Аркадий Стругацкий - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1972–1977 Страница 8

4. Еще раз хочу подчеркнуть тебе, что 80 процентов вычеркиваний и замен, которые я проделал, по-моему, только улучшили повесть в смысле языка. Мы таки перебрали с матом. Не почистить ли и твои экземпляры? Повесть это не ухудшает (на мой взгляд), а проходимость увеличивает. Ты подумай, и если будешь ЗА, напиши — я пришлю тебе подробный список изменений. До твоего письма я рукопись попридержу.

5. Пришли экзы ДР из ГДР. Очень мило выглядят.

6. Вот что. Терпенья моего нет. Пришли, пожалуйста, ОО. Очень хочется посмотреть.

7. Дмитревский активно готовит совещание по фантастике на следующий год. Будет оно в Ленинграде. Основной доклад будет писать Ефремов.

8. Между прочим, просмотреть предлагаемые мною изменения лексики было бы тебе полезно еще и потому, что ты ведь тоже можешь предложить какие-нибудь эвфемизмы — лучше тех, что предлагаю я.

9. Ты пишешь, что потом можно будет собираться и работать прямо у тебя. Это было бы прекрасно, но я не совсем понимаю: что — Ленка ушла с работы? Нас ведь кормить-поить надо. Если бы не это — работать можно было бы и у меня.

Ну вот, пока и все. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет!

И не торопитесь покупать мебель! Пусть будет не сразу, но хорошая.

Дорогой Борис!

1. Путевки на середину апреля одобряю. Только что вернулся с квартиры, там мрак и ужас, все засрано, сломано и вдобавок не открывается замок, который я поставил в прошлый четверг. Ну, ты сам через все это прошел. Наши доблестные строители насрали полный унитаз, а убирать предложено собственными новоселов силами. Одним словом, нам ни секунды не дают забывать, кто здесь хозяин, сколько бы мы ни платили. Но к концу следующей недели полагаю привести все в порядок, а затем все купить, что намечено, и переехать. На это тоже недели две, так что как раз впору.

2. Сценарные деньги забираю, пока таким образом должен тебе 183 ре. Ивченке буду писать на следующей неделе. Так мы договорились.

3. Полный список изменений в ПнО присылай. Буду править и передам Севке. Он просил это сделать, хотя за успех, естественно, не ручается. Издательство «Знание» — не фунт дыма. Из МолГв ничего.

4. ОО вышлю послезавтра. Если не лень, вышли, пожалуйста, гэдээровские ДР.

5. Насчет сбора и работы прямо у меня — все очень просто. У Ленки три свободных дня в неделю и никаких специальных забот о детях.

Пока все. Крепко жму, целую, твой Арк.

Привет Адке и Росшеперу[27].

Дорогой Аркашенька!

1. Во первых строках моего письма хочу подчеркнуть, что путевки я заказал не на «середину апреля», а примерно с 10–12, так что готов ты должен быть именно к этому времени. А то опять будут неприятности, и мне придется извиваться в Литфонде. По-моему, к этому времени самое необходимое ты сделать успеешь, а прочее и подождать может, как ты полагаешь?

2. Полный список изменений в ПнО я тебе таки не пришлю: позвонили и попросили принести рукопись срочно (как всегда непонятно: почему срочно? зачем срочно? — кажется, это связано как-то с периодическими покладаниями в больницу и краткосрочными выходами из оной главного редактора). Собственно, заменить «дерьмо» на «дрянь» и «сволочь» на «гад» ты и сам при необходимости сможешь. Из тех эвфемизмов, что я придумал, мне нравится только «окорока» вместо «задницы» — после пребывания Рэда под «жаровней». И потом, может быть, у Севки вообще будут совсем другие замечания. Я думаю, что ОБЯЗАТЕЛЬНО надо только изменить географию Зон (я уже писал тебе об этом) и — если потребуют — упоминание о Зонах в СССР.

3. Только что позвонил Дмитревский. Он жаловался, что Жемайтис разгромил его сборник (Ф-72), сообщил мне, что ПнО передан в «Знание» (я сделал вид, что ничего не знаю, и рассыпался в благодарностях за информацию), а также сказал, что Жемайтис ему заявил, что «у Стругацких в МолГв выйдет сборник в 73-м году». Сегодня я пойду в Писдом — там открытое партсобрание о критике, и Дмитревский будет толкать речь — просил меня поприсутствовать. Между прочим, статью Альберта Беляева в «Правде» он рассматривает как явление положительное: дали отпор и защитили советскую н-ф[28].

4. Гэдээровскую ДР мне послать не лень, но прислали-то всего 2 экза — один маме, один в мою коллекцию, так, может, не посылать, а? Зачем он тебе?

5. Пришло письмо от Дагана. Он сообщает (по моей просьбе), что специальных рецензий на Стругацких в английской прессе он не видел — только общие о советской ф-ке, причем, как правило, бессодержательные (он пишет: «обычно очень удивляются, что и на Востоке есть ф-ка»), а зачастую — злобные и неприязненные. (В том числе выступление по радио Кингсли Эмиса.) Правда, появившийся недавно перевод «Соляриса» встретили на ура. Даган участвует сейчас в составлении чего-то вроде хрестоматии советской литературы для студентов-филологов. Ему досталась тема СКАЗКА, он хочет включить туда куски из ПНвС, просил прислать книжку. Я застонал, но послал.

6. Очень сочувствую тебе в твоих Геракловых трудах. Ничего! Все будет прекрасно.

7. А что слышно о переизданиях в Детгизе? Март уже на дворе, пора бы.

Вот пока и все. Крепко жму ногу, твой [подпись]

P. S. Леночке привет!

Дорогой Борик!

И вот я сижу в своей первой в жизни собственной квартире, сижу на матрасах, разостланных прямо на полу, машинка на чемодане, луплю по клавишам, а на лестничной площадке двое кандидатов наук оббивают мою дверь каким-то особенным дерматином. В далеком прошлом те времена, когда квартира эта являла собой авгиевы виды. Теперь все блестит чистотой, полы отциклеваны и отлакированы так, что в них можно глядеться. В большой светлой комнате лежат 60 с лишним связок книг общим весом до 7 центнеров, а тряпье и носильные вещи сложены в стенном шкафу, а некоторые даже повешены в оном. Нынче утро первого дня моего нового местожительства. Первая ночь позади. Осталась только мебель, так что к 10–12 я вполне готов присутствовать на написании ГО.

Новости, если они и есть, мне положительно неизвестны. Я в последние дни ни с кем не связывался и ничего не знаю. Только одно: неважные новости из Киева.

Позавчера позвонил мне Борис Ивченко, приехавший в Москву на какую-то конференцию, и с удрученным видом сообщил, что а) новый главный редактор студии, назначенный из директоров студии хроникальных и документальных фильмов, прочитав сценарий, долго тупо разглядывал его и сказал, наконец, что не понимает, кому нужна эта белиберда, являющаяся вдобавок клеветой на советскую науку: и тут же прибавил, что-де он вообще не понимает, зачем нужны комедии, когда все вокруг так серьезно; б) в нынешнюю пятницу состоится редколлегия студии, на которой будет обсуждаться наш сценарий, положение угрожающее, и я должен там быть. Узнав все это, я посоветовался с Бирюковой (зам. главного студии Горького, наша большая почитательница, идет на «Малыша»), и та мне сказала, что я ни в коем случае не должен там быть: если они твердо решили сценарий зарубить, они его зарубят и в моем присутствии; если же они будут тянуть волынку, то психологически легче вытянуть из меня, присутствующего, согласие на всякие дурацкие поправки, которые в сущности могут послужить только к оттяжке неизбежного провала: авторы-де так и не справились с замечаниями, высказанными им на редколлегии и т. д.; если же добрым силам удастся отстоять сценарий, то его отстоят и без меня, раз на студии такое бедственное положение со сценариями, как у них. На чем я и порешил. Вчера оставил дома телефонограмму для Бориса (днем его невозможно застать, а здесь меня ждала Ленка), в которой сообщил свое решение не ехать.