Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 85

Меж тем среди населения Ломбардии начались волнения. Конечно, нельзя было надеяться, что этот славный народ поднимется на решительное восстание. Уж слишком много было разочарований, слишком много страданий.

Самая боеспособная молодежь находилась в австрийской или нашей армии, или была в изгнании, или присоединилась к волонтерам. Я был тронут радушным приемом ломбардцев. Не щадя сил, они старались снабдить нас всем необходимым, сообщали нам о передвижении врага и служили проводниками там, где это было нужно. Добросердечные женщины Ломбардии самоотверженно ухаживали за нашими ранеными.

Трудно описать встречу, оказанную нам в Варезе в ночь после переправы через Тичино. Дождь лил, как из ведра. Но мне кажется не было ни одного мужчины, женщины или подростка, которые не вышли бы на улицу. Это было волнующее зрелище! Смущенные солдаты и горожане в бурном восторге обнимали друг друга! Женщины и девушки, позабыв о своей обычной сдержанности, в лихорадочном возбуждении бросались на шею суровым бойцам. Правда не все мои соратники были людьми неотесанными, многие из них принадлежали к лучшим семьям Ломбардии и других провинций. Но все итальянцы были связаны святым делом освобождения родины, как в Понтиде[253].

Выражение любви со стороны славных жителей Варезе — это первые почести, оказанные нам в этом походе. Они были тем радостнее, что здесь не могло быть подкупленных лиц, официальных чиновников или полицейских ищеек! Что стоят все невзгоды, лишения, опасности, когда ты вознагражден горячей благодарностью народа, который освобождаешь! Пусть полюбуются на это зрелище холодные эгоисты, ненасытные торгаши честью народа. Если сердца их не дрогнут, пусть откажутся принадлежать к великой семье человечества, они этого недостойны.

В Варезе еще до нашего прибытия были сорваны императорские знамена, их заменили национальным флагом и обезоружили затем нескольких жандармов и часовых.

Мы оказались в дружественном городе, полном энтузиазма, и, раз он навлек на себя гнев австрияков, наш долг был его защищать. Но с тремя тысячами солдат немного сделаешь, когда имеешь перед собой несметные полчища австрийцев. Кроме того, взявшись за оборону города, обязательно теряешь возможность свободно и незаметно передвигаться, что являлось главной целью наших маневров — беспрестанно висеть на неприятельских флангах.

Положение Варезе довольно выгодное, учитывая высоту Биума, но для обороны, при превосходящих силах противника, надо иметь укрепления, а их не было. Мы воздвигли баррикады на главных подступах к городу; небольшое число горожан вооружилось оружием, которое они сами отобрали у противника.

Австрийскому генералу Урбану предстояло быть разгромленному нашими частями. Из первых известий об этом свирепом полководце, двигавшемся из Брешии, я узнал, что под его командованием находится ни более, ни менее, как сорок тысяч человек. Кроме того, вражеские батальоны находились в Лавено и из Милана направлялся еще корпус. Было от чего содрогнуться!

Решение, принятое из чувства долга, защищать Варезе, чтобы не дать город разгромить беспощадному генералу, крайне меня смущало. Будь у меня возможность свободно маневрировать за пределами города, я бы нисколько не побоялся многочисленного врага. Но поджидать его в определенном месте, в неукрепленном городе, без единой пушки, почти или совсем неподготовленном к обороне, — положение малоутешительное. По многим соображениям Варезе нельзя было оставить. Приходилось ждать врага, чего бы это ни стоило. Иного выхода не было. Когда я окончательно принял решение, страха как ни бывало.

Полковник Медичи со вторым полком занял выход дороги на Комо, т. е. наше левое крыло; полковник Ардуино с третьим — центр, а полковник Козенц с первым — правое крыло, иначе говоря дорогу из Милана. Я расположился с резервом на высотах Биум. Мы узнали о появлении Урбана в Комо и о продвижении других полков из Милана, несомненно для совместных действий с частями Урбана. Медичи, у которого мужество соединялось с необыкновенной военной смекалкой, укрепил, насколько было возможно, в несколько дней свое крыло. Хорошо сделал, ибо именно сюда Урбан обрушился со всеми своими силами.

25 мая на рассвете показалась неприятельская колонна. Она двигалась из Комо по дороге в Варезе. Капитан Никола Суцини, засевший со своим отрядом в крестьянских домиках, примерно в миле от города, первый принял удар врага и храбро сопротивлялся. Обстреляв на короткой дистанции противника, он отступил к нашему правому крылу.

Преодолев это первое препятствие, Урбан выслал свою наступательную колонну на большую дорогу и двинул ее против нашего левого крыла. Впереди шли стрелки. С заранее укрепленных нами позиций солдаты встретили удар с хладнокровием испытанных ветеранов. Я приказал защищать это крыло двум ротам из батальона Марроккетти первого полка. Бой был коротким. Встретив врага градом пуль, отважные стрелки второго полка, воодушевленные доблестными Медичи и Сакки, выскочили из своих укрытий и в штыковой атаке отбросили австрийцев, заставив их уйти по той же дороге, но уже гораздо быстрее.

Я думал, что дело не ограничится штыковой атакой нашего левого крыла, ибо по всем военным правилам при взятии такой позиции как Варезе надо было произвести ложное наступление по главной дороге слева, а основные силы сосредоточить с тыла, т. е. на севере Биума, на господствующей высоте. Урбан же наоборот взял быка за рога. Тем лучше для нас; ведь сил у нас было мало и нам нежелательно было их рассеивать, а надо было предпринимать атаки в различных пунктах, особенно со стороны Милана, где враг сосредоточил значительные силы.

С высот Биума, очень важной и удобной позиции для наблюдения за ходом сражения, где был расположен мой главный штаб, я видел каждое движение наших войск и неприятеля; северную сторону, находившуюся позади меня, я не мог разглядеть, я приказал разведать капитану Симонетта с его лазутчиками. В его исполнительности я был совершенно уверен.

Убедившись, что дело идет лишь о фронтальной атаке на наше левое крыло, я спустился с Биума, приказав преследовать неприятеля, а остальной бригаде отдал распоряжение продолжать в полном порядке дальнейшее продвижение. Австрийцы с двумя артиллерийскими орудиями, использованными при атаке Варезе, и взводом кавалерии, их охраняющей, делали остановки на каждой удобной позиции, однако продолжали отступать при первом нашем появлении, несмотря на то, что преследователи обладали лишь тремя полками, без пушек и кавалерии. Только у Сан-Сальваторе за Мальнате австрийцы, наконец, остановились. Здесь произошло ожесточенное огнестрельное сражение, в котором особенно отличились храбрые генуэзские карабинеры. Враг засел в лощине с одной стороны дороги, мы — с другой. На этот раз у нас оказалось больше раненых, чем в первой схватке, поскольку враг занимал теперь господствующие позиции под прикрытием густой рощи. Обнаглевший от своего выигрышного положения, противник при поддержке пушек и винтовок, качеством превосходящих наши, приказал своей пехоте наступать на наше левое крыло. Австрийцы энергично атаковали и потеснили нас. Но когда наши укрылись в сыроварне, занимающей господствующее положение над этой частью поля, и получили подкрепление резервами, они открыли такой ожесточенный огонь по врагу, что тот поспешил спрятаться в лощине и больше уже не показывался.