неимущим трудящимся…»

Дочь Александра Александровича, Вера, была далека от интересов отца – ее притягивало к себе все загадочное, мистическое. Однако и это имя осталось в истории – на этот раз благодаря книге воспоминаний о Григории Распутине. Используя рекомендацию историка Нестора Котляревского, своего дяди, она проникла в дом к «всемогущему старцу» и провела много часов в беседах с ним, увлеченная исследованием тайного магнетизма Распутина.

В отличие от брата Александра Иосиф презирал «чернь», считая, что государство держится на силе, а не на сострадании. Перед Первой мировой войной он был начальником феодосийского гарнизона. Во время Гражданской войны двое его сыновей сражались в Добровольческой армии, а вот третий сын заветам своего родителя изменил: вступил в Красную армию и стал со временем командиром корпуса в РККА. Считается, что Владимир Иосифович внес немалый вклад в становление советской кавалерии, участвовал в создании ее Боевого устава.

Однако самым знаменитым в семье Микулиных стал Александр Александрович II, внук Александра Федоровича. Талантливый изобретатель, известный конструктор авиационных двигателей был удостоен звания Героя Социалистического Труда, стал четырежды лауреатом Сталинских премий, был награжден одиннадцатью орденами, в том числе тремя орденами Ленина. Такой карьере кто угодно мог бы позавидовать. А если посчитать, сколько раз он был женат…

Три из пяти его жен были актрисами театра. Пожалуй, сама красивая из них – Гарэн Константиновна Жуковская, актриса Театра имени Вахтангова. Вот надо же случиться такому совпадению – мать и жена Александра Александровича по странной прихоти судьбы оказались однофамилицами! Было ли между ними хотя бы дальнее родство, не стану утверждать. Известно лишь, что отец Гарэн до революции был капитаном торгового флота и служил в Одессе. История Гарэн омрачена арестом первого мужа, Николая Рабина. Пытаясь спасти от репрессий себя и маленькую дочь, Гарэн отреклась от «врага народа» и вскоре стала женой Микулина. Это было удачным выходом из положения, поскольку талантливому конструктору покровительствовал Сталин. Известно, что семья Микулиных нередко отдыхала на даче Сталина в Сухуми, где они познакомились и с Берией. Благодаря этим знакомствам Микулину удалось вызволить из тюремной «шарашки» Бориса Стечкина, специалиста по теории авиационных двигателей, будущего академика и к тому же родственника – он был двоюродным племянником Николая Егоровича Жуковского. Однако вскоре после войны счастье для Гарэн закончилось – Микулин нашел себе другую. Но поговаривают, что и она утешилась… Микулин же после отставки Маленкова впал в немилость, и тут ему на помощь пришел академик Стечкин, отплатив за помощь в трудные годы, – Микулин стал работать в его лаборатории.

В следующем браке известного конструктора и лауреата появился на свет Александр Александрович III, внешне очень похожий на отца, но, в отличие от него, ставший известным каскадером. В его активе более шестидесяти фильмов. Вот этот человек и взбирался на гору Орел. С ним Иван Дыховичный ездил на машине в Коктебель, где у Микулиных была собственная дача. Благодаря Микулину Иван приобрел первый свой автомобиль. Кстати, автомобилями увлекался и Микулин-старший. Увидев на американской выставке в Сокольниках в 1959 году Chevrolet Corvette, он добился того, чтобы этот автомобиль после закрытия выставки попал к нему. Позже на нем ездил его сын. А в 60 – 70-х годах Микулин-младший стал признанным мастером по автомобильным трюкам. Особенно неистощим он был на выдумки во время съемок фильмов «Берегись автомобиля» и «Невероятные приключения итальянцев в России», из-за чего не раз приходилось переделывать сценарий.

Должен признаться, что при изучении рода Микулиных у меня возникла странная, почти мистическая неувязка. Дело в том, что помимо самарско-киевских Микулиных я обнаружил двух Микулиных в Москве начала прошлого века – все тех же Александра Александровича и Александра Федоровича, причем последний, имея чин действительного статского советника, благополучно пребывал в должности товарища прокурора Московской судебной палаты уже после кончины киевского Александра Федоровича, случившейся в Одессе. Хотя фамилия Микулин довольно редкая, я далек от того, чтобы поверить в раздвоение сразу нескольких личностей, а тем более в переселение душ. Однако от столь талантливого рода всего можно было ожидать…

Но возвратимся в Крым. Следующий год в Новом Свете был тоже весьма примечательным. Летели мы в Симферополь вместе с «Клеопатрой», той самой бывшей пловчихой. Осенью намечалась публикация рассказов Селинджера в каком-то журнале, так вот ей удалось раздобыть через приятеля гранки рассказов «Выше стропила, плотники», «Хорошо ловится рыбка-бананка»… Пока летели, читал – те летние каникулы начинались нестандартно. А продолжение было не менее увлекательным. К нашему приезду Лена и Вера уже успели познакомиться с компанией киношников, снимавших видовой фильм о дельфинах. Для этого у горы Орел был сооружен вольер, обтянутый сеткой, в него поместили полтора десятка отловленных дельфинов. Рядом на берегу установили будку смотрителя, обязанностью которого было предупреждение несанкционированных попыток побарахтаться в вольере вместе с дельфинами. Вся прелесть того года была в том, что мне удалось на время занять место этого смотрителя. И вот по утрам – ныряние голышом в прохладную воду, вместо умывания. Потом привычное бдение на пляже или вылазка в Разбойничью бухту или на Царский пляж. А по вечерам в будке смотрителя случалось другое развлечение. Дело в том, что киношникам на промывку аппаратуры для подводных съемок полагался спирт, малая толика которого попадала в наши желудки в сопровождении консервированных керченских мидий. Однако очарование этих вечеров было совсем не в этом. Представьте себе – ночь, огромная луна, и вот дельфины парами скользят где-то под водой, потом выныривают, взлетая в воздух, и с грохотом падают в воду, разбрызгивая мириады вспыхивающих в лунном свете огненным фейерверком брызг…