Александр Соскин - Лев Яшин. Легендарный вратарь Страница 9

Глава вторая

Триумф без пощады

Бесценен, как шедевры «Прадо»

Весной 1989 года в Буэнос-Айресе, куда я был направлен в командировку на международную книжную ярмарку, опекавший меня работник советского торгпредства любезно поинтересовался, какие будут просьбы. У меня была только одна: организовать встречу с тренером сборной Аргентины Карлосом Билардо. На следующий вечер, едва мы устроились втроем в маленьком уютном кафе и не успел я еще открыть рот, чтобы задать первый вопрос наставнику чемпионов мира, он сам коршуном налетел со своим:

– Как дела у Яшина, как он себя чувствует? – спросил и впрямь похожий на коршуна человек по прозвищу Нос, знавший из прессы, как позже выяснилось, достаточно свежую конкретику о пошатнувшемся здоровье великого вратаря. Не дождавшись ответа, Билардо продолжал:

– В августе у меня сумасшедший график, но я обязательно вырвусь хоть на день в Москву на юбилей Яшина.

9 августа того же года он и явится прямо с корабля (правда, воздушного) на бал – его доставят из «Шереметьева» сразу на улицу Лавочкина в переполненный пятитысячный зал Дворца спорта «Динамо», где уже будут в разгаре торжества по случаю 60-летия Яшина. А тогда в Буэнос-Айресе из отведенного на наш разговор часа он ухлопал не меньше половины времени на расспросы о Яшине, то и дело прерывавшиеся возгласами восхищения.

– Яшина я впервые увидел уже будучи профессионалом во время матча Аргентина – СССР здесь, на стадионе «Ривер плейт», в ноябре 1961 года. И был покорен его игрой навсегда. Это было невиданно и по диапазону действий, и по их качеству, – говорил Билардо, а передо мной в далекой дымке времени поплыли кадры этого матча, снятого на пленку Борисом Набоковым, тренером Федерации футбола СССР и куратором комиссии пропаганды Федерации, куда я входил, – потому-то и получил приглашение посмотреть этот «киноматч».

Тогда не существовало ни видео, ни штатных операторов при командах, так что пришлось отправлять со сборной в знаменитое южноамериканское турне (три игры – три победы), по сути, кинолюбителя – впрочем, снимал он вполне пристойно. Отчетливо помню просмотр отснятого материала в Центральном Доме журналиста, проходивший под аплодисменты присутствовавших. Оставалось только пожалеть, что съемка оказалась недоступна для рядовых болельщиков, лишенных шанса лицезреть шедевр в исполнении сборной СССР. По мнению Андрея Старостина, это был лучший матч сборной из тех, что он видел, а видел он с 1924 по 1987 год десятки игр, включая, разумеется, все сыгранные в годы 1959–1964,1969– 1970, когда работал начальником сборной команды.

После матча в Буэнос-Айресе, завершившегося победой гостей со счетом 2:1, местные газеты давали непривычную для нашего глаза денежную оценку игроков: «Метревели – 50 млн. песо, Месхи – 50 млн. песо, Яшин – без цены». Впрочем, годом раньше в Париже после заключительных игр Кубка Европы, выигранного сборной СССР, хозяин мадридского «Реала» дон Сантъяго Бернабеу выразил готовность выписать за переход Яшина чек на любую запрошенную сумму. Дело было на банкете в ресторане Эйфелевой башни. Футбольный олигарх, объявив за Валентина Иванова и еще некоторых игроков кругленькие суммы, подсунул Яшину незаполненную чековую книжку и под дружный, с подначками смех его партнеров предложил ему вписать любую сумму.

– Что смешного? – удивился Бернабеу, то ли наивно, то ли, скорее всего, деланно не понимая, что советские футболисты по суровым порядкам того времени продаже вообще не подлежали. – Вы молоды и не ведаете, что значит Яшин для футбола. Он бесценен, как лучшие картины из коллекции «Прадо».

Обо всем этом мы толковали с Билардо. А его неподдельный интерес к Яшину натолкнул меня на дерзкий экспромт. Дело в том, что во время командировки пришлось участвовать в дискуссиях, встречах со множеством людей, отвечать на вопросы о том, что происходит в стране перестройки, и чуть ли не каждый считал своим долгом спросить о Борисе Ельцине – во всем мире на него пошла политическая мода, добрела она и до далекой Аргентины. Не хотелось бы грязнить повествование упоминанием этого несимпатичного персонажа, но только для того, чтобы было понятно, почему мне осточертело толковать о нем и пришлось перевести разговор, необходимо пояснение. Я был достаточно осведомлен о чудовищном лицемерии этого «борца с привилегиями», который тогда демонстративно, на глазах западных телевизионщиков и фоторепортеров, объявил о разрыве с кремлевским обслуживанием и записался в районную поликлинику, а вслед за этим, уже без свидетелей, тихой сапой, отправился отдыхать в сочинский кремлевский санаторий. Короче говоря, когда меня достали вопросами о будущем незадачливом президенте, на одном из «круглых столов» я неожиданно сам для себя, а тем более для остальных, произнес:

– Ваш Билардо, с которым я накануне встречался, не интересовался Ельциным, он расспрашивал о Яшине, и мне о нем говорить гораздо приятнее.

Из нескольких десятков присутствовавших, судя по выражению лиц, не каждый представлял, о ком речь, но многие, особенно мужчины, оживились, и мы с ними отняли у политизированной аудитории две-три минуты для обмена фразами на тему, для нее постороннюю.

Во время пребывания в Буэнос-Айресе я имел не одну возможность убедиться в том, что болельщиков – «инчас» можно было встретить в любом доме, в любой компании, даже, как выяснилось, в такой специфической аудитории, внезапно мною огорошенной. И среди них находились многие, кто помнил Яшина – если не по давним (1961, 1965) визитам в Аргентину сборной СССР, так по мировым чемпионатам или трансляции из Бразилии выставочной встречи двукратных чемпионов мира со сборной ФИФА (1968), хотя от всех этих событий нас отделяла очень протяженная дистанция времени, особенно по меркам быстротекущего, переменчивого футбола. Затевая это ретро-путешествие с читателями на 20 лет назад и за тридевять земель, я решил сам для себя, что оно может служить самым веским из множества подтверждений того, как яшинская слава преодолевает преграды времени и пространства.

Об официальном признании Яшина в спортивном мире и говорить не приходится. Оно нашло выражение в разнообразных наградах, таких, как Олимпийский орден, полученный в Москве из рук президента МОК Хуана Антонио Самаранча 27 июля 1985 года, или «Золотой орден за заслуги» Международной федерации футбольных ассоциаций (ФИФА), врученный ее президентом Жоао Авеланжем на конгрессе ФИФА 5 июля 1988 года в Цюрихе. Туда он был приглашен вместе с Пеле на открытие всемирной кампании в поддержку fair play – честной игры. После выступления Пеле на эту тему 600 участников конгресса – президентов национальных и континентальных федераций, выдающихся тренеров, арбитров, других почетных гостей – громовой овацией стоя приветствовали нового футбольного орденоносца. Он увековечен и единственным именным призом мировых чемпионатов, вручаемым ФИФА по предложению России с 1994 года лучшему вратарю финального турнира.