Адам Бревер - Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро Страница 9

Теперь он не разговаривает с тобой по несколько дней кряду, иногда даже целую неделю, и ты спрашиваешь: что не так, но он лишь просит тебя оставить его в покое. Ты понимаешь, в чем дело, и знаешь, что он злится каждый раз, когда ты заговариваешь о своем новом фильме или фотосессии для какого-либо журнала. Он надувается и пыхтит, как будто ты совершаешь очередное предательство, и при каждом удобном случае напоминает тебе, как сильно ты в нем нуждаешься и как он о тебе заботится, на что ты отвечаешь, что не нуждаешься в такой заботе, и тогда он умолкает. Когда тебе паршиво, он лишь злится и возмущается. Ты убегаешь в спальню, хлопаешь дверью и падаешь на кровать, ожидая, когда же он уйдет из дома, вспоминая, как тебя отвозили в лос-анджелесский сиротский приют, а ты плакала, переступив его порог, и пыталась объяснять каждому, кто готов был слушать, что тебя не надо туда отдавать: «Пожалуйста, пожалуйста. Я не сирота, моя мать жива. Я не сирота, просто она в лечебнице и не может обо мне позаботиться».

5 ноября 1954-го: Западный Голливуд, Лос-Анджелес

Мировое соглашение было заключено через четыре года после инцидента, немногим менее чем через год после подачи заявления. Флоренс Коц, сорокалетняя секретарша из Лос-Анджелеса, назвала в качестве ответчиков несколько человек, самыми известными из которых были Фрэнк Синатра и Джо Ди Маджио. Согласно сообщениям газет, в заявлении говорилось, что «ее охватила истерика, когда поздним вечером 5 ноября 1954 года ответчики выбили дверь в ее квартиру и направили ей в глаза свет фонариков». В Верховный суд Лос-Анджелеса Коц обратилась с требованием выплатить ей 200 тысяч долларов за причиненный моральный ущерб, получила же в итоге 7,5 тысячи.

У Вирджинии Бласген, владелицы многоквартирного здания, в котором по адресу Норт-Килки-драйв, 754, проживала Коц, ушло три года на то, чтобы добиться от лос-анджелесского суда менее высокой инстанции решения по выплате ей 100 долларов компенсации за выбитую дверь. Вдобавок она получила 5,75 доллара судебных издержек.

Но в тот вечер, 5 ноября, задолго до каких-либо судебных разбирательств, Вирджиния Бласген, не в первый уже раз за последний час, выглянула из окна своей комнаты. Вначале она увидела только двух мужчин, бродивших у ее дома. Этот жилой дом построил ее отец, теперь им владела она. В итоге он должен был отойти ее сыну, так что ей приходилось держать глаз востро. Она защищала не просто собственность – она защищала будущее.

Правой рукой она отводит в сторону занавеску, но вид ей частично заслоняет растущий у дома большой вяз. Тот из мужчин, что повыше, ходит взад и вперед, определенно возбужденный. Оба они имеют вид решительный и самоуверенный. «Тот, что пониже, – вспомнит она впоследствии, – раз за разом подпрыгивал, смотрел на меня и улыбался».

Дом представляет собой триплекс с небольшой студией на первом этаже и двумя квартирами побольше – на верхнем. Построен в миссионерском стиле, типичном для этого тихого жилого района, с ярко-зеленой лужайкой, которую не так-то и просто содержать в порядке под сенью гигантского вяза. Одну из верхних квартир снимает актриса по имени Шейла Стюарт. Милая девушка, как показалось Вирджинии, когда она просила ее соблюдать чистоту и быть ответственной. Шейла ответила, что у нее постоянная работа, что она пришла с авансом за первый и последний месяцы и готова въехать немедленно. Вирджиния высказала некоторые сомнения насчет ее профессии, намекая на различные жизненные стандарты, но Шейла заверила ее, что она – девушка серьезная и когда не занята на пробах, посещает занятия и отдыхает. До сих пор Шейла Стюарт ни разу ее не подводила. Но увидев мужчин у своего дома, Вирджиния задумалась: а не увлеклась ли Шейла чем-то другим?..

Ди Маджио заявляет, что ему надоело шататься без дела. Предлагает просто вышибить дверь. Темно, почти полночь, небо ясное, почти невидимое. В падающем сверху свете уличного фонаря он наклоняется к своему «Кадиллаку» с откидным верхом и, придавив плечами брезентовый тент, заговаривает с Барни Рудицки, частным детективом, и Филом Ирвином, бывшим копом, который работает на Рудицки. Оба подъехали всего с четверть часа назад вместе с Генри Саниколой и другом Ди Маджио, Биллом Кареном, которые спокойно ожидают на заднем сиденье. Поежившись, Синатра опускается на переднее пассажирское сиденье, бренча ключами от машины и притопывая ногами.

Ди Маджио настаивает, что она наверняка там, в доме, и они могли бы войти прямо сейчас. Он напряжен, играет мускулами.

– Не знаю, что нам мешает ворваться туда и взгреть этого парня. – Падающие от фонаря тени заостряют черты лица, отчего он выглядит старше. – Да, имейте в виду, взбучку надо задать ему, а не ей!

Рудицки говорит что-то тихим голосом, пытаясь подтянуть Ди Маджио поближе. Успокоить. Немного утихомирить. У него немалый опыт по части слежки за женщинами, так что ему нетрудно предсказать реакцию мужчины, тем более только что публично униженного.

– Лучше подумать, что нам следует делать, – предлагает он. – Что нам нужно.

– Я знаю, что мне делать! И что мне нужно.

Синатра высовывается из окна, локоть лежит на дверце.

– Я скажу, что тебе сделать, Фили, – говорит он Ирвину. – Тебе надо помочь старому детективу успокоить Джо и придумать разумный план.

Ди Маджио в ответ отрезает, что его, мол, план состоит в том, чтобы увидеть страх на лице того парня.

– Я хочу раскроить ему черепушку. Как яйцо.

– Что ж, уверен, вы, трое, справитесь с этим и без меня, – говорит Синатра и передвигается на водительское сиденье. – Поставлю машину в паре кварталов отсюда. Там, где ее не увидят. Нечего облегчать копам работу.

Синатра и Ди Маджио сидели в ресторане «Villa Capri», когда позвонил Рудицки. Ирвин выследил ее. Она направилась в тот дом на Норт-Килки, который они взяли под наблюдение, тот самый, который, как они полагали, служил прикрытием для ее романа. Синатра разговаривал с Рудицки у стойки метрдотеля. Он сразу же понял, что ни к чему хорошему все это не приведет. Они немного выпили за ужином, и, если не предвидели такого развития событий, то, по крайней мере, готовились к нему. Ди Маджио весь вечер только о ней и трепался. Ему, мол, известно, что она крутит шуры-муры с этим клоуном Холом Шефером. Вонючим учителем пения. И наверняка гребаным гомиком! А он вынужден торчать здесь и смотреть на это сквозь пальцы, потому что суд вынес временное постановление; но до того, как развод признают законным, все равно еще далеко, и она все еще его жена и не должна поступать с ним так… И дальше в том же духе – вплоть до телефонного звонка, – занудно, ничем не выдавая эмоций, лишь мрачнея и замыкаясь в себе…

Но – то было за ужином.

После того как Рудицки подтвердил, что во всем уверен, Синатра сказал, что передаст Ди Маджио.

Для справки: временное постановление о разводе было вынесено в пользу Мэрилин Монро лос-анджелесским Верховным судом на основании «психической жестокости мужа».

Появившись из-за угла, Синатра приближается к парням, вытанцовывая свинг. Саникола и Карен тянутся следом. Ирвин стоит в сторонке с сигаретой в руке; едва тлеющим огоньком сигареты указывает на переговаривающихся в сумраке Рудицки и Ди Маджио.

Рудицки, похоже, с большим трудом сохраняет невозмутимость. Он не из тех частных сыщиков, о которых говорят – «с гнильцой». Заработав репутацию в нью-йоркской полиции еще в 1928-м, позже он работал под прикрытием в турецкой бане на Второй улице, когда брали так называемую банду «Ядовитого плюща». После этого участвовал в аресте таких гангстеров, как Легз Даймонд и Голландец Шульц, а также основных головорезов Уэст-сайда, вроде банды «Пир Баттон». На Запад Рудицки перебрался после того, как телевизионные студии решили снимать сериал «Беззаконные годы», основанный на опубликованных им воспоминаниях. Он работал техническим консультантом, затем перешел в кинобизнес, где следил за тем, чтобы полиция и преступники изображались с возможно большей достоверностью. Работа частного детектива шла в дополнение к основной, «как гарнир», и брался он за нее лишь в тех «правильных» случаях, когда его просили «правильные» люди. Он и сам не знает, почему должен отчитываться перед Ди Маджио. Вообще-то его нанял Синатра. Пусть Ди Маджио и был звездой «Янкиз», Рудицки не нравится вся эта болтовня насчет того, чтобы проломить кому-то черепушку. Профессионалы так себя не ведут.

– Говорю же, – кипятится тем временем Ди Маджио, – мне уже надоело шататься здесь без дела. Давайте просто вынесем дверь!

– Надо бы на чем-то их подловить, – отвечает Рудицки.

Какой смысл об этом беспокоиться?

– К примеру, сделать парочку фото… Что-то такое, что дало бы тебе власть над ней, а не ей над тобой. Хороший снимок сбережет тебе тысячи, Джо. Твой адвокат покажет карточку ее адвокату, и ты на коне. Сберег тысячи. – Рудицки кивком отправляет Ирвина к машине за фотоаппаратом, добавляя, чтобы не забыл взять вспышку.