Вячеслав Козляков - Царица Евдокия, или Плач по Московскому царству Страница 8

Авраам Лопухин был назначен дворецким царицы Натальи Кирилловны 17 апреля 1671 года (хотя делами Царицыной мастерской палаты он стал заведовать даже чуть раньше){44}. В этом назначении тоже есть определенная традиция, ибо управлять царицыным двором и Царицыной мастерской палатой могли только особо доверенные лица, лучше всего из родственного круга. Например, первым дворецким царицы Евдокии Лукьяновны стал ее родственник Федор Степанович Стрешнев. В царствование Алексея Михайловича у его первой жены царицы Марии Ильиничны Милославский долгое время служили отец и сын Соковнины (к их семье принадлежала и знаменитая боярыня Федосья Прокопьевна Морозова, в девичестве Соковнина). Смена царицыного дворецкого Федора Прокопьевича Соковнина (родного брата боярыни Морозовой) на Авраама Никитича Лопухина стала символичным отражением перемен при дворе царя Алексея Михайловича, когда в силу вошел временщик Артамон Матвеев (кстати, тоже бывший стрелецкий голова, участвовавший в охране свадьбы царя с Марией Милославской в 1648 году). Царица Наталья Кирилловна из рода Нарышкиных была воспитанницей Артамона Матвеева. В разряде второй свадьбы царя Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной в конце января 1671 года Авраам Никитич Лопухин уже не стоял где-то далеко, охраняя вход в Кремль, а «путь слал» новой царице и «великой государыне». А его сын Федор Лопухин охранял царскую свадьбу со стрельцами своего приказа{45}.

Царицыны родственники Нарышкины, а еще Стрешневы и Лопухины более других выиграли от своей близости к Артамону Матвееву. Когда 30 мая 1672 года родился царевич Петр Алексеевич — будущий Петр Великий, при царском дворе состоялись обычные по такому поводу назначения в Думу. Царь Алексей Михайлович пожаловал из думных дворян в окольничие царицыного отца Кирилла Полуектовича Нарышкина и Артамона Сергеевича Матвеева. Окольничество царскому тестю «сказывал», то есть объявлял, Ларион Дмитриевич Лопухин. В тот же день состоялись еще два пожалования в Думу, и опять они коснулись Нарышкиных и Лопухиных. Думными дворянами стали царицын дядя Федор Полуектович Нарышкин и дворецкий царицы Натальи Кирилловны Авраам Никитич Лопухин{46}. В эти радостные дни на дворецкого молодой царицы легло особенно много забот, он готовил пир, состоявшийся после крещения царевича в Чудовом монастыре в день Петра и Павла 29 июня 1672 года. Гостей угощали разными сладостями, на столе стояли «орел сахарной белый большой с державой», «лебедь сахарной литой, весом в два пуда» и даже, трогательная деталь, «кроватка сахарна». Подавались смоквы, имбирь, финики, полосы дыни и арбуза, замысловатые «индейские овощи в патоке» и другие диковины. У царицыного «поставца» сидел и, значит, всем распоряжался ее дворецкий Авраам Никитич Лопухин. После пира благодарная царица Наталья Кирилловна послала сладости со своего стола на двор к Артамону Матвееву, чтобы поздравить его и порадовать своих подруг, живших в его доме.

Приближенные царицы Натальи Кирилловны Лопухины недолго наслаждались вместе с нею своим новым высоким положением при дворе. Вскоре после смерти царя Алексея Михайловича в 1676 году они вместе с Нарышкиными разделили все прихотливые повороты дворцовой жизни. На престол вступил царь Федор Алексеевич, старший брат и крестный царевича Петра Алексеевича (другой восприемницей была их тетка царевна Ирина Михайловна){47}. Главный покровитель Нарышкиных временщик Артамон Матвеев был удален от двора, царицын дворецкий Авраам Никитич Лопухин принял постриг в Троице-Сергиевом монастыре и умер в 1685 году, в возрасте больше восьмидесяти лет. Положение царицы Натальи Кирилловны сильно изменилось. Теперь на лествице наследников покойного царя Алексея Михайловича ее сын стал занимать очень скромное место. А при условии рождения наследников у царя Федора Алексеевича Петр вообще вряд ли когда-нибудь стал бы царем. Соответственно изменившейся роли в династическом порядке наследования по-новому стали воспринимать и прежнюю царицу Наталью Кирилловну вместе с ее двором.

А потом случился великий и несчастный 1682 год, получивший название «Хованщина». Едва не появившаяся в России стрелецкая республика прославилась террором, жертвами которого стали Артамон Матвеев, близкие родственники царицы Натальи Кирилловны, включая ее родных братьев. Царицыного отца Кирилла Полуектовича Нарышкина тоже едва не казнили и лишь «по упрощению» царицы насильно постригли в монастырь. Угроза жизни существовала даже для молодого царевича Петра. Десятилетний мальчик навсегда запомнил страшные сцены бушующей людской толпы у царского Постельного крыльца, требовавшей выдачи ей на заклание бояр. Отсюда его ненависть к стрельцам, да и вообще к связанной с ними московской старине.

В итоге с безвластием 1682 года справилась, как известно, царевна Софья Алексеевна. Но и ей пришлось пойти на соглашение со стрельцами, добившимися царствования двух царей — Ивана и Петра. Софья стала при них фактически регентшей и правительницей государства. Так две линии царского рода — от Милославских и от Нарышкиных — дали предлог для еще одного толкования государственного герба — двуглавого орла. И так же, как этот державный орел, не ладившие друг с другом родственники держали свои головы в разные стороны. Хотя не стоит забывать, что речь шла все равно о родных братьях и сестрах. Юный царь Петр очень любил своего старшего брата, вместе с которым ему приходилось сидеть на троне. В Оружейной палате Московского Кремля до сих пор можно видеть этот диковинный трон, выкованный ажурным плетением, с креслами для двух царей. А за ними — тайное место для советников, подсказывавших, как надо отвечать на вопросы при приеме послов{48}. Конечно, очень часто за спиной у братьев, скрытая покровом, стояла именно царевна Софья Алексеевна.

Известно, что Петр иначе относился к своей сестре Софье, чем к брату, власть которого он всегда признавал. Но не смешивается ли при этом в восприятии тех событий государственный интерес будущего правителя царства с его личными чувствами к сестре? Не стоит ли вспомнить и роль придворных, пытавшихся посадить на трон только одного правителя и покончить с временами компромисса, растянувшимися на целых семь лет с 1682 по 1689 год? Все эти вопросы высокой политики не касались царской невесты Евдокии Лопухиной, но о них прекрасно помнили и знали те, кто устраивал брак молодого царя Петра Алексеевича.

Конечно, нет ничего удивительного в том, что, когда пришло время женить сына, царица Наталья Кирилловна вспомнила о внучке преданного ей дворецкого Авраама Лопухина. Хотя та и не была единственной претенденткой: во дворце в разное время состоялись какие-то смотрины невест[2]. Князь Борис Иванович Куракин в «Гистории о Петре I и ближних к нему людях» вспоминал, что «в 7197-м (1689) царица Наталья Кирилловна, видя сына своего в возрасте лет полных, взяла резолюцию женить царя Петра Алексеевича. И к тому выбору многия были из знатных персон привожены девицы, а особливо княжна Трубецкая, которой был свойственник князь Борис Алексеевич Голицын, и старался всячески, чтоб на оной женить. Но противная ему, князю Голицыну, партия Нарышкины и Тихон Стрешнев того не допустили, опасаяся, что чрез тот марьяж оной князь Голицын с Трубецкими и другими своими свойственники великих фамилей возьмут повоир (pouvoir) и всех других затеснят. Того ради, Тихон Стрешнев искал из шляхетства малаго и сыскал одну девицу из фамилии Лопухиных, дочь Федора, Лопухину, на которой его царское величество сочетался законным браком»{49}. Свидетельству князя Куракина можно доверять. Ведь, как уже говорилось, его женой была младшая сестра царицы Евдокии — Ксения Лопухина, а их дочь впоследствии вышла замуж за князя Михаила Михайловича Голицына. Словом, мемуарист рассказывал о событии, хорошо известном в семьях Куракиных и князей Голицыных. Не говоря уже о возможности узнать слухи от других придворных, всегда зорко следивших за теми, кто попадал в силу. Или, как на французский «манир» выражался князь Куракин, брали «повоир».