Владислав Карнацевич - Наполеон Страница 8

В это время в Европе против Франции уже действовала, и довольно успешно, новая, вторая коалиция. Российский полководец Александр Суворов отнял у французов Италию еще быстрее, чем ее покорил Наполеон. Рухнула система итальянских республик. Лишь предательская по сути политика австрийского гофкригсрата спасла саму Францию от вторжения на ее территорию российских войск. В Голландии тем временем французам пришлось столкнуться с английской армией герцога Йоркского. Наполеон узнал о сложившейся ситуации совершенно случайно – из бог знает как попавшей ему в руки газеты. Не факт, что именно это известие заставило Бонапарта принять решение оставить Египет, но впоследствии он и его апологеты обставляли дело именно так – генерал вынужден был отбыть из Африки, чтобы спасти Францию, вернуть ей былые позиции. «Положение вещей в Европе обязывает меня принять это важное решение… Без меня все рухнуло…» – говорил он Мармону. Тем не менее, с моральной точки зрения отъезд Бонапарта представляется довольно сомнительным.

После катастрофы под Абукиром в руках французов в Египте оставалось лишь несколько кораблей. Наполеон приказал снарядить четыре из них, на которых с небольшим отрядом 23 августа и отправился во Францию. На борту находились лучшие из его генералов. Все, кроме Клебера – талантливого военачальника, которого Наполеон оставил в качестве своего заместителя, с полномочиями командующего армией в Египте. Записку с соответствующим приказом Клеберу передали, когда корабль Бонапарта уже отчалил от берега, и есть свидетельства того, что тот, кому адресовалось письмо, был охвачен справедливым негодованием. Сейчас мы, пожалуй, можем классифицировать поступок героя нашей книги как что-то очень близкое к дезертирству, должностному преступлению.

Во Франции Наполеона вполне мог ждать трибунал – Директория, по всей видимости, не отдавала приказа об оставлении им Египта, не требовала его срочно в Париж. Не меньшая опасность подстерегала небольшую французскую эскадру на море – ведь все побережье Африки патрулировалось английскими кораблями, они же по сути контролировали и открытое море. Значительную часть пути корабли Наполеона проделали ночью. Удача была на стороне корсиканца. 8 октября 1799 года он с соратниками высадился на мысе Фрежюс во Франции.

Бонапарт действительно мог быть объявлен вне закона. Об этом вполне отчетливо говорят источники, описывающие заседание Директории, члены которой узнали о его высадке на юге страны. Однако победила иная точка зрения – было решено устроить генералу торжественный прием. Тому были свои причины. Директория успела полностью дискредитировать себя как режим коррупционный, прогнивший и неэффективный. Потери всех итальянских приобретений директорам авторитета, понятное дело, не добавили. Промышленность и торговля пришли в полный упадок, казна была расхищена, на дорогах страны хозяйничали разбойничьи шайки, Вандея находилась под контролем мятежных шуанов[7], чиновники беспокоились только о своем кармане и совершенно не опасались центральной власти или судебного преследования. Многие французы мечтали о сильной власти, возможно, диктаторе, который наконец навел бы в стране порядок. Кроме того, буржуазия и зажиточные крестьяне имели все основания опасаться, что при таком неблагоприятном развитии событий на фронтах не за горами реставрация, а следовательно, ликвидация достигнутых буржуазией в предыдущие годы результатов, возвращение частной собственности феодалам и т. п. Директория подвергалась нападкам и со стороны рабочих, потерявших значительную часть прав после Термидора, и со стороны остатков левых политиков, ностальгировавших по революционным временам.

Когда Наполеон вернулся во Францию, одним из двух главных лиц в Директории был Эмманюэль Жозеф Сиейес. Бывший аббат, прославившийся в свое время благодаря политическим брошюрам о правах сословий, входил попеременно во все законодательные органы, созданные революцией и термидорианцами, в которых, как правило, хранил многозначительное молчание[8]. Завоевав авторитет скорее закулисными интригами, нежели реальными достоинствами, Сиейес научился ждать и, кажется, в 1799 году дождался своего часа. Он явно хотел укрепить свое положение и избавиться от контроля со стороны других членов Директории и законодательных советов. А для этого ему нужна была «шпага». Исследователи утверждают, что среди возможных кандидатов директор рассматривал и молодого генерала Жубера, и перешедшего на сторону роялистской эмиграции героя 1789 года Лафайета. Жубер, к несчастью, погиб в первые же минуты боя с суворовской армией при Нови, выбор же Лафайета означал возвращение порядков, против которых выступало большинство населения Франции. Третьим кандидатом стал Наполеон Бонапарт. Имея это в виду, а также понимая, что генерал популярен, Сиейес и не дал объявить его вне закона.

В первый же день по прибытии в Париж Наполеон нанес визит в Директорию. Неудобных вопросов о причинах отъезда из Египта ему не задавали. Затем генерал два дня посвятил решению личных проблем. Состоялось тяжелое объяснение с Жозефиной, которую Бонапарт в результате все же простил. А вскоре в особняк на улице Шантерен потянулись гости: банкиры, желавшие стабильности, политики, видевшие себя в правительственных креслах, скрытые роялисты, бывшие якобинцы, военные… Все указывает на то, что Наполеон занимал все более прочное место в планах самых разных людей на ближайшее политическое будущее. По свидетельствам современников, генерал в то время мало говорил, предпочитая слушать. Не факт, что крылатая фраза, приписываемая Наполеону: «Помогите мне вырвать Францию из рук этих адвокатов», в действительности была произнесена. Но в некоторых листовках уже прямо задавали вопрос: какая роль лучше подойдет прославленному военному – Кромвеля или Монка[9], военного диктатора или отца реставрации?

Среди тех, кто в первые две недели брюмера (октября-ноября) 1799 года готовил смену государственного строя, особо важную роль играли хитрые интриганы Талейран и министр полиции бывший якобинец Фуше. Но и сами директоры понимали, что дело идет к перевороту в пользу Бонапарта. Двое из них принимали самое непосредственное участие в заговоре, да и Баррас, вероятно, знал о нем достаточно хорошо. Важная роль возлагалась на младшего брата Бонапарта Люсьена, который 1 брюмера (23 октября) был назначен председателем Совета пятисот[10]. В нужный момент в доме Наполеона побывал финансист Колло, который вручил генералу пятьсот тысяч франков, собранных денежными воротилами Парижа в поддержку готовящейся акции.