Джошуа Слокам - Один под парусами вокруг света (с иллюстрациями) Страница 8

— Я рулевой с «Пинты» и пришел помочь вам

С момента прибытия на Азорские острова я вел роскошную жизнь, питаясь свежим хлебом, маслом, овощами и различными фруктами, но больше всего на «Спрее» оказалось Слив, и я ел их до отвала. На острове Пику американский генеральный консул Мэннинг подарил мне много местной брынзы, которую я усиленно заедал сливами. Ночью у меня начались колики.

Недавний легкий ветер усилился, а на юго-западе появились тяжелые облака, и мне снова пришлось зарифить паруса. В перерыве между двумя желудочными схватками я приспустил грот и насколько мне позволяли силы закрепил один за другим нок-бензели дважды зарифленных парусов. «Спрей» шел открытым морем, и я мог укрыться в каюте.

Я очень осторожен в море, но на этот раз не заметил, что поднял слишком много парусов при такой плохой погоде. Короче говоря, мне надо было поступить совсем иначе, а я, подняв дважды зарифленные грот и кливер, лег на курс. После этого я спустился в каюту и, мучаясь желудочной болью, улегся на. полу.

Сколько времени я провалялся — не могу сказать, так как находился в беспамятстве, а когда очнулся, сразу понял, что «Спрей» плывет в бушующем море. Выглянув наружу, я, к моему изумлению, обнаружил у штурвала высокого человека. Он перебирал ручки штурвального колеса, зажимая их сильными, словно тиски, руками. Можно себе представить, каково было мое удивление! Одет он был как иностранный моряк, широкая красная шапка свисала петушиным гребнем над левым ухом, а лицо было обрамлено густыми черными бакенбардами. В любой части Земного шара его приняли бы за пирата. Рассматривая его грозный облик, я позабыл о шторме и думал лишь о том, собирается ли чужеземец перерезать мне глотку; он, кажется, угадал мои мысли.

— Сеньор… — сказал он, приподнимая шапку. — Я не собираюсь причинять вам зло. — Едва заметная улыбка заиграла на его лице, которое сразу стало более приветливым. — Я вольный моряк из экипажа Колумба и ни в чем не грешен, кроме контрабанды. Я рулевой с «Пинты» и пришел помочь вам… Ложитесь, сеньор-капитан, а я буду править вашим судном всю ночь. У вас лихорадка, сопровождающаяся бредом, но к завтрашнему дню вы поправитесь…

Я подумал, каким дьяволом надо быть, чтобы плыть под всеми парусами, а он, словно угадав мои мысли, воскликнул:

— Вон там, впереди, идет «Пинта», и мы должны ее нагнать. Надо идти полным ходом, самым полным ходом. Vale, vale, muy vale!1

Откусив большой кусок черного сухаря, он добавил:

— Было очень неосторожно, капитан, кушать брынзу со сливами. Никогда нельзя быть уверенным в брынзе, если не знаешь, кто и когда ее приготовил. Quien sabe2, может быть она из leche di cabra3 и быстро испортилась.

1 Друг, друг, очень друг (лом. исп.).

2 Кто знает (исп.).

3 Козье молоко (исп.).

— Довольно!… — закричал я. — У меня нет желания слушать нравоучения…

Я постелил матрац и лег на этот раз уже не на голый пол. Все время я смотрел на странного гостя, который еще раз сказал, что у меня лихорадка, сопровождающаяся коликами, а потом затянул дикую песню:

Прекрасны суровые сверкающие волны,Прекрасно звучит рев бури!Прекрасен стон морских птиц,Прекрасны Азорские острова….

Думаю, что в этот момент у меня наступил кризис, и, чувствуя раздражение, я жалобно произнес: «Ненавижу ваши стихи, и будь прокляты Азорские острова, и пусть черт поберет всех птиц…»

Потом, продолжая ощущать приступы болезни, я стал просить его прекратить пение. Бред все еще продолжался, а тем временем «Сдрей» несся по бурному морю. В моем воспаленном мозгу мелькали какие-то ломовые извозчики, сбрасывавшие лодки на пирс, у которого стоит «Спрей», не имея кранцев.

— Вы разобьете лодки!… — кричал я снова и снова, пока волны бились о крышу каюты над моей головой. — Вы разобьете ваши лодки, но не сумеете повредить моего «Спрея». Он все выдержит…

Когда боли в желудке и лихорадка прошли, я осмотрел палубу «Спрея» и обнаружил, что она сверкает, как зуб акулы. Волны смыли все, что только можно было смыть. И теперь, среди бела дня, я с удивлением установил, что «Спрей» мчится по заданному курсу, как рысистый конь. Даже сам Колумб не мог бы править судном с большей точностью.

За пришедшую ночь «Спрей» прошел девяносто миль по бурному морю. Я был очень признателен старому рулевому, но удивлялся, почему он не убрал кливер.

Ураган постепенно стихал, а к полудню засияло солнце. Меридиональная высота и показания все время действовавшего лага подтвердили, что на протяжении суток «Спрей» шел правильным курсом. Мое самочувствие было сносным, но все же я ощущал слабость и потому не отдавал рифов ни днем, ни к вечеру, хотя ветер был слабым. Я ограничился тем, что развесил сушить на солнце промокшую одежду, а сам лег спать. Во сне меня снова посетил вчерашний приятель и сказал:

— Вы правильно поступили, послушавшись прошлой ночью моего совета, и, если хотите, я охотно буду посещать вас на протяжении всего плавания, хотя бы из любви к приключениям…

Закончив фразу, он приподнял шапку и исчез так же таинственно, как и появился. Видимо, он перенесся на фантастическую каравеллу «Пинту».

Проснувшись, я почувствовал себя бодрым, так как побывал в обществе друга и опытнейшего моряка. Собрав высохшую одежду, я принялся за дело и выбросил за борт все до единой сливы, какие только были на борту «Спрея».

28 июля стояла отличная погода: дул слабый северо-западный ветер, а воздух был чудесным. Я порылся в моем гардеробе и достал белую сорочку, готовясь к встрече с каботажными пакетботами и находящимися на них благовоспитанными пассажирами. Затем я выстирал кое-что из своей одежды, чтобы выполоскать из нее соль. А так как я был голоден, то развел огонь и с большой тщательностью сварил компот из груш и отставил его в сторону, покуда не был готов котелок отличнейшего кофе. К этому у меня имелись сливки и сахар. Коронным блюдом был поджаренный рыбный фарш, которого вполне хватило бы на двоих, но я уже снова находился в отличном здравии, а мой аппетит был поистине изумительным. Пока я обедал, на керосиновой лампе тушилась большая луковица, которую я намеревался съесть позже. Роскошная жизнь была у меня сегодня!

После полудня «Спрей» прошел рядом со спящей на воде черепахой. Она проснулась от моего гарпуна, пробившего ей шею, если только проснулась вообще. Втащить черепаху на палубу оказалось очень нелегким делом, но мне удалось зацепить ее гафель-гарделем за ласт. Право, черепаха была не меньшего веса, чем «Спрей». Кругом виднелись еще черепахи, и я подготовил снасти, чтобы вытаскивать их из воды. Для этого мне пришлось опустить гротовый парус. Впоследствии я с трудом его поднял, так как снасти были использованы для вытаскивания черепах. Но зато черепашьи бифштексы были замечательно вкусными.