Льюис Клайв - О Нарнии Страница 8

Любящий тебя К. С. Льюис

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [26 марта 1956]

Дорогой Мартин.

Рад был получить твое письмо. И прекрасно знаю, каково это, когда все время что‑то приходится делать! Забавно, что мне было гораздо труднее писать письма, когда их было куда меньше; теперь, когда их приходит целая груда, ничего по остается, кроме как с утра первым делом сесть и ответить на все сразу.

Очень жалко, что ты все эти месяцы пробыл в бинтах. Чесалось ли у тебя под ними? У меня чесалось ужасно, когда меня ранили на Первой войне и я сто лет пролежал в бинтах. Это замечательно, что с тебя наконец их сняли; увидеть снова свою кожу — почти как встретить старого друга!

Наверное, экзамены ты уже сдал, надеюсь, что успешно и что тебе понравится новая школа.

Передай привет всем остальным. Мы все здоровы. Сейчас растим котенка (рыженького), и он ведет себя очень похоже на вашу [сестренку] Дебору.

твой К. С. Льюис

[23 апреля 1950 г. Льюис женился на Джой Дэвидмен Грэшэм и стал отчимом двух ее сыновей, Давида (двенадцати лет) и Дугласа (десяти с половиной). Четыре дня спустя он пишет этот ответ своему юному американскому другу, Лоренсу, который спрашивал, почему дети и «Последней битве» сомневаются, что будет с ними после смерти. Лоренс удивлялся, неужели дети не знают Символ Веры, особенно слова: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».]

[27 апреля 1956]

Дорогой Лоренс,

Спасибо за чудесное письмо и фотографию. Очень рад, что тебе понравилась «Последняя битва». Насчет того, знали ли они Символ Веры, полагаю, профессор Керк, леди Полли и Певенси знали, а Юстэс и Джил, которые учились в этой ужасной школе, наверное, нет.

Твоя мама пишет, что вы все переболели ветрянкой. Я болел ею во взрослом возрасте, и это гораздо хуже, потому что из‑за сыпи невозможно побриться. Пришлось мне отпустить бороду, и, хотя волосы у меня черные, она выросла наполовину желтая, наполовину рыжая. Видел бы ты меня!

Да, трудно все время верить в будущую жизнь, но так же трудно все время верить, что после смерти ты превратишься в ничто. Я это знаю, потому что пытался, до того как поверил в Бога.

Вчера вечером ко мне в гостиную залетел молодой дрозд и про вел там всю ночь. Я не знал, что делать, но наутро один из служителей колледжа очень ловко поймал его и выпустил, ничуть не помяв. Его мама ждала на улице и очень обрадовалась, когда он вылетел. (Кстати, я всегда забываю, какие птицы у вас в Америке. Есть ли дрозды? Они чудесно поют и у них крапчатые грудки.)

На этом прощаюсь. Передавай всем привет, Искренне ваш К. С. Льюис

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [14 мая 1956]

Дорогой Мартин,

Сколько у тебя радостей! Бинты сияли и ты поступил в колледж! От всей души поздравляю и с тем, и с другим. Надеюсь, поступление — лишь первый шаг в череде твоих будущих успехов.

Мервин (младший кот) стал вполне взрослый; он уже гоняет из нашего сада больших собак.

Спасибо за фотографию, всем привет, ваш К. С. Льюис

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд [26 июня 1956]

Дорогая Джоан,

Спасибо за письмо от третьего числа. Ты замечательно описываешь «Волшебный вечер». Т. е. описываешь место, людей, общее ощущение, но не предмет рассказа как таковой, — оправу, но не драгоценный камень. И это очень хорошо! Уордсворт[26] часто делает то же самое. В «Прелюде» (тебе надо будет прочесть его лет через десять. Не пытайся сейчас, только испортишь впечатление) полно мест, где описывается все, кроме собственно предмета. Если ты станешь писательницей, то всю жизнь будешь стремиться описать нечто, и большая удача, если хоть иногда, в одной книге из десятка, во фразе–двух сумеешь к этому приблизиться.

Насчет amn't I, aren't I и am I not, разумеется, в языке не бывает верных и неверных ответов в том смысле, в каком бывают верные и неверные ответы в арифметике. «Хороший английский» — это язык, на котором говорят образованные люди; то, что хорошо в определенное время в определенном месте, будет плохо в другом. Amn't было хорошо пятьдесят лет назад на севере Ирландии, где я рос, но плохо в южной Англии. Aren't I прозвучало бы ужасно в Ирландии, но очень хорошо в Англии. Разумеется, я не знаю, что хорошо в современной Флориде. В таких вещах не обращай внимания на учителей и учебники. Логика туг тоже не при чем. Правильно говорить «пострадал более чем один пассажир», хотя «более чем один» значит «по меньшей мере два» и логично было бы употребить глагол во множественном числе! На самом деле важно только вот что:

1. Всегда старайся ясно выразить свою мысль и следи, чтобы тебя нельзя было понять в другом смысле.

2. Всегда предпочитай простое ясное слово длинному расплывчатому. Не испытывать раздражение, а злиться.

3. Никогда не используй абстрактных существительных, когда можешь употребить конкретное. Если хочешь сказать «Больше людей умерло», не говори «Смертность возросла».

4. Когда пишешь, не употребляй слов, которые прямо говорят нам, что мы должны почувствовать. Т. е., чем говорить, что нечто «ужасно», пиши так, чтобы нам сделалось жутко. Не говори «восхитительный»; пусть мы восхитимся, читая твое описание. Понимаешь, используя все эти слова (жутко, обворожительно, отвратительный, изящный), ты просто говоришь читателю: «Пожалуйста, сделай за меня мою работу».

5. Не используй слов, которые слишком велики для того, что ты описываешь. Не говори «бесконечно», когда хочешь сказать «очень», иначе у тебя не останется слов, когда захочешь описать что‑нибудь действительно бесконечное.

Спасибо за фотографии. И ты, и Аслан выглядите очень хорошо. Надеюсь, вам понравится в новом доме.

С любовью, ваш К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 23 июля 1956

Дорогой Мартин,

Спасибо за письмо от 18–го, очень рад был узнать про все ваши новости. Надеюсь, Мики и Ноэли в Канаде понравится. Мы растим нового котенка (мармеладного цвета), и он уже делает успехи: выгнал из сада чужую собаку. Лето пока ужасное — температура ниже 15, темно, как в декабре.

С любовью и наилучшими пожеланиями твой К. С. Льюис

28 дек[абря] 1956

Дорогая Джоан,

Спасибо большое за чудесный рисунок. К сожалению, эту же фразу я должен был написать из вежливости, даже будь рисунок ужасным! Вот что самое плохое во лжи (даже в «белой»): когда ты искренне хочешь сказать, что подарок замечательный, у тебя не остается слов. Однако картинка впрямь очень хороша; и рисунок, и особенно цвета. Что это за краски? Не похожи ни на масло, ни на акварель. Получается на удивление богато, глубоко и красиво.