Владимир Новиков - Накануне и в дни испытаний Страница 8

Именно в этот период на заводе проходили партийные собрания, на которых "разоблачались" те, кто когда-то служил в армии Колчака. В таких условиях даже президиум собрания выбирали по два-три дня. А руководителей завода, секретаря парткома нередко вызывали в здание управления внутренних дел. Спрашивали, почему много брака, почему идет брак в литейных цехах, особенно в чугунном. Объясняли как могли. О литье говорили, что цеха столетней давности, устарело оборудование. Все будем менять при реконструкции. О винтовках - что придирки контролеров не обоснованны, принимаем необходимые меры. Во всяком случае, эти вызовы нервировали специалистов, вносили еще большую "перестраховку" в работе.

Обстановка разрядилась неожиданно. Директора завода А. И. Быховского, начальника отдела технического контроля Н. И. Бухтеева и нескольких других работников вызвали в Москву к И. В. Сталину. Как рассказывал потом директор завода, Сталин обвинил и руководство завода, и военную приемку в перестраховке и дал солидный нагоняй за это. Спустя пять или шесть дней после возвращения товарищей из Москвы винтовки "пошли". Стало окончательно ясно, что работники контроля допустили явную перестраховку, делали все с оглядкой: как бы чего не вышло. По указанию Сталина всех арестованных инженерно-технических работников возвратили на завод.

В связи с такими событиями главному технологу, главному конструктору и особенно главному инженеру приходилось решать множество дополнительных дел, которые в других условиях могли быть решены начальниками цехов и начальниками производств. А в самом начале 1938 года вместо прежнего главного инженера завода назначили меня (шел мне в ту пору только тридцать первый год). Вот такое неожиданное событие произошло в моей жизни. И стал бы я главным инженером просто какого-либо, а тут - Ижевского завода-гиганта, где 50 тысяч работающих. Среди оборонных заводов он был одним из первых.

Не случайно в этот период к нам стал часто приезжать начальник нашего главка Иван Антонович Барсуков. Беззаветный труженик, очень любивший технику, он раньше двух часов ночи с завода не уезжал. Постоянно бывал в цехах. Если я говорил о наших трудностях, узких местах, Иван Антонович сразу решал, как выйти из положения. У Барсукова была особенность, над которой мы между собой подшучивали. В острой ситуации он, взъерошив волосы, почти серьезно говорил:

- Ты знаешь, Владимир Николаевич, если мы этот вопрос не решим - тюрьма.

По молодости лет, возможно, я не разделял его точку зрения, но и не возражал. Барсуков очень любил рассказывать о своей прошлой работе, особенно у Лихачева, на автомобильном заводе в Москве, когда это предприятие еще строилось. Там он был главным механиком. Вспоминал, как вел совещания Иван Алексеевич Лихачев. Задержалась установка пресса, вопрос: "Кто виноват?" Ответ: "Не успел главный механик". Лихачев, глядя на Ивана Антоновича, говорит: "Объявляю за это выговор". Барсуков уточняет: "У меня, Иван Алексеевич, уже девять выговоров записано". Лихачев тут же решает: "Девять выговоров снять, а десятый объявить".

И. А. Барсуков мне нравился заботой о деле, ответственным отношением даже к самому маленькому вопросу, требовательностью. Но иногда, на мой взгляд, он проявлял излишний нажим, такой, что приходилось работать и день и ночь, когда дело можно было сделать и более спокойно, и более экономно. Когда в 1939 году Наркомат оборонной промышленности (НКОП) реорганизовали, создав несколько самостоятельных комиссариатов - вооружения, авиационной промышленности, боеприпасов и судостроительной промышленности, - Ивана Антоновича Барсукова назначили заместителем наркома вооружения, а наркомом стал Борис Львович Ванников.

Так получилось, что еще до разделения НКОП на меня легли заботы по окончательному утверждению плана реконструкции завода. Оставалось рассмотреть реконструкцию одного из последних цехов и план реконструкции завода направить в Москву, когда мне позвонил А. И. Быховский и объявил, что его срочно вызывают в наркомат и он просит меня закончить эту работу.

Я сразу понял, что Абраму Исаевичу в той сложной обстановке не хотелось самому утверждать план огромной реконструкции завода. С моей точки зрения, для этого были основания: у него сложились очень плохие отношения с управлением внутренних дел Удмуртской республики, которое требовало от него объяснений по многим, даже надуманным вопросам.

Собрав всех, кто был нужен, я утвердил проект последнего объекта, а затем и весь план реконструкции завода. В тот же день документация ушла в Москву.

На реконструкцию и строительство новых оборонных заводов в целом по стране выделялись многие миллиарды рублей. Едва ли не самая крупная сумма отпускалась на реконструкцию Ижевского машиностроительного и металлургического заводов - 1 миллиард 200 миллионов рублей. Последующее показало, что огромные расходы, которые пошли на реконструкцию Ижевского завода, оправдали себя. Ижевск стал в годы войны самым крупным центром винтовочного (и не только винтовочного) производства, дав действующей армии и резервным соединениям такое количество винтовок и карабинов, которое не смогли дать все оружейные заводы гитлеровской Германии и ее сателлитов, и почти столько же, сколько произвели этого вида вооружения заводы Соединенных Штатов Америки.

В начале 1939 года произошло еще одно событие, которое открыло перед заводом новые перспективы. Решением правительства и соответствующим приказом по Наркомату вооружения Ижевский гигант был поделен на два завода. Для всех нас это явилось полной неожиданностью. Многие рабочие и инженерно-технические работники говорили: "Сталелитейный и машиностроительный заводы сто тридцать два года работали под одним управлением и считались, как родные братья. Зачем же делить их?" Однако мотив для раздела завода был важным: таким большим производством руководить трудно, а в перспективе будет еще труднее. Поначалу, признаться, я тоже разделял мнение тех, кто не видел смысла в преобразовании. И только дальнейшее - рост производства на каждом из заводов и постоянно повышавшиеся требования к машиностроению и металлургии - показало, что решение это было дальновидным и в конечном счете себя оправдало. Тем более что оба завода оставались рядом и работали под "крышей" одного наркомата.

Завод разделили, но производство осталось прежним. Машиностроители продолжали выпускать винтовки, охотничьи ружья, станки, мотоциклы и некоторые другие изделия, а металлурги выплавляли специальные марки стали, производили прокат металла, изготовляли металлическую ленту различных назначений, многие виды проволоки, делали поковки и т. д.