Артем Драбкин - «Сапер ошибается один раз». Войска переднего края Страница 8

— Вы собственными глазами это видели?

— Я обязан был это видеть, потому что я на переднем крае, заместитель по политчасти тоже на переднем крае. Мы смотрим — правильно или неправильно собаковод действует; мы же тоже им оценку давали, ошибки были. Это было, когда мы стояли в обороне под Ворошиловградом.

— Как вы в целом, как сапер, оцениваете их эффективность?

— Я высоко оцениваю, это было правильно. Если бы мы их имели с первых дней войны, мы бы потери имели меньше и в пехоте, и в технике.

— Как вы применяли фугасы направленного действия?

— Это очень просто. Идет оборона, мы знаем, что в ближайшие день-два немцы перейдут в контрнаступление. Мы закладываем в узких местах, в дефиле, фугасы, противотанковые мины направленного действия. Когда немецкие танки идут, мы подрывной машинкой взрываем. Вот это направленность действия.

Смотрите — сосну я могу вдоль расколоть, а могу повалить. Жилое здание или церковь — то же самое, можно на воздух поднять, а можно положить на землю аккуратно. Помню, в районе села Хотомля под Харьковом немцы сидят в церкви на колокольне и огонь корректируют. А мы знали, что там их целый взвод и нам надо их взорвать вместе с церковью. Поэтому мы установили мины на разрушение, ничего никуда не разбросило, а завалило их там всех, и все.

— Опишите ваш батальон во второй половине 1942-го — начале 1943 года.

— Саперный батальон в начале войны состоял из пяти рот плюс рота переправы с понтонными мостами. В ходе войны и количество рот уменьшилось, и понтоны потеряли. Батальон стал трехротным, в каждой роте имелось по 120–130 человек, в ходе боев состав уменьшался до 60–70 человек. Потери есть потери, вне всякого сомнения, но саперы были опытные и с задачами, которые стояли перед дивизией, справлялись полностью. Я ни разу не пользовался помощью армейских саперов, хотя некоторые дивизии ими усиливали.

Когда начинались осенние темные вечера, мы перед наступлением начинали снимать мины не в два часа ночи, а в 10–12 часов вечера, чтобы к утру дать 2–3 прохода для дивизии. Немцы обычно знают, что мы мины перед рассветом будем снимать, а мы их еще вечером сняли. На рассвете полки пойдут в наступление, а в минных полях для них уже проходы есть. Я ставил там саперов, которые показывали место прохода, проходы обозначались ветками, ставили фанерные таблички, стрелочки с надписью «Проход». Мы же не можем все минное поле снять, у нас для этого людей не хватило бы, да и не входило это в наши задачи.

— Как в 1942 году обеспечивали форсирование дивизией рек?

— Помню, была поставлена задача одновременно село Веселая Гора взять, севернее Луганска, и большой рубеж построить. Я собрал пустые металлические бочки, заделал их деревянными чопами и через Северский Донец протянул мост на проволоке. Попробовали — танк проходит, и обозы с грузами проходят. Северский Донец шириной метров 150 был в месте форсирования, а бочки надо ставить через 5–7 метров друг от друга. Работа была адская, тем не менее справились.

— Как вы сейчас считаете, тогда пригодился бы собственный понтонный парк?

— Конечно. Понтон — это не просто лодка, он складывается и на машине перевозится. В него 50 человек садилось, я моментально полк переправить бы мог! Но не было, и ни штаб армии, ни штаб фронта не могли нам дать переправочных средств. Каждый раз командир дивизии как совещание проводит:

— Ну, комбат, опять задача!

Надо выходить из любого положения, переправа должна быть переправой. На Дону я рыбацкие лодки применял. На Миусе делал переправу — где-то брод нашел, чтобы можно было танки пропустить, а пехоте мостик поставили. Русский человек полностью соответствует поговорке «Голь на выдумку хитра». Если я не обеспечу выполнение задачи, то мне, командиру саперного батальона, достанется больше всех. Что означает, что я какой-то полк не пропустил на переднем крае? Чтоб он спокойно прошел и по минным полям, и по водным переправам? Ведь не случайно моего предшественника сняли — не обеспечил проход дивизии.

— Чего у него не хватило? Знаний?

— Наверное. Парень был молодой, выдвинулся, а успеха не имел. Командир саперного батальона должен быть тактически гибким, вдумчивым, на всякую хитрость должен идти. Причем я всегда и со всеми советовался. Если я в чем-то сомневаюсь — я с бойцом посоветуюсь, командирами отделений, взвода, роты. А уж со своим заместителем тем более. Я их выслушаю, а уж потом принимаю решение.

У сапера на войне тяжелая участь. Пехотный командир выполнил задачу, достиг рубежа, прилег и дремлет, а саперу некогда спать. Я говорил своим ребятам работать по сменам: Иванов 20 минут поспал — сменяй Петрова. Что делать, иногда по трое суток приходилось не спать. Мы и с комиссаром так делали, по 20 минут спали. Я сплю — он меня только разбудит задачу выполнять, а сам уже храпит. Служба сапера на войне — одна из тяжелейших. Хотя я попал в саперы нежданно-негаданно, не думал, что им буду.

— Сейчас не жалеете об этом?

— Откровенно говоря, нет. Командуя саперными частями, я получил такой кругозор, который в общевойсковых частях получить было сложно. Я знал прекрасно артиллерию, общевойсковую службу, инженерную службу. И когда меня, командира саперного батальона, приглашали на совещание в штаб армии — а нас часто вызывали перед операциями, особенно перед Сталинградской, — послушаешь там и думаешь про себя: ну ты же заместитель командующего по инженерным войскам, что же ты такую ахинею порешь? Разве так на переднем крае делают? Говорит, что надо командирам полков приказать идти вперед, не считаясь с потерями!

А я обязан считаться с потерями — у меня каждый боец на вес золота. У каждого бойца за плечами дети, жена, родственники. Ну, разве мог я так вольготно поступать? Нет. Я ставил задачу: из трех рот две у меня в бою, а третья рота в резерве. Командир дивизии говорит, что надо все три использовать. Я ему:

— Товарищ командир, вы передо мной задачу поставили — я ее выполняю. Если я ее не выполню, можете мне пулю в лоб пустить.

— Василий Николаевич, ты рискуешь головой!

— Пока вы командир дивизии, пока я командир батальона — моя голова будет цела.

— Как учили молодое пополнение саперов?

— К сожалению, их не так часто и не так много присылали, как хотелось бы, человек по 50–100. Я на 5–7 дней обязательно их в тылу собирал, давал теорию и показывал практически — что такое детонатор, мины — такая и такая, фугасы. Показывал, но без детонатора, иначе новичок своих подорвет по незнанию.

— Боевые мины на учебе не ставили?