Андрей Грешнов - Дух, брат мой Страница 8
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Автор: Андрей Грешнов
- Год выпуска: 2008
- ISBN: 978-5-699-30430-1
- Издательство: Эксмо
- Страниц: 71
- Добавлено: 2018-08-12 16:41:25
Андрей Грешнов - Дух, брат мой краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Андрей Грешнов - Дух, брат мой» бесплатно полную версию:Русский корреспондент едет вместе с афганскими бандитами по густой зеленке. Один — среди духов. Завалы, обломки, воронки, поросшие травой и кустарником. Вот крайняя сторожевая застава. БТР тормозит, стоит, пока пыль не осядет. Последняя фотография на память. Но… журналист не верит своим глазам. Духи поднимают на шесте красный флаг. «Это в честь ваших солдат», — говорит один из них…
Андрей Грешнов - Дух, брат мой читать онлайн бесплатно
По ее словам, в июне 1985 года в госпитале скончались 98 человек, в июле 112, августе — более 120 человек. С наступлением осени цифры летальных исходов несколько уменьшались. Здесь нужно учитывать тот факт, что Люба имела в виду только «хирургию», и только кабульскую. Полевые военные госпитали функционировали во всех провинциях Афганистана, где стояли наши части и подразделения. В Кабул везли только тех, кого еще по ряду признаков можно было довезти до госпиталя живым. «Среднюю тяжесть» оперировали на месте, сразу перебрасывая еще живые тела в Союз. В счет не шли инфекционные отделения госпиталя. Только в Кабуле их насчитывалось три. А сколько в гарнизонах? Инфекционные заболевания выкашивали в рядах советских военнослужащих едва ли не больше жизней, чем подрывы на боевых операциях. По словам Любы, тех, кого еще можно было переправить в Союз живым, записывали при отправке в журнал как раненых, отправленных на Родину. Когда они умирали на территории СССР, они уже не считались погибшими в Афганистане и не портили статистику. Для таких пациентов была придумана специальная терминология — умершие от ран. То есть в официальных сводках потерь они проходили как раненые, а в реальности — умирали от этих ран в скорости после их доставки в Союз, иногда прямо в самолете. Так государство считало потери в Афганистане.
По словам Любы, в госпитале лежали не «самострелы».
— Это вовсе не самострелы и не дезертиры, Андрей. У них просто у всех голова набекрень съехала.
Люба рассказала, что один боец, замордованный «дембелями», стрелялся. На беду взял автомат с патронами калибра 5,45 миллиметра, оснащенными рулями со смещенным центром тяжести. Пуля вошла в левую руку, а вышла со спины, оторвав ее добрую половину. Парень мучительно умирал. Трое солдат из части, расквартированной в районе Хайр-Хана (в народе «Теплый стан»), видимо плохо соображая, что делают, выкрали у прапорщика на вещевом складе ножовку. На следующий день они для чего-то стали распиливать снаряд от ЗГУ (зенитной горной установки). Двое держали, один пилил. Двое лишились рук и выжгли лица. Пиливший потерял одну руку и глаза. И через одного в палатах все такие.
Получалась так, что «летние» потери в живой силе на боевых с лихвой покрывались «зимними» от неуставных отношений и общего бардака, царившего в армии. Это было жутко слушать…
…Ну и крохоборы, подумал, глядя на командиров, пожалевших нам бензина. Неужели никто не поможет? Только подумал — и сбылось. Мир, однако, не без добрых людей, хотя их по жизни намного меньше, чем черствых и бессердечных. Помог начПО. Не помню, как его звали, симпатичный и душевный человек. Он отдал приказ помощнику-лейтенанту сопроводить нас на Пересылку около кабульского аэродрома, где, по его сведениям, стоял последний наливник, заправляющий последние боевые машины. Посадив лейтенанта в «Мерседес», мы заехали на виллу, где я загрузил в крохотную «Дайхатсу» все канистры, что были в наличии.
— Мужики, нужно поторапливаться, сказал лейтенант — В натуре, бензина может не остаться.
Мы рванули к Пересылке как на гонках. Мы успели.
Красная струя этилированного бензина, журчавшая из крана бензовоза, была явно толще горловин канистр, банок и бачков, привезенных нами. Бензин поливал землю, и я с ужасом смотрел, как это богатство впитывается в розовый песок. Нашел даже какой-то тазик, подставил. Солдат, наливавший нам родной 76-й, улыбнувшись, сказал, что собирать капли, однако, не надо. Все уже заправлены, и после нас он все равно выльет весь бензин в землю — такой приказ. С собой запасов топлива брать было нельзя. Глядя на этого парнишку, опять почему-то по-нехорошему вспомнил Варенникова. В 1987 году был я среди прочих у него на совещании по «национальному примирению» в Тадж-Беке и задал ряд неприличных вопросов: «Почему Вы не разрешаете служить солдатам, которые того хотят, сверхурочно? Почему такая возможность предоставляется не всем офицерам? Ведь если будут воевать опытные бойцы и офицеры, потери можно будет сократить? Зачем было посылать сюда необстрелянных прибалтов, колонну которых на второй же день начали колошматить по дороге из Мазарей (город Мазари-Шариф на севере Афганистана)? Да вообще, зачем проводить эти бесчисленные масштабные операции, в которых с обеих сторон гибнут тысячи людей, если особого результата от этих операций нет, а афганцы лишь все больше озлобляются? Что, в СССР ракет нет, и обязательно нужно солдат по земле пускать?». На эти вопросы генерал, на щеках которого выступила резкая краснота, мне тогда ответил очень жестко, почти по-звериному: «Что Вы понимаете в военном деле? Наша задача не победить в этой войне, а «обкатать» на ней как можно больше людей, пропустить через ее горнило как можно больше солдат и офицеров, чтобы повысить боеспособность войск».
Присутствовавший на совещании член Военного совета Щербаков попытался сгладить напряженную ситуацию, возникшую после столь суровой отповеди Варенникова, но лично для меня это дело не решило.
Может быть, я чего-то тогда и не понял в столь глобальных проектах, но как человек Варенников в те минуты для меня умер безвозвратно. Без права быть воскрешенным. В блокноте, котором записывались ответы, я вместо них нарисовал большой цинковый гроб…
Журчала струя, в канистры вместе с красным бензином, брызгая на песок, текли мысли, от которых никуда было не деться.
Сколько раз я сидел на камнях в батальоне ПВО рядом с этой проклятой Пересылкой и, подперев голову руками, с тоской смотрел, как через два ангара с оцинкованными крышами идут все новые и новые солдаты-новобранцы в высоких кирзачах. Их, по замыслам генералов, надо было «прокатать». Или «укатать». Точно не разберешь, что именно имелось в виду. Солдаты зачем-то писали в пробирки. Входили во второй ангар из первого с желтыми пробирками, а выходили с фиолетовыми. Некоторые просто шли мимо, выливая мочу на землю и выбрасывая стекляшки в огромную кучу. Рядом на камнях и просто на земле сидели те, кто излечился от желтухи, тифа и амебы. Забытые родиной солдатики, которые ждали бортов, отвозивших их в провинции, поближе к Смерти. Они не улыбались. А в Союзе люди веселились, ели, пили и любили. Там было все равно, что где-то в горах гибнут беззащитные перед судьбой и системой пацаны из, как правило, бедных и многодетных семей. Может, только их родителям было не все равно…
Подъехал БТР, из которого вышел майор, сказавший нам, что завтра Все. Из Кабула уходит последняя группа. Остаются только десантники — совсем мало, так мало, чтобы только обеспечить вылет оперативной группы Минобороны. Залезли к нему в боевую машину. В одном из баков вместо горючего была брага. Хлебнули на посох по одной. Договорились, что если мы завтра вдруг захотим их проводить, надо прибыть на Пересылку в 05.00.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.