Дмитрий Медведев - Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни Страница 9

Несмотря на ключевую роль разделения труда, одного его наличия недостаточно для возникновения потребностей в координации. Такие потребности начинают занимать умы руководителей, лишь когда исполнители становятся взаимозависимы. Американский социолог Джеймс Д. Томсон выделил три типа взаимозависимостей:

– объединенная взаимозависимость (исполнители независимы, и их связывает лишь общий вклад в организационную деятельность);

– последовательная взаимозависимость (один исполнитель выполняет свои функции прежде, чем следующий исполнитель приступит к выполнению своих);

– обоюдная взаимозависимость (результаты деятельности исполнителей являются факторами производства друг для друга).[116]

Последний тип взаимозависимости характерен для рассматриваемого примера по отправке экспедиционных сил на континент. Согласно профессору Роберту Данкану, «в условиях обоюдной взаимозависимости необходим более сложный тип координации – координация с помощью обратной связи».[117] Но именно обратной связи между двумя ведомствами обеспечено не было.

Слабая координация привела к другой распространенной проблеме управления – появлению конфликтующих целей у разных ведомств. Понятие цели – еще одна важная категория организационного управления. По мнению профессора А. И. Пригожина, «цель является категорическим признаком любой организации». «Организации возникают тогда, когда достижение каких-либо общих целей осуществляется через достижение индивидуальных целей или же когда достижение индивидуальных целей осуществляется через выдвижение и достижение общих целей», – объясняет ученый.[118]

А. И. Пригожин справедливо относит рассогласование целей к одной из форм организационной патологии, следствием которой является автаркия подразделений: «Имеется в виду замкнутость подразделений на собственных задачах, сосредоточенность их на внутренних проблемах, причем в отрыве от целей, интересов смежных подразделений и организации в целом. Это проявляется в сокрытии своей собственной информации, в таких решениях подразделенческих проблем, которые наносят ущерб общему делу. Автаркия подразделений приводит к дезинтеграции, к разрушению целостности, единства целей и действий».[119]

Результатом дезинтеграции в системе британского государственного управления стало то, что огромная работа Военного министерства по созданию регулярной армии и согласованию планов с французами оказалась под угрозой из-за непонимания со стороны Адмиралтейства. Именно после этого заседания Халдейн поставил Асквиту ультиматум, заявив, что подаст в отставку, если положение в Адмиралтействе не изменится в ближайшее время. Также военный министр подверг жесточайшей критике систему планирования в ведомстве Р. Маккены (вернее, ее отсутствие): «Адмиралы живут в своем собственном мире. Метод Фишера, который перенял Уилсон и который гласит, что все планы должны держаться в голове первого морского лорда, устарел и с практической точки зрения несостоятелен. Так называемый план Уилсона демонстрирует пренебрежение элементарными военными принципами, что само по себе поразительно. Стоящие перед нами проблемы слишком многочисленны и слишком сложны, чтобы решать их подобным образом».[120]

В ответ на ультиматум Халдейна Асквит поставил Адмиралтейство в известность, что кабинет поддерживает точку зрения Военного министерства и экспедиционные силы должны быть доставлены на континент. Маккена начал сопротивляться, фактически решив свою дальнейшую судьбу пребывания в должности первого лорда.

Свою роль в скорейшей отставке главы военно-морского флота сыграл и международный фактор. В июле – сентябре 1911 года Англия, Германия и Франция оказались на грани начала военных действий. Лишь подписание 4 ноября 1911 года франко-германского соглашения ослабило вожжи военной напряженности.

Новый глава Адмиралтейства не был полностью уверен, что война в ближайшее время действительно состоится. «Я не верю в теорию неизбежности военных действий, – заявлял Черчилль в декабре 1911 года. – Мир меняется с удивительной скоростью; возможно, через несколько лет в Германии демократические силы вновь возьмут правительство под контроль и существующее господство землевладельцев будет заменено более миролюбивыми и менее пугающими элементами».[121]

Хотя политик и ошибся относительно прихода «миролюбивых элементов», запас времени для проведения организационных изменений он спрогнозировал более или менее точно. Несмотря на резкое обострение отношений с Германией летом 1911 года, он разделял мнение экспертов, полагавших, что военно-морские силы Германии достигнут состояния полной боевой готовности лишь к 1915 году. Лишний раз эту точку зрения подтвердила статья в Frankischen Kuriers от 4 ноября 1911 года, не только заострившая внимание на неподготовленности немецкого флота к масштабным боевым действиям, но и приводившая причины этой неподготовленности. Примечательно, что визави Черчилля, глава военно-морского ведомства Германии гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, от официального опровержения представленной в статье информации отказался, и эти функции пришлось исполнить рейхсканцлеру Теобальду фон Бетман-Гольвегу.[122]

Хотя перед Черчиллем и была поставлена задача модернизации британского флота, в этом отношении он не был первопроходцем. Необходимость кардинальных изменений в Адмиралтействе назрела еще в конце XIX столетия: заряжение орудий с казенной части сменило заряжение с дула, нефть постепенно вытесняла уголь, а торпеды и подводные лодки открывали новую страницу в истории военно-морского противостояния. Перемены не заставили себя ждать, как и сопротивление матросов и офицеров на их внедрение. Одни не хотели учиться новым навыкам, другие боялись за свое положение, третьи считали, что технические новинки нивелируют личные качества флотоводцев, заменяя собой смекалку, талант в навигации и судовождении.[123]

Большой вклад в изменение ситуации внес адмирал Джон Фишер, занимавший пост первого морского лорда с 1904 по 1910 год. Благодаря его недюжинной воле, безграничной энергии и непоколебимой уверенности было осуществлено техническое перевооружение флота, на британских судоверфях стали строить суда нового класса, устаревшие суда отправили на слом, была также проведена реформа системы обучения и подготовки морских офицеров.

Однако, несмотря на большой объем проделанной работы, многое предстояло сделать и после отставки Фишера. Определенный виток технической модернизации флота был пройден. Теперь требовались дополнительные усилия, чтобы выполненные, как правило, вопреки сомнениям и сопротивлению моряков реформы прижились, а принятые нововведения доказали свой потенциал и заложили основу для дальнейшей модернизации. Сформировался и новый класс молодых офицеров, именуемых «младотурками», которые выступали за разработку научной концепции ведения боевых действий.[124]

Имелись проблемы и иного уровня. Костяк флота составляли офицеры, которые практически не нюхали пороха и не имели боевого опыта. Это касалось как молодых выпускников, так и утомленных многолетней службой адмиралов. Еще за девять лет до прихода Черчилля в морское ведомство один из виднейших адмиралов своего времени сэр Чарльз Бересфорд жаловался, что ему уже 56 лет и он «одной ногой стоит в могиле», а за свою жизнь командовал в военных условиях всего тремя судами не более пяти часов. Что же касается его братьев по чину, то большинство из них были лишены и этого скромного боевого опыта.[125]

С позиций сегодняшнего дня, когда сохранение мира является главным критерием успешности политической деятельности, отсутствие боевого опыта вряд ли можно отнести к категории фундаментальных проблем. Для страны же, которая готовилась к военным действиям, это было серьезным упущением. Отсутствие опыта грозило возникновением ошибок в реальных битвах. И если среди молодых офицеров формировался класс «младотурок», то убеленные сединами адмиралы все более относились к классу «непогрешимых флотоводцев». Причем эта «непогрешимость» определялась не отсутствием ошибок, а отсутствием событий, где они обычно совершаются.

Следствием «непогрешимости» стало развитие аристократизма и увеличение централизации. Инициативы не поощрялись, алгоритм действий упростился до двух пунктов: действуй в соответствии с приказом адмирала, а если приказ не отдан – жди приказа адмирала. Форме уделялось больше внимания, чем содержанию,[126] и на первое место вышел церемониал. «Никогда в своей жизни я не видел более „флагманского“ флагманского корабля, – свидетельствует капитан Лайонел Даусон, служивший под началом Чарльза Бересфорда в водах метрополии. – Все вертелось вокруг персоны адмирала, а церемония была возведена в абсолют. Главное воспоминание, которое моя память сохранила о тех днях, это бесконечные свистки, окрики, построения и постановки на вид».[127] Что же касается самого адмирала Бересфорда, то, по словам сослуживцев, он «блистал великолепными манерами»: «К команде корабля лорд Бересфорд обращался с такой торжественностью, как будто произносил речь в палате общин или на большом политическом митинге. По мере того как он продолжал, интересно было наблюдать за восхищенными лицами матросов, которые с равным успехом воспринимали бы и лекцию о биноме Ньютона в его исполнении!».[128]