Андрей Шляхов - Андрей Миронов Страница 8

Сольные выступления пользовались успехом у зрителей, но успеху этому всё же было далеко до того фурора, который производил дуэт. Довольно скоро, в 1954 году, Менакер и Миронова воссоздали свой «Театр двух актёров» под сенью только что открывшегося Московского театра эстрады. Спектакль «Говорящие письма», обозрение «В нашем доме», спектакль «Дела семейные», спектакль «Слушается дело о разводе»… Они почти не бывали дома, проводя всё время на гастролях – отечественных и зарубежных. Так, например, в Париж они отправились в качестве участников эстрадной программы «Большой Мюзикл-холл СССР».

Поздравляя Марию Владимировну и Александра Семёновича с успехом их спектакля «Мужчина и женщины», драматург и сценарист Вадим Коростылёв особо поздравил Менакера с исполнением ещё одной роли, уже не сценической, а жизненной, постоянной – роли Менакера. «Это ведь тоже, – сказал он, – очень жизненная роль, истинного мужчины, который всегда пропускает женщину вперёд». И добавил, поясняя свою мысль сидевшим в зале: «Менакер умеет „подать“, „преподнести“ Миронову, отступая при этом в тень кулис».

Андрей активно участвовал в спектаклях школьного драмкружка. Он дебютировал на сцене в седьмом классе, сыграв немца фон Краузе в спектакле «Русские люди» по пьесе Константина Симонова. Сыграл хорошо – заслужил одобрение сверстников. Когда при школе организовали театральную студию (тот же драмкружок, только классом выше), сразу же записался туда. Кроме того, Андрей занимался в студии при Центральном детском театре и часто бывал в театрах как зритель, не пропуская ни одной мало-мальски стоящей премьеры. Несмотря на юные годы, он был серьёзным зрителем – вдумчивым, наблюдательным ценителем подлинного искусства. Родители привили ему хороший вкус, иначе и быть не могло.

Душой школьного театра был другой Андрей – Вейцлер, тоже из актёрской семьи. Он хорошо играл, но больше всего любил сочинять, сочинять всё – фельетоны для стенной газеты, стихи и даже целые поэмы, диалоги, пьесы. Много позже, в 1977 году, по сценарию, написанному Андреем в соавторстве с его другом Александром Мишариным, снимут известную советскую кинокомедию «Усатый нянь».

Заканчивая школу, Андрей Вейцлер сочинил пьесу на школьную тему, в которой участвовал и Андрей Миронов. Его партнёрами были юная актриса Наташа Защипина, успевшая сняться в фильмах «Первоклассница» и «Слон и верёвочка», а также много детей из известных актёрских семей, например Елена Санаева, дочь актёра Всеволода Санаева (и мать Павла Санаева, автора книги «Похороните меня за плинтусом»). Музыкальную часть написал Василий Немирович-Данченко, внук великого реформатора сцены и будущий композитор, а также заведующий музыкальной частью в Московском Художественном театре.

К слову, Андрей Миронов неплохо рисовал, пробовал свои силы в поэзии, но театр и музыка привлекали его больше всего. Времена менялись, умер «отец народов», и жить стало посвободнее. Во всяком случае, слово «джаз» можно было увидеть на концертных афишах.

1957-й год стал годом небывалых свершений и больших успехов. Запуск первой межконтинентальной ракеты, запуск искусственного спутника Земли и спутника с собакой Лайкой на борту, спуск на воду атомного ледокола «Ленин»…

Летом 1957 года, а если точнее, то с 28 июля по 11 августа в Москве проходил 6-й Всемирный фестиваль молодёжи и студентов! Небывалое, неслыханное событие. Гости со всего мира! Всего в Москву приехало тридцать четыре тысячи человек из сто тридцать одной страны. Приезжали не только из социалистических, но и из капиталистических стран. Разумеется, «капиталистические» гости в большинстве своем были «правильными» – представляли угнетённые народы и классы.

Фестиваль состоял из бесчисленного количества разнообразных мероприятий – от концертов до дискуссий, призванных доказать всем преимущества социалистического образа жизни. По вечерам гости гуляли по центру Москвы, наполняя город весёлым многоголосым шумом. Было весело, было ново, было здорово! Многим казалось, что пройдёт ещё немного времени и железный занавес рухнет. Увы, он рухнул много позже, спустя тридцать с лишним лет. Пока что ненадолго приоткрыли форточку, но люди радовались и этому…

Конечно же, школьники не могли остаться в стороне от столь грандиозного события – в ожидании «большого» фестиваля повсюду проводились свои, местные, маленькие фестивали и фестивальчики.

Андрей с товарищем придумали и поставили эстрадный номер, посвящённый сдаче экзаменов школьниками из разных стран. Номер удался – зрители оценили и мимику артистов, и вдохновение, с которым они разговаривали на несуществующих языках, и саму комичность разыгрываемых ситуаций. Такой блестящий номер просто не мог удержаться в школьных стенах – юных артистов приглашали выступать в разных местах. Так, постепенно, добрались и до общегородского концерта, проходившего на сцене Центрального детского театра. Сорвали очередную порцию аплодисментов и даже (вот она – слава!) удостоились малюсенькой заметки в «Учительской газете».

После окончания школы Андрей сообщил родителям, что намерен стать актёром, но никакой радости это заявление не вызвало. Резкая на язык Мария Владимировна заявила сыну, что то кривляние, которое он демонстрирует в школе, нельзя назвать театром. То ли она и впрямь не верила в актёрские способности Андрея, то ли, изрядно хлебнув лиха на сцене, пыталась уберечь сына от беспокойной актёрской стези.

Однако мальчик уже вырос. Он не послушал родителей и поступил по-своему. Самые правильные решения большей частью принимаются не по чьему-то совету, а по велению собственной души…

Вот отрывок из интервью, которое мать и сын Мироновы дали в 1983 году корреспондентке журнала «Работница»:

«– Наверное, это неправильно, многие матери считают, что детей надо больше хвалить, – говорит Мария Владимировна, – но мы с мужем, Александром Семёновичем Менакером, поступали иначе. У нас вообще был строгий дом – никакого баловства, все чётко знали свои обязанности и много работали. Но при этом старались уважать вкусы и интересы друг друга. Андрей рос свободно, никто на него не давил, не помню, чтобы я когда-нибудь шлёпнула его или дёрнула за ухо. Об отце и не говорю, он вообще был человеком добрейшим и всегда становился на сторону того, кому в данный момент приходилось туго.

Корр. Вы хотели, чтобы сын стал артистом?

М. М. Ни за что! Мы слишком серьёзно, я бы даже сказала, свято относились к актёрской профессии и понимали, как страшно в ней ошибиться – принять юное обаяние и некую „нахватанность“, неизбежную в актёрской семье, за талант. Неудачники, конечно, есть в любом деле. Но в искусстве ничем не возместишь отсутствие таланта: ни трудолюбием, ни знанием, ни умом, ни профессиональной выучкой. Он или есть, или его нет.