Андрей Тарковский - Мартиролог. Дневники Страница 88

В доме ни копейки денег. Вчера приходила женщина из Мосэнерго и требовала оплаты счетов за электричество. Завтра мой день рождения — Лариса обзванивает всех знакомых с тем, чтобы не приходили, т. к. празднование отменяется.

Вчера должен был приехать Ясь Гавронский. Начальство Госкино получило уже третий телекс о том, что итальянцы приедут после 15-го (в связи с отсутствием в Москве Ермаша).

Из Стокгольма непрерывно звонит София в полном отчаянии и все время говорит одно и то же: «Все отменили свои каникулы», в газетах пишут о непременном моем приезде, а мы, конечно, никуда не едем. Госкино ответило шведам в посольстве в Москве, что мы не едем оттого, что я не желаю. Лариса позвонила Сторчак и спросила, почему они говорят такое. Та ответила, что, мол, от растерянности. Странная растерянность.

Сейчас пришли из Мосэнерго и отключили электричество.

Решил ехать один в Стокгольм.

Позвонил Костикову и сказал, что если из-за моего отказа у Госкино будут какие-нибудь неприятности, то я готов ехать один. Слишком много шума в Стокгольме. Причины того, что я изменил решение:

1. Я не хочу, чтобы меня считали эгоистом за счет Госкино.

2. М. б., я выясню что-нибудь насчет будущего.

3. He портить, по возможности, почву для контракта с итальянцами, хотя я в них уже не верю.

С огромным энтузиазмом читаю интереснейшую книгу (перевод с английского) Успенского «В поисках чудесного» об уроках Гурджиева. «Новая модель Вселенной» — его же книга, Успенского.

11-го уезжаю в Стокгольм на пять (всего-навсего) дней. Мильон терзаний. Встреча с Сашей Панкратовым. Разговор о религии. О вере и знании. Я ослаб. Надо решаться на поступки. Это непривычно и страшно.

«Грех — это то, что не является необходимым».

М. б., в пятницу последнюю лекцию построить на рассуждении о том, что такое короткометражка как жанр.

Сижу в самолете. Еще не взлетели. Меня провожали Маша, Араик и, конечно, Ларочка с Тяпой. Очень прыгает сердце и болит затылок. Не было бы приступа. Лара все сказала маме, Тосе и всем родственникам. М. б., это плохо. Две недели, да нет, неделю или несколько дней тому назад я вдруг вспомнил, что мое число 13. И по привычке искал его на номерах автомобилей. Так и не нашел. А я ждал 13–13. Мне почему-то казалось, что если я его увижу, то это будет доброе предзнаменование. В Шереметьеве, входя уже в аэродром, я обратил внимание на черную «Волгу» рядом с дверью. И на ней номер — 13–13. До сих пор не могу прийти в себя.

Вечером. Номер в гостинице очень средний. София очень мила. Я звонил Тонино. Плохо его понимал. Мне показалось, что он говорил о каких-то сдвигах.

Ужинал у Биби Андерсон. Кажется, ничего не выйдет: я на пять дней и надо через посла просить продления. Договорился с Титкиным (культурный атташе в Швеции) в понедельник утром идти к нему. Надо переиграть на вторник. Пусть раньше пойдет Альмарк. Какой-то в государстве Датском…

Видел Юри Лина. Беседовал с Биби А. Познакомился со Свеном Нюквистом. Центр Махариши у Софии. Встреча со студентами и зрителями в Киноинституте. Главная проблема — продлить пребывание в Стокгольме.

Идея королевского вызова. Идиот Саша Титкин.

Рассказ Софии о четырех планетах для Свена.

Звонок Биби по поводу фильма о мире и о русском режиссере, который необходим для реализации этого замысла.

Звонил Лоре (утром). Ничего, кажется, нового. Но Мартин уже разговаривала с Росселлини. Буду звонить ей еще раз во вторник.

Много работы-интервью и т. д. Завтра утром иду к послу говорить о продлении моего здесь пребывания. Ох, боюсь, что не выйдет.

Замечательный ужин, чудные люди.

Свен Нюквист.

Пер Альмарк уже был с министром культуры у посла с просьбой продления. Чем кончился его разговор с послом?

Смотрел плохую, «математическую» картину очень хорошего человека. Разговаривал с ним. Боюсь, что ему будет трудно: он боится и не верит в себя.

Получил 2000 крон (200 $) на TV.

Был у посла, который обещал сообщить о возможности задержаться здесь. Я было обрадовался, но потом узнал, что Альмарк просил разрешения «хотя бы до воскресенья». У меня все внутри оборвалось.

Вечер. Рассказал все Перу Альмарку, режиссеру (экс-мужу Биби), Борису и Бу — продюсеру.

Есть продюсер, есть где жить, остается письма… Как мы решили с Ларой. А я боюсь.

Позвонить Ларе.

Ох, как мучительно все это! Разговаривал с Тяпусом и Ларой. Она дала мне понять, что настаивает. А я боюсь. А вдруг с ними что-то случится? Вот не думал, что смогу оказаться в таком положении! Боже, помоги!

Сейчас звонил Юри. Хочет заехать. Звонила Лаура Микасян. Беспокоится и хочет чем-нибудь помочь Сереже П[араджанову].

Позвонил Юри Л. Приехал. И почти убедил меня, что мне надо выполнить задуманное. Он, во всяком случае, уверен в успехе. Я вдохновился. Юри рассказал, что Максим Шостакович остался за границей (с сыном) во время гастролей в ФРГ.

Все запутывается. Юри Лина и София, которая позвонила ему по телефону.

«Страсти по Матфею» в соборе. Удивительно.

Я должен был ехать с Титкиным на прогулку, которая не состоялась. Уехал. Помог П. А. Теперь вся помощь на Бога! Лара, Тяпочка! Молитесь за меня! «Челл Греде».

Я дома, в Москве. «Я был в аду».

Прилетел во вторник. Вчера был в больнице у Сизова. Он рассказал, как перепугалось бедное начальство. Привез огромное количество Гурджиева и о Гурджиеве.

Сегодня все дома вошло в обычную колею. Скандал с Ларисой. Не надолго хватило пафоса после моего возвращения. Да! Вот текст записки, которую я оставил Титкину в гостинице в Стокгольме:

«Дорогой Саша!

Извините, что я Вас „подвел“, но я так устал, что, когда вчера вечером мои шведские друзья пригласили меня на несколько дней за город, я не мог отказаться. Не беспокойтесь и не поднимайте лишнего шума, который может всем только повредить. Я жив и здоров. Кстати, Филипп Тимофеевич Ермаш в понедельник сможет ответить на все вопросы, которые у Вас и в посольстве могут возникнуть по этому поводу.

Еще раз извините,

А. Тарковский

P.S. Во всяком случае сейчас очень многое будет зависеть от того, какой ответ придет мне из Госкино».

Болен. Грипп. Все больны.