Жорж Сименон - Пассажир «Полярной лилии» (cборник) Страница 81

— Об этом мы еще поговорим… Прошу вас, продолжайте ваш обед… В общем, вы были доверенным лицом сначала господина Шарля, а потом господина Эрнеста…

— Сначала я был кассиром… Тогда у них не было главного кассира… Можно даже сказать, что должность эту ввели специально для меня…

— Господин Эрнест единственный сын у господина Шарля?

— Да, единственный сын. Была еще дочь, которая вышла замуж за одного промышленника из Лилля, но она умерла при родах, вместе с ребенком…

— А господин Раймон?

Старик удивленно поднял голову.

— Как! Господин Эрнест вам говорил?.. Как бы там ни было, папаша Бернар стал сдержаннее.

— Он не принадлежал к этой семье?

— Кузен! Тоже Гранмэзон… Только состояния у него не было. Отец его умер где-то в колониях… Такое случается во всех семьях, не правда ли?..

— Во всех! — подтвердил, не моргнув глазом, Мегрэ.

— Отец господина Эрнеста в некотором роде усыновил юношу… То есть подыскал ему здесь место…

Мегрэ хотел большей точности в изложении событий и он перестал хитрить.

— Минутку, господин Бернар! Позвольте, я соберусь с мыслями… Основатель «Англо-Нормандской компании» — господин Шарль Гранмэзон… Так? У господина Шарля Гранмэзона единственный сын, каковым является господин Эрнест, в настоящее время глава компании…

— Да…

Старик начал теряться. Его удивлял этот тон.

— Так! У господина Шарля был брат, который умер в колониях, оставив также единственного сына — Раймона Гранмэзона.

— Да… Я не…

— Подождите! Да ешьте, прошу вас. Господин Раймон, сирота, без состояния, принят в дом своего дяди. Ему дают место в компании. Какое именно?

Некоторое замешательство.

— Гм… Его назначили в отдел фрахтования, кем-то вроде начальника.

— Так! Господин Шарль умирает. Господин Эрнест ему наследует. Господин Раймон все еще здесь.

— Да.

— Происходит ссора! Минутку! Господин Эрнест уже женат в момент ссоры?

— Не знаю, имею ли право…

— А я бы вам советовал говорить, если вы не хотите на старости лет иметь неприятности с правосудием.

— Правосудием? Господин Раймон вернулся?

— Неважно. Господин Эрнест уже был женат?

— Нет. Еще не был.

— Так! Господин Эрнест — глава компании. Его кузен — начальник отдела. Что происходит?

— Я не думаю, что в праве…

— Я даю вам это право.

— Такое бывает во всяких семьях… Господин Эрнест был человеком серьезным, как его отец. Даже в том возрасте, когда обычно делают глупости, он уже был таким.

— А господин Раймон?

— Прямая противоположность!

— Ну и?..

— Об этом здесь знаю только я да и сам господин Эрнест. Были обнаружены нарушения в отчетности… Серьезные нарушения.

— И?..

— Господин Раймон исчез… Иначе говоря, вместо того чтобы отдать его в руки правосудия, господин Эрнест попросил его отправиться жить за границу…

— В Норвегию?

— Не знаю… О нем я больше ничего не слышал…

— Вскоре господин Эрнест женился?

— Именно так… Через несколько месяцев…

Стены были уставлены полками с досье зловещего зеленого цвета. Старый клерк ел без всякого аппетита. Он был встревожен и сердился на самого себя при мысли, что помимо своей воли уже столько рассказал.

— Когда это произошло?

— Дайте подумать… Это было в те годы, когда расширяли канал… Пятнадцать лет тому назад… Немного меньше…

Уже некоторое время над головой слышался звук шагов.

— Это в столовой? — спросил Мегрэ.

— Да…

И вдруг поспешные шаги, глухой удар, звук падающего на пол тела.

Папаша Бернар побледнел, как лист бумаги, в которую были завернуты его бутерброды.

13. Дом напротив

Господин Гранмэзон был мертв. Вытянувшееся на ковре тело казалось огромным — голова около ножек стола, ноги — у окна. Крови всего несколько капель. Пуля прошла между ребрами и попала в сердце. В нескольких сантиметрах от него лежал револьвер, выпавший из рук мэра в момент падения.

Госпожа Гранмэзон не плакала. Она стояла, опираясь на массивный камин, и смотрела на мужа, как будто еще не осознала случившегося.

— Кончено! — просто сказал Мегрэ, выпрямляясь. Строгий и грустный салон. Темные шторы на окнах, сквозь которые проникал сизоватый свет дня.

— Он с вами говорил?

Она отрицательно покачала головой. Затем с трудом прошептала:

— Когда мы вернулись, он все ходил взад и вперед. Два-три раза повернулся ко мне, и я подумала, что он собирается мне что-то сказать. А потом он вдруг выстрелил, но я даже не видела револьвера…

Она говорила так, как говорят очень взволнованные женщины, когда им трудно следить за ходом своих мыслей. Но глаза ее оставались сухими. Было очевидно, что она никогда не любила Гранмэзона, во всяком случае, настоящей любви здесь не было. Он был ее мужем, и она исполняла свой долг перед ним. Привычка совместной жизни породила своего рода чувство привязанности. Но перед телом этого человека она была далека от того душераздирающего горя, которое свидетельствует о страстном чувстве. Госпожа Гранмэзон, неподвижно глядя в пустоту и чувствуя себя совершенно разбитой, спросила только:

— Это он?

— Он… — подтвердил Мегрэ.

Вокруг распростертого тела, на которое падал беспощадный свет, воцарилось молчание. Комиссар наблюдал за госпожой Гранмэзон. Он видел, как ее взгляд обратился к окну, отыскивая что-то напротив. Тень грустя легла на ее лицо.

— Позвольте задать вам несколько вопросов до того, как сюда придут? Она согласилась.

— Вы знали Раймона до знакомства с мужем?

— Я жила в доме напротив.

Серый дом, довольно похожий на этот. Над дверью позолоченный герб нотариуса.

— Я любила Раймона. И он любил меня. Его кузен ухаживал за мной, но по-своему.

— Они — очень разные, не правда ли?

— Эрнест уже был таким, каким вы его знали. Человеком холодным, без возраста. А у Раймона была дурная репутация, потому что он вел жизнь слишком беспорядочную для маленького городка. По этой причине, а также потому, что у него не было состояния, отец не соглашался на мой брак с ним.

Странными были эти признания, сделанные шепотом, рядом с телом мужа. Казалось, что это итог жизни, грустный итог.

— Вы были любовницей Раймона? Она утвердительно опустила веки.

— И он уехал?

— Никого не предупредив. Ночью. Об этом мне сказал его кузен. Уехал, захватив с собой часть суммы из кассы компании.