Павел Цупко - Пикировщики Страница 8

— Хорошо! Экипаж в сборе?

— Да! Только… — Гаркуненко замялся.

— Что там еще? — спросил Костя.

— Я без тебя отпустил в Россь старшину Федосова.

— Кто разрешил? В такое время?

— У него там… Понимаешь?

— Не тяни! Знаю: семья, две дочери. Ну и что?

— Нет их… больше.

— Как нет?

— Утром… Прямым попаданием… Другие семьи тоже погибли.

Усенко низко опустил голову, он не мог говорить. Константин познакомился с семьей Федосова весной, когда тот пригласил командира к себе в гости.

Жена Федосова — Екатерина Филипповна, миловидная, приветливая молодая женщина, потчевала гостя домашними угощениями, а две дочурки — старшая Лидочка и младшая Наташенька — сразу подружились с дядей Костей: младшая забралась к нему на колени, а старшая стала декламировать стихи о Москве, она уже училась в школе. А теперь их нет…

Усенко взял себя в руки и спросил Гаркуненко:

— Ты сколько бомб подвесил?

— Шестьсот, как приказано.

— Добавь еще четыре «сотки», Коля!

— Есть!

— Саша! Филиных! Пойдем к командиру. На КП полка младший лейтенант Усенко доложил о готовности экипажа к вылету.

— Товарищ командир, разрешите ударить по танкам? — снова попросился летчик.

— Нет, Усенко! Сейчас главное не танки, а фашистская авиация. Господство в воздухе — главное! Мы будем уничтожать самолеты. Нанесем удар вот по этому, он показал по карте, — крупному аэродрому. Я поведу десятку. Ты, Усенко, полетишь впереди группы. Подойдешь к Седлецу, разведаешь обстановку, сообщишь мне. Задание ясно?

— Так точно!

— По самолетам! — Взяв в руки шлем, планшет с картами, командир полка быстрым шагом направился к выходу.

Летчики выбежали из КП и через пару минут были у своего Ар-2. Константин успел заметить, что с опушки леса на летное поле выкатили несколько бомбардировщиков, там суетились люди. «Эмка» командира полка направилась к ним.

В это время завыла сирена, раздались команды:

— Воздух! Воздух!

Люди от самолетов бросились к щелям: к аэродрому подходили немецкие бомбардировщики.

Усенко вмиг оценил обстановку: его машина, стоявшая на открытом месте, безусловно, станет объектом атаки. Надо успеть взлететь.

— По местам! — закричал он. — От винтов!

Схватив парашют и не успев застегнуть лямки, он вскочил на крыло, плюхнулся на сиденье и нажал кнопку стартера. Правый мотор запустился сразу. За ним левый. Усенко, надев на шлем телефоны переговорного устройства, услышал:

— Эф-один к полету готов! — доложил Филиных.

— Эф-три готов! — прогудел Прядкин.

А немецкие самолеты уже становились в круг перед бомбометанием.

Усенко с места повел Ар-2 на взлет. Тяжело груженная машина бежала долго, медленно набирая скорость Летчик уже различал границу аэродрома, за ней высилась желтая стена соснового леса. А самолет все бежал и бежал. Сосны стремительно приближались, вырастали в размерах, Лобовой удар казался неминуем: отвернуть было некуда.

Константин видел опасность, молниеносно соображал: «Если не наберем скорость — врежемся в лес, погибнем!.. Убрать шасси? От удара сдетонируют бомбы…» Руки самопроизвольно потянули штурвал, но летчик пересилил инстинкт самосохранения и упрямо выдержал взлет!.. Толчки о землю стали реже, еще реже. Наконец они прекратились, самолет повис в воздухе. Перед глазами замелькали желтые стволы и близкие верхушки деревьев.

Телефоны загудели, раздался крик Прядкина:

— Командир! Нас атакуют! Сверху сзади…

В натужный рев моторов вплелся торопливый перестук пулемета.

— На-а! На-а, гад! Получай!..

Раздался страшный удар. Ар-2, как живой, вздрогнул и стал заваливаться вправо.

— Командир! Горит правый мотор! Горит правый… Крыло разбито, хлещет бензин! Кругом огонь! Нас ата…

Раздался новый удар. Перед глазами пронесся сноп пламени. Треск. Звон. С приборной доски брызнули осколки стекла. Близко, почти над кабиной мелькнула тень вражеского истребителя, и сразу застрочили пулеметы из передней кабины.

Константин торопливо взглянул направо: правая плоскость, мотор полыхали в огне.

Лес кончился. Внизу показалось ржаное поле. Машину снова накренило вправо: мотор сдал. Пилот все же выровнял самолет, но он падал. Константин выключил моторы и чуть отдал штурвал от себя. В ту же минуту фюзеляж коснулся земли, резко затормозил. Летчика, не успевшего перед вылетом пристегнуть привязные ремни, страшная сила инерции бросила вперед на штурвал и приборную доску. Ар-2 прополз несколько десятков метров и остановился. Кругом бушевало пламя. Летчик быстро выбрался из самолета. Огляделся: никто из экипажа не вылезал. Константин забеспокоился, бросился к передней кабине, закричал:

— Саша! Саша!

Бомбардир неподвижно лежал на полу. Костя загрохотал кулаком по дюралевой обшивке кабины:

— Да отзовись же, Саша!

Но тот не шевелился.

Усенко разбил плексиглас люка и, обдираясь в кровь, протиснулся в дыру. Филиных застонал, шевельнулся. Обрадованный, Костя решил вытащить товарища. Дорога была каждая минута. Горящий самолет в любой момент мог взорваться: огонь подбирался к бомболюкам. Бомбардир очнулся, пришел в себя и с помощью командира с большим трудом все же протиснулся через небольшое отверстие. Летчики спрыгнули на землю и, спеша и спотыкаясь, побежали по неровному полю. Рожь была высокая густая. Она цеплялась за ноги, за полы регланов, тугими колосьями больно хлестала по лицам. Они пробежали с полсотни шагов, как Филиных споткнулся и, тяжело дыша, в бессилии рухнул на землю. Рядом упал Усенко.

— Олег где? — вскинулся Константин.

Он вскочил, но тугая воздушная волна опрокинула его, вдавила в землю. Раздался оглушительный взрыв. Через несколько секунд второй, потом еще и еще: рвались бомбы, бензобаки, боеприпасы. Затем все стихло.

Почти одновременно Усенко и Филиных вскочили на ноги, кинулись к своему Ар-2. Развороченный взрывами, он догорал. Летчики обрадовались, когда увидели целыми хвостовое оперение и кабину стрелка-радиста. Они шагнули в дым. Под прозрачным колпаком кабины, склонившись над пулеметом, сидел, будто нечаянно задремав, Олег Прядкин. Его лицо и грудь были в крови, пулеметной очередью фашиста он был убит.

Летчики осторожно вытащили из кабины тело боевого друга, завернули в парашют. Не стало веселого, душевного, никогда не унывающего парня, «щита командира», как любил он называть себя. Константин и Александр не стыдились своих слез.

Они осторожно подняли тело друга и понесли его в сторону аэродрома…

Под Ельней