Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина Страница 8

А на корабле развернулась, когда я приехал, дискуссия по содержанию письма. Политотдел пустил слух, что Саблин чуть ли не антисоветчину написал. Потом на меня начали коситься: одни с интересом, другие с ужасом... политотдел запретил доводить его (письмо) до других коммунистов на других кораблях... В результате всего выбрали меня секретарем партийной организации корабля. Это, я считаю, была такая моральная поддержка. Они (офицеры корабля) были честными, мыслящими людьми, но им не хватало смелости».

Эту часть автобиографии Саблина следует прокомментировать. Вспоминает контр-адмирал в отставке В.Т. Лосиков: «Когда произошло “ЧП” со “Сторожевым” меня вызвал к себе ЧВС Северного флота вице-адмирал Сорокин и кое-что рассказал о мятеже Саблина. Так как тот ранее служил у нас на 2-й дивизии, он попросил меня собрать ему информацию о нем тех, кто с ним служил раньше, для лучшего понимания Саблина как личности. Напрямую спрашивать офицеров о Саблине я не мог, пришлось придумывать легенду. Вначале я собрал офицеров политотдела и задал им вопрос, что с Балтики к нам просится бывший наш сослуживец Саблин, как вы смотрите, можно ли его взять и куда. Офицеры сразу вспомнили его, и единодушное мнение было такое, что Саблина если и брать, то пропагандистом, так как он учил Ленина наизусть и знает его цитаты на все случаи жизни. Потом я собрал штаб. Лучше всех Саблина помнил начмед дивизии подполковник Михай-лин. Однажды, когда командир был в отпуске, он две недели провел с Саблиным на корабле в море. По мнению Михайлина, Саблин был человек с очень большими странностями. Даже в обыденной жизни любил говорить ленинскими цитатами, чем всех приводил в изумление. Запомнилось и то, что едва оставшись за командира, он собирался сразу отменить все его приказы по организации внутренней службы и написать свои. Когда Михайлин его спросил, зачем это надо, Саблин ответил, что он лучше всякого командира знает, как надо организовывать службу на корабле, и, пока он врио командира, корабль будет жить только по его законам. В свободное время Саблин проводил в каюте и читал подряд труды Ленина или что-то писал. Спрашиваю как-то: “Что ты все пишешь?” Отвечает: Пишу письмо Хрущеву, как преобразовать наше общество, вот уже 18 страниц написал”. Через какое-то время встречаю его, говорит, что уже письмо отослал». Относительно знаменитого письма к Хрущеву В.Т. Лосиков вспоминает так: «Когда Саблин отослал письмо Хрущеву, то не подписался званием, а указал просто фамилию и домашний адрес. Поэтому ответ из секретариата ЦК пришел в Мурманский обком к тогдашнему секретарю Денисову. Тот через нарочного прислал Саблину письмо с просьбой прибыть в обком партии. Письмо у Саблина, кстати, было весьма крамольное. Главная мысль в письме была такая: так как на корабле должно быть единоначалие, то следует разогнать партийные и комсомольские организации, которые мешают командирам единолично решать все вопросы. Когда Саблин с начальником политотдела Зайцевым прибыли в обком и когда Денисов увидел, что автор письма офицер, то очень обрадовался, т.к. “искатель правды” оказался не из его епархии. Весьма доброжелательно поговорив с Саблиным, он тут же позвонил ЧВСу Северного флота Сизову:

— Федор Яковлевич, тут у меня сидит твой офицер. Он написал письмо Хрущеву. ЦК просит разобраться, так что ты и разбирайся. Само письмо я тебе сейчас перешлю фельдъегерем.

Саблина тут же машиной отправили к Сизову. Надо сказать, что Федор Яковлевич Сизов был добрейшей души человек, очень любивший делать людям добро, за что имел негласную кличку “Дед Мороз”. Он разговаривал наедине с Саблиным четыре часа, убеждал его, но так ничего толком не добился. Напоследок сказал:

— Да, тяжело тебе придется в жизни, так как в твоей голове очень много тумана. Чтобы все правильно понимать, тебе еще надо учиться и учиться!

Последнюю фразу Саблин крепко запомнил, а потом, когда решил поступать в академию, ловко напомнил Сизову, что тот, дескать, сам выразил желание отправить его на учебу. Добрый Федор Яковлевич только покивал головой, что, мол, действительно было дело, обещал...»

Как можно прокомментировать вышеизложенные абзацы биографии нашего героя? Что и говорить, Саблин в своем репертуаре. Он снова строчит письма. Но если раньше он учил, как надо воспитывать курсантов, о чем следует говорить руководителям государства с высокой трибуны, как осуществлять культурную революцию в стране, то теперь мысль его ушла намного дальше. Теперь Саблин всерьез решил заняться развитием политической мысли у личного состава. Разумеется, как и обычно, задумав очередной бред, Саблин тут же отправляет очередное поучительное письмо в Москву. На этот раз он осчастливил своими изысками политическое управление ВМФ. Но там, как и обычно, подло промолчали.

Зададимся вопросом, а почему Саблин вдруг ни с того ни с сего начал в 1961 году строчить письма в политическое управление ВМФ адмиралу Гришанову? У помощника командира батареи 130-мм орудий, что, нет своих служебных дел, или он к этому времени уже в совершенстве познал профессию корабельного артиллериста, и ему уже больше нечего было делать, кроме как помочь в делах и корабельному замполиту? А может, это стучало сердце истинного коммуниста, радевшего и болевшего за любой недостаток, попавший в поле его зрения? И почем вдруг сразу писать именно в Москву, и именно адмиралу Гришанову? Не лучше ли было для начала показать личным примером, как надо готовить и проводить политические занятия с матросами? Пригласить для этого к себе на занятия и сослуживцев, и начальников. Посмотрите, мол, как надо работать, и впредь делайте так же! Почему бы не выступить по данному вопросу на партсобрании или на партактиве? Почему бы не поговорить на эту тему с опытными политработниками — замкомбригом, начальником политотдела дивизии, наконец, даже с начальником политуправления Северным флотом? Почему сразу надо строчить бумагу на плохую организацию политзанятий в Москву?

Для меня ответ на этот вопрос предельно ясен. Дело в том, что Саблин писал вовсе не письмо, он писал донос, так как не мог не понимать, что ответной реакцией ПУ ВМФ на его послание будет не формальный ответ писавшему, а проверка данного соединения по поднятому в письме вопросу. Саблин просигналил в лучших традициях борцов за «правду», и Москва не могла це отреагировать на этот сигнал. Сетования же Саблина на то, что он так и не получил личного ответного письма от адмирала Гришанова, несерьезны. С чего бы это трехзвездному адмиралу вступать в переписку с каким-то лейтенантом? Этого Саблин тоже не мог не понимать. На самом деле никакого ответа от Гришанова он и не ждал, ибо цель доноса была совсем иной. Политзанятия были лишь поводом для личного обращения. Дело в том, что к этому времени служебные пути бывших однокашников Гришанова-младшего и Саблина разошлись. Последний прекрасно понимал, что он выпал из поля зрения Гришанова-папы, а значит, не может рассчитывать на его покровительство. Рассчитывать на поддержку отца он тоже не мог, тот к этому времени уже пребывал в глубокой отставке. В сложившейся ситуации надо было как-то напомнить старшему Гришанову о себе. Вот, мол, я сын вашего старого друга и однокашник вашего сына, не раз у вас пивший и евший, прозябаю ныне всеми позабытый и прошу поддержки! К тому же я принципиален и очень люблю политические занятия, а потому был бы не прочь, если бы вы забрали меня от осточертевших пушек в замполиты.