Маршал Шапошников - Владимир Робертович Анищенков Страница 8

Во время объявления Манифеста с балкона Зимнего дворца народ опустился на колени перед своим Государем и запел Русский гимн «Боже Царя храни». Эту войну сразу же окрестили Второй Отечественной. Санкт-Петербург переименовали в Петроград[54].

Прежде чем перейти к описанию военных действий подробнее расскажем о 14‐й кавалерийской дивизии, в которой служил капитан Б.М. Шапошников. Она входила в состав 14‐го армейского корпуса, который, в свою очередь, был в составе 4‐й армии Юго-Западного фронта, а затем 9‐й армии того же фронта. Штаб дивизии накануне войны располагался в Ченстохове. Корпус участвовал в Галицийском и Иван-городском сражениях1914 года, а также в Таневском, Красноставском и Люблин-Холмском 1915 года.

Юго-Западный фронт — общевойсковое оперативно-стратегическое объединение русских войск в Первой мировой войне. Численность военнослужащих фронта составляла свыше двух миллионов человек. Фронт был образован в первый день войны и участвовал в операциях против австро-венгерских, германских и болгарских войск на юго-западном направлении. Командовал фронтом до 22 августа 1914 года генерал от инфантерии барон Антон Егорович Зальца. Затем до 20 августа 1915 года генерал от инфантерии Алексей Ермолаевич Эверт[55].

На третий год войны Эверт был втянут Алексеевым в заговор против Царя и подписал в числе других командующих фронтами всеподданнейшее прошение об отречении. О чём очень скоро раскаялся: «Какое легкомыслие! Как я мог думать и рассчитывать, что, потеряв монархию и оставив Россию в руках Родзянко и его присных, я смогу продолжать войну с немцами, а не лишусь в самый короткий срок и всей своей армии, которая под влиянием событий в тылу обратится в дезорганизованную массу, толпу, совершенно неспособный сброд! Надо было оголить хотя бы фронт, но идти во главе верных частей на Петроград, чтобы защитить Государя и восстановить нарушенный порядок. Я, как и другие главнокомандующие, предал Царя и за это злодеяние все мы должны заплатить своею жизнью…»[56]

После Февральской революции Эверт был отстранён сразу же. После Октябрьской арестован ЧК. По одной из версий был убит конвоирами. По другой остался жить в России до 1926 года. Похоронен в Смоленске[57].

* * *

Рассказывая о событиях первых дней войны, Б.М. Шапошников записал: «Наступило 13 июля. …У меня на столе лежала только что доставленная из штаба 14‐го корпуса телеграмма. Телеграмма действительно оказалась короткой по числу слов, но содержание её было чрезвычайно важно: она гласила, что по высочайшему повелению 13 июля объявляется первым днем подготовительного к войне периода. Войскам приказывалось немедленно следовать на свои зимние квартиры».

В это время командир дивизии Новиков был на скачках. «Когда закончился первый заезд, я подошел к начальнику дивизии и попросил его спуститься со мной с вышки, чтобы доложить ему очень важную телеграмму. …Возбужденный полученным известием, начальник дивизии громогласно… объявил о подготовительном к войне периоде, хотя здесь присутствовали и семьи офицеров, и приглашённые гражданские лица. Новиков в обычном в таких случаях тоне произнес речь о защите веры, царя и отечества. Мне была наука на будущее, как нужно сохранять секреты даже от своего начальства. Загремело «ура», музыка заиграла гимн, и поле быстро опустело. Командиры полков тут же собрались, и в присутствии Новикова я условился с ними о часе выступления, маршруте движения, поддержании связи во время похода, напомнил им о необходимости скорейшего ознакомления с боевой задачей дивизии».

Вечером 15 июля штаб 14‐й кавалерийской дивизии прибыл в Ченстохов. В это время в городе даже в наиболее осведомленных банкирских кругах не допускали и мысли о близости войны.

При планировании мобилизации в Польше считалось, что из призываемых возрастов польского населения до двадцати процентов не явится. Однако на Ченстоховский сборный пункт пришли не только подлежащие призыву, но и добровольцы. Поляки были готовы сражаться с немцами в рядах Российской армии. Этот факт красноречиво доказывает, что Польша чувствовала себя не чужой в Российской империи. Большая часть польского народа до оккупации немцами не стремилась отделяться от России. В отличие от польской шляхты.

* * *

В первые дни военных действий два разведывательных эскадрона 14‐й дивизии перешли границу и с боем заняли станцию Гербы-прусские. «Когда разъезд неожиданно показался на поляне, в немецком батальоне поднялась паника. С криком «Казаки!» одни бросились бежать в лес без ружей, другие к ружьям. Испугался и наш разъезд. Он повернул обратно и шесть вёрст скакал галопом, пока не перескочил границу, которая отныне не имела значения, но по привычке успокоила людей, оказавшихся «дома».

По донесению разведывательных эскадронов, все приграничные деревни были брошены жителями.

Интересно, что наш разведывательный эскадрон несколько раз то занимал станцию Гербы-прусские, то отходил в Гербы-русские.

При одном из отступлений всё военное имущество было предано огню. В том числе и библиотека, которую молодой офицер Шапошников собирал многие годы.

В своих воспоминаниях он оставил запись о взятом в плен австрийском лейтенанте. Когда дивизия стояла к северу от Сыцынавы[58], над ней пролетал аэроплан. По нему открыли огонь из трёх тысяч винтовок. Через 45 минут на командный пункт штаба дивизии доставили пленного летчика. На допросе он показал, что австрийская пехота наступает непосредственно вдоль правого берега Вислы. «Веселый малый, выпив водки с офицерами связи, скоро забыл, что попал в плен, и искренне просил вернуть ему его тупую саблю».

При этом Шапошников посчитал нужным отметить, что у противника было установлено твёрдое управление своими частями, в то время как 14‐й кавалерийской дивизией не только не руководили, но даже не ориентировали в том, что делается у врага.

О своих первых боях Борис Михайлович подробно записал в книге «Пройденный путь»: «…Первый бой для каждого военнослужащего в частности и для соединения в целом является большим событием в жизни и предопределяет собой дальнейшее поведение на известный период в ходе войны…

Около 12 часов дня наблюдатели батареи обнаружили, что к северной опушке леса подходит большая колонна конницы противника. Старший офицер на батарее по привычке мирного времени спросил, можно ли открыть огонь. Он получил разрешение, и батарея беглым огнем обстреляла на предельном прицеле голову колонны. Неожиданно попав под артиллерийский огонь, конница австрийцев скрылась в лесу. Впоследствии через пленных офицеров этой дивизии выяснилось, что сразу же был ранен начальник дивизии генерал Корпи…

Первый бой 14‐й дивизии, хотя и не дал желаемых результатов, послужил для неё хорошей школой. Целый день полки провели под огнём трёх батарей, понеся ничтожные потери. Иными словами, дивизия обстрелялась».

14‐я кавалерийская дивизия выполняла боевую задачу, поставленную ей ещё в мирное время начальником штаба Варшавского военного округа: вела разведку противника, наступающего по левому берегу реки Висла, и прикрывала подступы к Иван-городу[59],