Екатерина Глаголева - Вашингтон Страница 8

Ровно через неделю Джордж отправился домой в Виргинию на корабле «Индастри». Ему предстояло еще одно мучительное путешествие по бурному морю. Юноша страдал от морской болезни; в довершение несчастий кто-то из команды обокрал его, когда он забылся тяжелым сном. К тому времени, как судно причалило к Йорктауну в конце января, Джордж совершенно возненавидел моря и плавания. Как хорошо, что он в свое время не стал гардемарином! Он остановился в Уильямсберге и нанес визит новому вице-губернатору Роберту Динвидди, одному из учредителей «Компании Огайо», к которому у него были рекомендательные письма. Он увидел крепкого, хотя и слегка обрюзгшего старика в парике, как выразился один остряк, с «лицом бывшего мытаря», с проницательным взглядом умных глаз, твердой складкой тонких губ и отяжелевшим подбородком. 58-летний шотландец, верный слуга короля и непримиримый борец со взятками и злоупотреблениями, пригласил гостя поужинать с ним и, побеседовав, решил сделать своим протеже.

Обзаведясь новым покровителем, Джордж помчался в Маунт-Вернон сообщить Анне огорчительную новость о том, что Лоуренс остался на Барбадосе, а болезнь, похоже, не хочет его отпускать. Словно утопающий за соломинку, Лоуренс цеплялся за последнюю надежду: чудо, не произошедшее на Барбадосе, может случиться на Бермудах. Шансов было мало, и Лоуренс мрачно сравнивал себя с «преступником, приговоренным к казни, но надеющимся на помилование».

Однако дела нельзя было откладывать до бесконечности: Джордж вернулся к своим обязанностям межевщика, а заодно слегка увеличил собственные владения — до 2315 акров земли. Возможно, он перетрудился или организм не вполне оправился после оспы, но вскоре он свалился с плевритом. Симптомы новой болезни страшно напугали Джорджа — он решил, что у него тоже начался туберкулез. Но мысли о смерти подтолкнули его к довольно неожиданному решению: он возжелал жениться. Его выбор пал на шестнадцатилетнюю Элизабет Фаунтлерой, чей отец был знаменитостью в графстве Ричмонд.

Выбор не менее неожиданный, поскольку Бетси не принимала его ухаживаний и вообще ни в грош не ставила небогатого застенчивого мальчика, разве что хорошего танцора. Но Джордж, привыкший решать важные дела с помощью старших, обратился непосредственно к отцу своей избранницы. В письме он сообщил, что намерен, «как только ко мне вернутся силы, ухаживать за мисс Бетси в надежде, что она отменит свой прежний жестокий приговор и переменится в отношении ко мне». Надежды оказались тщетны — Бетси не переменилась и нашла себе другого жениха.

Увы, надежды Лоуренса на целительное воздействие Бермуд тоже не оправдались: он вернулся в Виргинию и 26 июля 1752 года умер в Маунт-Верноне. Ему было всего 34 года! Джордж как будто второй раз потерял отца; он души не чаял в Лоуренсе, бывшем для него идеалом и образцом для подражания, и теперь был убит горем.

Но горевать было особо некогда: Лоуренс назначил Джорджа своим душеприказчиком, а поскольку во время долгой болезни он сильно запустил дела, двадцатилетнему брату оказалось не так-то легко привести их в порядок. По счастью, долги удалось уплатить.

Лоуренс завещал брату три земельных участка в Фредериксберге, а в случае смерти его жены и дочери и отсутствия у них наследников он должен был получить еще две с половиной тысячи акров в Маунт-Верноне и прилагающуюся к ним собственность «в знак любви и привязанности» Лоуренса «к его любящему брату Джорджу Вашингтону».

«Любящий брат» возжелал свершить то, что не удалось свершить Лоуренсу, и для начала сделаться из межевщика солдатом. К тому времени Виргиния была разделена на четыре военных округа, каждый во главе с начальником личного состава. Джордж хотел получить назначение в родные места — на Северный полуостров, куда входили графства Ланкастер, Нортумберленд, Ричмонд и Уэстморленд. Но вместо этого его назначили в Южный округ. Не столько обрадованный ответственным постом, сколько раздосадованный из-за непрестижного места службы, Джордж решил улучить удобный момент, чтобы пустить в ход свои связи и добиться-таки перевода поближе к дому.

В сентябре, находясь во Фредериксберге, Вашингтон познакомился с двумя военными, которые спросили, «видел ли он свет». Растолковав удивленному молодому человеку, что речь идет о том, является ли он масоном, они предложили ему вступить в братство. Во Фредериксберге как раз обосновалась военная «шотландская» ложа «древнего устава», которая якобы сохраняла традиции «вольных каменщиков», идущие с незапамятных времен, противопоставляя себя Великой ложе Лондона с ее новомодным масонством. Ложи «древних» отличались демократизмом: в них принимали не только представителей благородного сословия, но и офицеров из среды разночинцев и купцов. Идеалы масонов — равенство, братство, взаимопомощь, духовное самосовершенствование — импонировали молодому офицеру. В ноябре 1752 года Джордж Вашингтон прошел обряд посвящения в ученики, а в течение года поднялся еще на две ступени, став подмастерьем, а затем и мастером ложи. Отныне перекрещенные угольник и циркуль были для него не просто чертежными инструментами, а символами физической и нравственной жизни человека.

Тем временем некий Уильям Фитцхью, назначенный в Северный округ, переехал в соседний Мэриленд, и Вашингтон, не гнушаясь откровенной лестью, добился через вице-губернатора Динвидди перевода на освободившееся место. В начале февраля 1753 года, как раз перед достижением совершеннолетия, он принес присягу и стал начальником военного округа с окладом в 100 фунтов в год — майором Вашингтоном.

ПОСЛАННИК

Молодой майор был шести футов (183 сантиметра) ростом и по тем временам считался очень высоким; при этом он весил 175 фунтов (79,4 килограмма), был стройным и мускулистым. Его фигура не отличалась изяществом: голова казалась непропорционально маленькой, узкие плечи и крепкие бедра отличного наездника были кошмаром для портных, не привыкших к таким нестандартным формам. Он не выглядел здоровяком, но кость у него была широкая, а руки — просто гигантские (перчатки приходилось шить на заказ). Он обладал недюжинной физической силой, но вот голос после перенесенного плеврита утратил силу, из поврежденных легких вылетал глухой сип, что, конечно, было крупным недостатком для человека, мечтающего о карьере полководца.

Грубо скроенный, но крепко сшитый, Вашингтон обладал мужской красотой, не будучи смазливым. Нежная белая кожа в один момент обгорала на солнце; крупный нос с квадратным кончиком, обветрившись, пламенел как маков цвет; зато глубоко посаженные серо-голубые глаза горели внутренним огнем. Парик он не носил, зачесывал свои длинные рыжеватые волосы назад, открывая высокий благородный лоб, стягивал в хвост на затылке и перевязывал черной ленточкой, а по особым случаям присыпал пудрой. (Волосы по бокам слегка оттопыривались крыльями, что придавало прическе сходство с париком.)