Александр Родимцев - Под небом Испании Страница 85

«… Я рад, – писал он в другом письме матери, – что из нашей дивизии тебе сообщили мой новый адрес. Вот уже несколько дней все собираюсь написать тебе письмо, но сначала решил увериться в своем здоровье, а теперь, когда убедился, что здоров и снова смогу воевать, – пишу тебе в полном душевном спокойствии.

Так сложились обстоятельства, мама, что из Москвы я уехал на Запад, на славную реку Березину, но это письмо ты получишь с Востока, из древнего уральского города Уфы, где столько зелени и солнца!

Меня окружают хорошие люди, внимательные и добрые, а в палате со мной находится мой фронтовой товарищ, учитель-белорус, человек глубокий, простой и откровенный.

Вижу, что много времени было потрачено напрасно. Ты всегда старалась заинтересовать меня книгами, а меня тянуло к ребятам, на шахты, в горы. Впрочем, ты сама знаешь, что книги, кроме библии, в наших шахтерских семьях были редки и ученостью у нас не хвалились. Теперь совсем другое дело: только отвоююсь, начну учиться. Есть у меня тайная, хорошая мечта: стану механиком. Знаю, что это не легко, но у меня достаточно упорства, изучу, десятки машин, гору учебников перечитаю, а своего добьюсь.

Ты представляешь, какое это увлекательное дело – управлять очень сложной машиной, даже серией машин, вслушиваться в биение их железного пульса, знать, что происходит в каждом узле и узелке, и, главное, помнить, все время сознавать, какую громадную работу вместе с нею, с машиной, ты исполняешь за сотни, за тысячи людей.

Я немного отвлекся, мама, но не рассеянность тому виной, – с кем мне поделиться, как не с тобой, заветными мечтами. Будь это в мои детские годы в Саморростро, ты могла бы только посочувствовать мне. А здесь, на новой нашей Родине, мечта и реальность – рядом. И никто не удивится. Больше того – помогут. Академиком… Может, посмеются, а все же скажут искренне: шагай, добивайся, дерзай. Вдумайся хорошенько в это».

Рубен не мог больше оставаться в тылу. С еще не зажившей раной он уезжает из Уфы в Москву за назначением.

И снова фронт, жестокие бои, изнурительные походы по нелегким дорогам.

Шел 1942 год. Немецко-фашистские войска, имея превосходство в технике и вооружении, стремительно рвались к Волге. 13-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии, которой я командовал в то время, вместе с другими соединениями 62-й армии приказали остановить врага. Предстояли жестокие бои. За несколько дней до переправы через Волгу я, адъютант и начальник артиллерии полковник Барбин выехали в район Сталинграда для изучения местности по западному берегу реки.

Пробираться по фронтовым дорогам трудно. Беспрерывно, колонна за колонной, двигались машины с продовольствием, боеприпасами, автоцистерны с горючим. Шли танки, артиллерия, пехота. Обгоняя колонны, наша машина на одном из разъездов недалеко от станции Котлубань на большой скорости сползла в кювет. Мы выскочили и стали помогать шоферу. Но как ни старались, результаты были плачевными. Я вышел на дорогу, остановил одно из подразделений и попросил сержанта помочь.

– Есть, товарищ генерал! На руках вашу красавицу вынесем. – И он отдал приказание. Рослые ребята, оставив пулемет, быстро вытащили машину.

– Эге-ге… Где это, браток, вашу «эмку» дуршлагом сделали? – отряхивая глину, спросил один из солдат шофера.

– Восемьдесят пять пробоин, как есть, – ответил наш водитель. – Это визитные карточки фрицев.

– Омбре, кэ киерес ту? (исп. – Человек, что ты хочешь?) – вдруг услыхал я за спиной и обернулся: какой-то лейтенант о чем-то по-испански говорил с сержантом.

Увидев меня, он четко бросил руку к козырьку фуражки и… его черные как смоль брови поползли вверх.

– Омбре, товарищ генерал, это вы?

– Рубен?

Мы крепко обнялись, расцеловались. Бойцы пулеметной роты окружили нас и с большим удивлением смотрели на меня и своего командира. Многие думали, что генерал просто благодарит командира за то, что его продырявленную «эмку» вытащили на дорогу.

Я поздравил Рубена с высокой правительственной наградой, звал к себе в 13-ю гвардейскую.

– Благодарю, – ответил Рубен.? – Я привык к своим бойцам, а там дело командования.

Это был уже не тот юный Рубен, которого я знал раньше. Заметно повзрослевший, возмужавший. Лицо его было осунувшимся и бледным.

– Много прошагали? – спросил я его.

– Да уже скоро сутки, как идем. Осталось немного – пятнадцать, двадцать километров.

– Как твоя рана?

– Рана-то заживает, – улыбнулся он веселой и такой знакомой улыбкой. – Однако, товарищ генерал, не заживет боль от утраты боевых друзей. Много хороших парней схоронили. Вот и в роте, которой мне поручено командовать, самому старшему двадцать. Но они идут в бой с полной решимостью, со знанием дела, а если потребует обстановка – и жизни не пожалеют.

И он заговорил о зверствах, чинимых фашистами.

– Хочется скорее в бой, руки чешутся. Так бы и схватился с этими разбойниками.

– Желание у вас хорошее, но не торопитесь. Война теперь не та, что была в Испании. Гитлер сосредоточил сейчас против нас экономику, технику и вооружение всей Европы. Хочет в мире установить «новый европейский порядок».

– «Новый порядок», – он хмыкнул. – Расстрел женщин, стариков, детей – это «новый порядок»? Сожженные города, деревни – это «новый порядок»? Нет! Это варварство, обдуманное, заранее спланированное и потому более страшное, чем вандализм азиатских дикарей Батыя и Чингисхана. И мы должны навсегда с ними покончить. – Он обвел взглядом своих солдат. – И мы навсегда покончим. Силища у нас неимоверная.

Я поблагодарил Рубена за помощь, пожал руку и сел в машину. Мы расстались на долгое время. В Сталинграде я еще раз услышал о нем.

Как-то в разгаре боев в штаб заглянул поэт Евгений Долматовский и весело бросил:

– Есть новость, Александр Ильич. У вас где-то поблизости земляк воюет.

Мой собеседник немного потомил меня, а потом выпалил: Рубен Ибаррури!

– Знаю, – ответил я. – Он еще покажет себя.

Четвертая встреча с Рубеном Ибаррури состоялась весной 1965 года. Я пришел к нему в мирные дни, после митинга, посвященного разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом. На мраморной плите величавого памятника была закреплена фотография. Ниже подпись: «Герой Советского Союза Рубен Руис Ибаррури, погиб смертью храбрых под станцией Котлубань».

– Здравствуй, Рубен! Вот мы и свиделись. Посмотри кругом: земля наша теперь свободна. То, о чем ты мечтал, сбылось, – коричневая чума уничтожена. Вечная память тебе, друг!

Вместе с маршалами, генералами, офицерами и солдатами мне выпала честь возложить венок у подножия памятника погибшим защитникам Сталинграда. Это и тебе, Рубен, наш венок.