Владимир Лесин - Атаман Платов Страница 88

В то время когда армия Кутузова находилась в Тарутино, авангард Мюрата численностью до 20 тысяч человек беспечно располагался в шести верстах от него. Правда, правый фланг его был надежно защищен крутыми берегами Нары и Чернишни, но левый открыт для нападения. Редкий лес с этой стороны не мог служить преградой для русской кавалерии, поскольку французы не сделали в нем даже засек и не выставили сторожевых постов.

3 октября начальник штаба русской армии Беннигсен предложил Кутузову «без потери времени со всеми силами атаковать стоящего против» Тарутино Мюрата прежде, чем к французам подойдут подкрепления. Это необходимо сделать еще и потому, убеждал он, что Наполеон с гвардией пока находится в Москве и не сможет оказать помощь своему авангарду.

Кутузов назначил атаку на 6 октября. В сражении на берегу реки Чернишни французы потеряли 2500 человек убитыми, в том числе двух генералов, и 2000 пленными. Среди трофеев, взятых исключительно казаками, были знамя, 36 пушек, 40 ящиков со снарядами и весь обоз Мюрата.

Шумно и весело возвращались войска в Тарутинский лагерь. «Покой не шел им на ум, — писал свидетель и участник общей радости А. И. Михайловский-Данилевский, — как будто праздновалось воскресение умолкнувшей на время русской славы». Нравственное значение этой победы действительно трудно переоценить. Она подняла боевой дух русской армии и явилась «решающим толчком, заставившим Наполеона выйти из Москвы».

Победе над Мюратом радовались не только русские. Некий адъютант полковника Флао, узнав о поражении французов, сказал: «Это только начало, потом будет еще хуже». И предложил тост «за погибель Наполеона».

Не ошибся старый голландец, все сбылось: потом действительно стало еще хуже.

В то время когда авангард Мюрата, преследуемый казаками донского графа Орлова-Денисова, отступал по направлению к Спас-Купле, Наполеон производил смотр войск. В полдень он узнал о поражении Неаполитанского короля. «Император тотчас решил ускорить выступление и назначил его на день раньше, чем предполагалось сначала». С утра 7 октября Великая армия потянулась из русской столицы. Ее сопровождал огромный обоз в 10–15 тысяч повозок, в которые «были напиханы, как попало, меха, сахар, чай, книги, картины, актрисы Московского театра». По впечатлению Сегюра, французы «походили на татарскую орду после удачного нашествия».

Как ни была обременена Великая армия награбленным добром и запасом продовольствия, Наполеону удалось скрытно вывести ее из Москвы и двинуть по направлению на Калугу. Лишь 11 октября капитан Сеславин обнаружил колонны неприятельских войск у Боровска, увидел даже самого французского императора в окружении свиты.

Сеславин сообщил об этом генералу Дохтурову, прибывшему с корпусом для усиления партизанских отрядов, действовавших в районе села Фоминского, а тот — Кутузову.

Пытаясь убедить Францию и всю Европу, что уход из Москвы не означает отступления, Наполеон распространил очередной бюллетень: «Время прекрасное, но должно ожидать холода в первых числах ноября и, следовательно, должно заботиться о зимних квартирах; особенно кавалерия имеет в них нужду».

Письма Наполеона из России, адресованные жене, явно преследовали ту же цель — внушить парижанам и союзникам оптимизм и веру в несокрушимость Великой армии: «Мой друг, я в дороге, чтобы занять зимние квартиры. Погода великолепная, но она может измениться. Москва вся сожжена… Я ее покидаю и увожу гарнизон… мои дела идут хорошо».

Наполеон дурачил современников, но был не против подурачить и потомков. Дважды поверженный и сосланный на остров Святой Елены, он, вспоминая октябрьские дни 1812 года, утверждал: «Армия возвращалась в Смоленск, но это был марш, а не отступление».

О том, как воспринял М. И. Кутузов сообщение А. Н. Сеславина и Д. С. Дохтурова, поведал нам уже известный майор Д. H. Болговский. Вот что писал он в своих воспоминаниях несколько лет спустя:

«Ночь была теплая, лунная, очень быстро я достиг штаба… Коновницын, пораженный рассказом, пригласил тотчас Толя. Оба вместе, приняв записку, пошли будить фельдмаршала, а я остался в сенях. Кутузов потребовал меня к себе. Он сидел на постели в сюртуке. Чувство радости сияло в его глазах.

— Расскажи, друг мой, неужели воистину Наполеон оставил Москву и отступает? Говори скорей, не томи сердца, оно дрожит!

Я донес обо всем, и когда рассказ был окончен, он изрек:

— Боже, Создатель мой! Наконец ты внял молитве нашей, и с сей минуты Россия спасена!

Тут подал Толь ему карту, и Кутузов приказал Дохтурову не следовать, а, если можно, бежать к Малоярославцу».

В тот же час Кутузов приказал Платову немедленно «выступать со всеми казачьими полками», за исключением тех, что состояли в авангарде Милорадовича, и следовать с ними к Малоярославцу, чтобы прикрыть Калужскую дорогу до подхода основных сил русской армии.

Из Тарутино М. И. Платов выступил с 15 казачьими полками. На месте назначения, у Малоярославца, к нему должны были присоединиться еще четыре полка из корпуса Д. С. Дохтурова.

Вслед за полками М. И. Платова выступила армия. Ее движение замыкали казаки А. А. Карпова.

Малоярославец — небольшой город на берегу реки Лужи, через который проходила дорога на Калугу и далее через Медынь и Юхнов на Ельню и Смоленск. Отводя армию по этому пути, Наполеон мог, конечно, убедить Францию и Европу в том, что совершает переход на зимние квартиры, а не отступление, но для этого ему был нужен успех.

Платов, получив предписание Кутузова следовать в район Малоярославца, выступил по назначению и на рассвете 12 октября остановился севернее города.

Корпус Д. С. Дохтурова действительно не следовал, а бежал под проливным дождем по направлению, указанному М. И. Кутузовым. Вскоре после полуночи 12 октября он подошел к Малоярославцу, уже занятому «малой частью» французского авангарда, «и без всякого отдыха вступил в бой». Уже во время первой атаки погибли дивизионный генерал А. И. Дельзон и его братья. А у русских здесь получил тяжелую рану отважный партизанский командир И. С. Дорохов, навсегда покинувший армию. К 11 часам утра этот захолустный городишко Калужской губернии успел четыре раза перейти из рук в руки. А бой продолжался.

К Малоярославцу подтягивались главные силы Наполеона и Кутузова. В конечном счете город, восемь раз переходивший из рук в руки, остался за французами. Фельдмаршал отвел свои войска на две с половиной версты к югу и занял там новую позицию, чтобы преградить неприятелю путь на Калугу.

В 18-часовом бою французы потеряли до 5 тысяч солдат, русские — 6665 человек. Оба полководца не использовали свои главные силы, и ни один из них не одержал решительной победы. Наполеон овладел Малоярославцем, а Кутузов отступил к югу от города в готовности дать неприятелю новое сражение, о чем написал царю: