Елена Прокофьева - Лучшие истории любви XX века Страница 8

Когда Белый снова написал ей и предложил уйти к нему от Блока – она согласилась. Начались страстные встречи. «Не успевали мы оставаться одни, как никакой уже преграды не стояло между нами и мы беспомощно и жадно не могли оторваться от долгих и неутоляющих поцелуев, – признавалась спустя годы Любовь Дмитриевна. – Ничего не предрешая в сумбуре, я даже раз поехала к нему. Играя с огнем, уже позволяла вынуть тяжелые черепаховые гребни и шпильки, и волосы уже упали золотым плащом (смешно тебе, читательница, это начало всех «падений» моего времени?)… Но тут какое-то неловкое и неверное движение (он был в таких делах явно немногим опытнее меня) – отрезвило, и уже волосы собраны, и уже я бегу по лестнице, начиная понимать, что не так должна найти я выход из созданной мною путаницы…»

Любовь Дмитриевна так и не стала любовницей Андрея Белого. Ей помешала близкая дружба Белого с Блоком. Она опасалась, что они снова помирятся и опять станут во всем друг с другом откровенны. И если она совершит грехопадение – это также станет предметом обсуждения двух друзей-поэтов, источником экзальтации и основой для философских размышлений. Нет, такой измены Любовь Дмитриевна не желала. Ей хотелось, чтобы хоть что-то в ее жизни наконец было просто, как у всех! Любовь Дмитриевна порвала с Белым – а ведь для него чувство к ней осталось самым значительным и серьезным во всей его жизни.

Отдалась она другому другу Блока: Георгию Чулкову. Белый смертельно его за это возненавидел. Да и Любовь Дмитриевна в этом романе не находила особой радости. Хотя наконец-то по-настоящему познала физическую сторону любви и поняла, что она страстная женщина.

Но прежде роман на стороне случился у Александра Блока. Он увлекся актрисой Натальей Волоховой, исполнявшей в «Балаганчике» роль Коломбины. Роль, списанную с его жены! Ей Блок посвятил циклы «Снежная маска» и «Фаина». Увлечение было серьезное, поэт подумывал о разводе с Менделеевой и новом браке – с Волоховой. Любовь Дмитриевна сначала остро переживала измену мужа, потом смирилась и даже попыталась найти некое извращенное удовольствие, принеся свое счастье в жертву его счастью. Она даже пришла к Наталье Волоховой и сказала, что отдает ей Александра, только просила заботиться о нем, разъяснила, какой он тонкий, нервный, экзальтированный, какие у него сложные и близкие отношения с матерью и как нужно беречь его чувства. Кончилась эта жертвенная эскапада комически: Волохова побоялась брать на себя такую обузу, как муж-поэт и свекровь-истеричка, и порвала с Блоком.

Андрей Белый и Сергей Соловьев. 1904 год

Роман же Любови Дмитриевны с Чулковым завершился в январе 1907 года, когда умер ее отец. Она была убита горем, в одиночестве поселилась в Шахматово, и Блок писал ей нежные, утешительные письма, и она не менее нежно отвечала ему… Казалось, любовь вернулась. Однако полноценных супружеских отношений Блок по-прежнему не желал.

Любовь Дмитриевна решила, что нужно строить собственную жизнь и как-то – пусть даже с кровью, с болью – отрываться от мужа. Она решила осуществить мечту своей юности: играть в театре. Блок был против: он считал, что актерского таланта у нее нет. Но молодой Всеволод Мейерхольд принял Любовь Дмитриевну в свою труппу. Возможно, только потому, что она была женой величайшего из живших в то время поэтов… Любовь Дмитриевна сознавала, что актриса она не блестящая, но подошла к делу серьезно – как и ко всему в своей жизни. Все время училась у более опытных актеров, старалась совершенствовать свою игру. Театр действительно стал для нее радостью, отдушиной. Она уехала на гастроли. И в Могилеве сошлась с другим начинающим актером, Константином Давидовским, выступавшим под псевдонимом Дагоберт.

«Он не был красив, паж Дагоберт. Но прекрасное, гибкое и сильное, удлиненное тело, движенья молодого хищного зверя. И прелестная улыбка, открывающая белоснежный ряд зубов, – вспоминала Любовь Дмитриевна. – В нем и во мне бурлила молодая кровь, оказавшаяся так созвучной на заветных путях. В тот день, после репетиции и обеда, немногие оставшиеся до спектакля часы, мы сидели в моем маленьком гостиничном номере, на утлом диванчике. Когда пробил час упасть одеждам, в порыве веры в созвучность чувств моего буйного пажа с моими, я как-то настолько убедительно просила дать мне возможность показать себя так, как я этого хочу, что он повиновался, отошел к окну, отвернувшись к нему. Было уже темно, на потолке горела электрическая лампочка – убогая, банальная. В несколько движений я сбросила с себя все и распустила блистательный плащ золотых волос, всегда легких, волнистых, холеных… И начался пожар, такое полное согласие всех ощущений, экстаз почти до обморока, экстаз, может быть и до потери сознания – мы ничего не знали и не помнили и лишь с трудом возвращались к миру реальности».

К реальности все же пришлось вернуться, когда Любовь Дмитриевна поняла, что забеременела от «пажа Дагоберта». Это был страшный удар для нее. В детстве Люба однажды услышала, как страшно и долго кричит, мучаясь в родах, ее мать… С тех пор она испытывала отвращение и страх перед всем, что связано с деторождением. Незадолго до свадьбы Люба призналась в своем страхе Александру – и он пообещал ей, что детей у них не будет, что дети ему не нужны.

И вот – она беременна. Да еще и не от мужа, а от чужого и практически незнакомого ей человека! Конечно, Давидовский не собирался заботиться о ней и о ребенке. Однако навязать чужое дитя своему законному мужу Любовь Дмитриевна считала гнусным. Любовь Дмитриевна запаниковала. Она не знала, что ей теперь делать, у кого искать прибежища. Она не знала, как сообщить мужу о случившемся. Но Блок по тону ее писем уже чувствовал: что-то изменилось, что-то не так… Тревожился. Любовь Дмитриевна тем временем хотела прервать беременность, но все никак не могла решиться. Наконец стало слишком поздно. Положение ее сделалось заметно, и Любови Дмитриевне пришлось покинуть труппу. Она вернулась в Боблово, затаилась там, как раненый зверь. Страх перед родами обострился. Любовь Дмитриевна думала, что непременно умрет. Блок к ней приехал, увидел ее положение – и проявил удивительное благородство. Он сказал, что примет этого ребенка как своего.

Худшие опасения Любови Дмитриевны сбылись: роды продлились четверо суток, врачи испробовали все средства, и под конец ей уже хотелось умереть, лишь бы не мучиться. Но она выжила и родила слабенького мальчика, который был крещен Дмитрием в честь Менделеева. Ее сын прожил всего восемь дней. Все считали, что Блок переживает смерть этого ребенка сильнее, чем Любовь Дмитриевна. Он написал стихотворение «На смерть младенца», многих уязвившее своим богоборческим настроем. Но Любовь Дмитриевна окаменела и чуть ли не помешалась от горя. Ей казалось, что жизнь потеряла всякий смысл.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});