Эрик Дешодт - Людовик XIV Страница 8

Затем она склоняется перед своим сыном, который встает, целует ее и благодарит, а затем произносит: «Я прошу вас продолжать давать мне ваши разумные наставления. Я хочу, чтобы после меня вы были первым лицом в моем Совете».

Над Парижем плывет колокольный звон, Бастилия дает торжественный пушечный залп, народ в восторге. Париж всей душой за монархию.

Кажется, что всё устраивается к лучшему в этом лучшем из миров. Однако в тот же день парламент вынуждает Анну Австрийскую полностью снять обвинения с Великого Конде, а Мазарини приговорить к вечному изгнанию. Регентство заканчивается.

Лишь Конде не принимает участия в торжествах. Накануне он уехал в Три-эн-Вексен к своему зятю Лонгвилю. Ему недостаточно дарованного ему помилования. По-прежнему считая Людовика глуповатым, он намерен вновь начать гражданскую войну, возможно, мечтая стать королем. Через несколько дней он подпишет договор с Испанией и получит 500 тысяч экю, чтобы во главе коалиционных войск двинуться на Париж. Но это предприятие не принесет ему счастья.

Проходят месяцы, а Месье принца упорно преследуют неудачи. Буйон и его брат Тюренн (оба из рода Ла Тур д'Овернь), считая себя обиженными, оставляют его и переходят на сторону короля. Его войска всюду терпят поражение: в Коньяке, Ла-Рошели, Шампани; Бургундия также изменяет ему.

Вскоре у него остается только маленькая крепость Монрон в Берри, да и та находится в кольце осады.

Наступает декабрь, королева вновь призывает Мазарини. Кардинал появляется во главе собранной им в Германии армии. Парламент назначает за его голову награду в 150 тысяч ливров. А Месье, этот «добрый дядюшка», покидает своего племянника; вместе с Конде он подписывает ультиматум, требующий изгнания «сицилийского негодяя». Гастон так горит желанием сражаться, что ради того, чтобы собрать войско, продает всю свою серебряную посуду.

Начинается 1652 год. Четырнадцатый год своей жизни Людовик проводит в дороге: один день он тут, другой — там. Он движется в сторону Луары вместе с матерью, двором, мебелью, четырьмя тысячами человек, а главное, с Тюренном. Ибо всё решает сила оружия. Тогда, как и во все времена, вплоть до XIX века, историю делают полководцы.

К счастью, среди врагов короля нет согласия. Своими раздорами знатные сеньоры парализуют действия друг друга. Так, на севере соперничают Немур и Бофор, и второй вскоре убьет первого на дуэли в самом центре Парижа, на площади Пети-Пэр перед собором Нотр-Дам-де-Виктуар; в парламенте друг другу противостоят «малые» и «большие» фрондеры.

На Пасху Людовик находится в Сюлли-сюр-Луар. Там он принимает делегацию парламента, явившуюся напомнить ему о вырванном у него под давлением обещании изгнать Мазарини. Он выставляет ее за дверь.

«Извольте удалиться, господа, извольте удалиться!» — бросает он, вырвав текст обращения из рук президента Немона, который потом будет горько жаловаться на подобное обращение, столь не похожее на то, коим короли ранее удостаивали лиц, занимающих такое положение, как он.

Шестого апреля король находится в Жьене. Там он узнаёт о прибытии Конде, который идет на Блено, где расквартирована королевская пехота. У Месье принца 12 тысяч солдат, а у Тюренна — в три раза меньше. Жьен охватывает паника, все уже видят короля пленником мятежников и в спешке пакуют имущество, чтобы бежать в Бурж. Король вскакивает в седло, чтобы сражаться. Тюренн идет ва-банк. Он устраивает ловушку колоннам Месье принца на дороге к Блено, идущей между двумя болотами и лесом, где он прячет свои пушки. Конде, чтобы избежать тяжелых потерь, отступает и 11 апреля возвращается в Париж. Жалкий финал Великого Конде уже не за горами.

«Господин маршал, — скажет со слезами на глазах Анна Австрийская Тюренну, — вы спасли государство и во второй раз вернули корону моему сыну».

Последний акт Фронды разыгрывается 2 июля в предместье Сент-Антуан. Действующие лица — всё те же: Тюренн защищает короля, а Конде — самого себя. Соотношение сил изменилось: у первого 12 тысяч солдат, у второго — только пять.

С возвышенности Шарон можно было наблюдать за началом уничтожения мятежников, оттесненных к стенам Парижа. Но внезапно распахиваются Сент-Антуанские ворота и семь пушек Бастилии одновременно открывают огонь по королевским войскам. Сделано это было по приказанию герцогини де Монпансье, дочери Гастона, именуемой Великая мадемуазель, которая с давних пор лелеяла мечту сочетаться браком с королем, но при этом отличалась наивностью, уступающей размерами лишь длине ее носа и величине ее состояния. «Этот пушечный залп убил ее мужа», — иронизирует Мазарини. А Конде едва успевает с остатками своих войск укрыться за стенами Парижа, где вскоре становится всем ненавистным.

Двумя днями позже банда его приверженцев, ранее уже уничтожившая сотню магистратов, поджигает ратушу, где собрались преданные королю члены городского управления.

Чаша терпения парижан в очередной раз переполнена. Все требуют возвращения короля, и Конде бежит из Парижа. Он возглавляет испанские войска во Фландрии, совершив, таким образом, предательство, за которое будет заочно приговорен к смерти и лишен имени Бурбона и ранга принца крови.

Исполнение сего приговора лишило бы человечество произнесенной Боссюэ[27] 24 года спустя восхитительной надгробной речи, каковая, по словам Шатобриана, являет собой вершину человеческого красноречия.

Двадцать первого октября 1652 года, после тринадцати месяцев отсутствия, Людовик возвращается в Париж, где его как спасителя встречают факельным шествием. 25-го числа герцог Орлеанский объявляет о своей покорности королю. 26-го Людовик пишет всё еще находящемуся в изгнании Мазарини: «Мой кузен, пришло время положить конец тем тяготам, кои вы согласились переносить из любви ко мне».

Кардинал медлит, чтобы заставить всех желать его возвращения. Лишь 6 февраля 1653 года прибывает он в Париж. Это кокетство принесло свои плоды. Никогда еще не слышал он таких восторженных приветствий. Народ забыл про то, что называл его «сицилийским негодяем».

Однако пройдет еще пять месяцев, прежде чем закончится этот пятилетний кошмар. В июле трое последних знатных мятежников, Конти, герцогиня де Лонгвиль и принцесса де Конде, капитулируют в Бордо. Фронда окончится.

Но итог этой странной череды мятежей, названных именем детской игры, ужасен.

По современным данным, за пять лет Франция, по всей вероятности, потеряла два миллиона жителей и ее население сократилось с двадцати до восемнадцати миллионов. Казна пуста, государственный долг — огромен. Опустошены целые провинции. Шестьдесят тысяч нищих скитаются по Парижу. По разным оценкам, каждый седьмой (а может быть и шестой) парижанин живет в ужасающей нищете.