Дитрих Айгнер - Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль Страница 9

КРИЗИС И ПОДЪЕМ

Рузвельт возвратился в Нью-Йорк, основал с двумя старыми друзьями адвокатскую контору, прежде всего получил должность вице-президента одного финансируемого общества на Уоллстрит с зарплатой 25 000 долларов в год — в пять раз больше, чем он получал как статс-секретарь. Эта фирма специализировалась на том, что брала на себя кредитные поручительства, и она вполне правильно рассчитывала на политические связи Рузвельта.

Не успел Рузвельт приступить к работе, как начался глубокий кризис в его собственной жизни. Его большая страсть — море — стала его злой судьбой. Уставший и изможденный, он поехал в начале августа 1921 года в Кэмпбелл во время отпуска, на рыбалке упал в холодную воду, на следующий день со своими детьми погасил небольшой пожар в лесу, два раза искупался, сочетая это с напряженными и длительными пробежками, долго читал в мокрых плавках корреспонденцию, наконец, озябнув, ушел. В ночь на 11 августа началась драма, И августа 1921 года был последним днем в его жизни, когда он мог ходить самостоятельно. Два врача вначале не распознали у него тяжелую болезнь — полиомиелит. В первые недели у него была страшная физическая боль, и он очень страдал духовно. Ноги, руки и спина были парализованы. Его мучила очень высокая температура, из-за сверхчувствительности нервов даже малейшее движение вызывало сильную боль. Он очень медленно поправлялся; когда его в середине сентября привезли в нью-йоркскую больницу, он все еще не мог сидеть без поддержки.

Между тем он сам взял себя в руки. Никто не знает, как он внутренне боролся со своей судьбой, скрываясь под маской полного надежд и уверенного в себе человека. Он не позволял себе даже думать о разочаровании и запрещал окружающим любой плаксивый жест. Когда в конце октября мускулы рук и спины начали снова функционировать, Рузвельт начал с железной самодисциплины многолетнюю борьбу за излечение ног, при этом не было средства, которое он бы ни использовал. Самые маленькие успехи давали надежде новую пищу, каждый раз он уверял себя и других, что ему нужно еще один-два года, чтобы полностью вылечиться. Гимнастика, силовые упражнения изменили его фигуру. В то время как ноги его стали тонкими, он развил чрезвычайно мускулистую верхнюю часть туловища, так что ему мог позавидовать всемирно известный мастер по боксу Джек Демпси. Самые большие надежды он возлагал на солнце и плавание в теплой воде. «Вода довела меня до этого состояния, и вода должна меня из него вывести». Он купил с товарищем по несчастью небольшую лодку и с 1923 по 1926 год, смотря по обстоятельствам, по два месяца плавал на ней у побережья Флориды. В 1924 году ему назначили лечебный минеральный источник в Варм-Спрингс, «курорте», который в то время полностью пришел в упадок (штат Джорджия). Когда Рузвельт ощутил благоприятное воздействие плавания в этой воде на собственном теле, он вложил две трети своего состояния в «основание Варм-Сирингс» и превратил это место в признанный терапевтический центр. Сам же он построил там собственный дом, и Варм-Спрингс стал его второй родиной после Гайд-парка.

Однако все надежды на действительное улучшение рухнули. Рузвельт был и остался парализованным; без помощи десяти фунтов тяжелых стальных шин и костыля или какой-то другой опоры он не мог стоять. Только на костылях мог медленно продвинуться вперед, он был привязан к инвалидному креслу.

Болезнь Рузвельта изменила и его жену Элеонору и суть их брака. Из робкой, боявшейся ранее общества домохозяйки и матери она шаг за шагом превратилась в «Элеонор», женщину США, которой в тридцатых и сороковых годах восторгались больше всего. Наряду со многими видами социально-политической деятельности, ее неутомимой борьбой за равноправие женщин, за профсоюзное движение, за угнетенных, униженных и бедных в американском обществе, кроме деятельности ее в качестве учительницы, литсотрудника, оратора и организатора она с 1922 по 1928 год стала для Рузвельта его заместителем, секретарем, связующим звеном с демократической партией. Из брака вышло политическое трудовое сообщество, в котором руководимая христианско-социальным воззрением Элеонор воплощала «левые взгляды» Рузвельта и с годами приобрела свой собственный авторитет, но одновременно она по убеждению признавала политический примат своего мужа.

Для Элеонор эта смена ролей означала побег из плена внутреннего одиночества. Ибо связью Рузвельта в период первой мировой войны с Люси Меркер, ее очень привлекательной и женственной секретаршей, в их брак был внесен раскол, который так и не был никогда устранен. Не позднее, чем когда Рузвельт вступил на пост президента в 1933 году, Элеонор потеряла всякую надежду, что муж освободит и для нее (чего она больше всего хотела) в своей жизни место равноправной жены и партнерши, которая имела бы право разделить с ним его сокровенные надежды и разочарования. Очаровательный, обаятельный, остроумный Рузвельт еще до своего вступления на пост президента как магнит притягивал к себе мужчин (и женщин), использовал в интересах своих политических амбиций и от них ожидал абсолютную лояльность, никому не открывал свою душу, даже жене. В болезненном процессе познания Элеонор должна была смириться с фактом, что не она в семье была центром его жизни, а политика. Элеонор поняла, что общественное и политическое партнерство, совместная борьба за общие политические убеждения в определенном смысле стали заменой утраченному партнерству интимных отношений.

Семилетняя борьба за свое выздоровление, которую Рузвельт прекратил только после выдвижения его кандидатом на пост губернатора штата Нью-Йорк летом 1928 года, в своей основе не изменила Рузвельта как человека и политика, его прежние черты характера стали проявляться с большей силой. Испытание усилило его самоконтроль и силу воли. Уже в начале 1922 года среди его самых близких сотрудников наряду с Хау и Элеонор, особенно его секретарша Маргарет А. Ле Хэнд («Мисси») настаивала на том, чтобы он не прекращал свою политическую деятельность и не возвращался как пенсионер в Гайд-парк. Потеря подвижности вынудила его сконцентрироваться в своей работе за письменным столом; он любил пользоваться обоими средствами влияния на собеседников, которые остались доступными для него: искусство увлекательной беседы с людьми, которые к нему приходили, и переписка с друзьями по партии по всей стране. Кроме того, борьба за выздоровление вынуждала его к спокойному размышлению на долгосрочные перспективы, его острый ум в нужный момент становился все яснее.

Почти все биографы Рузвельта едины в одном: его болезнь в политическом отношении дала преимущества, как бы цинично это ни звучало. У него было неоспоримое оправдание не появляться там, где он считал это несвоевременным; его отважная борьба принесла ему волну сочувствия и симпатии, и образ дерзкого человека из Гарварда начал блекнуть. Прежде всего болезнь стала краеугольным камнем в его двойной стратегии, чтобы пережить политически двадцатые годы — годы господства республиканцев. С одной стороны, он вел обширную переписку с демократами во всех частях США с твердым намерением активизировать и реформировать опустошенную и разъединенную фракционной борьбой партию, видимо, хотел взять на себя обязательство сделать ставку на самый сильный политический потенциал в штате Нью-Йорк, на Алфреда Е. Смита, который в 1918–1928 годах с двухлетним перерывом с 1920 по 1922 год был губернатором штата, в 1922 году снова выдвинут кандидатом в губернаторы Нью-Йорка, а с 1924 по 1928 год даже кандидатом в президенты, и его поддерживал Рузвельт. На обоих национальных предвыборных съездах он производил великолепное впечатление и остался надеждой демократической партии. С другой стороны, он смог со ссылкой на свое не совсем восстановленное здоровье отклонить все мысли о собственной кандидатуре, хорошо понимая, что демократическая партия, особенно на национальной платформе, не имела шансов по сравнению с республиканцами, пока продолжался экономический бум 20-х годов. Демократы, а с ними и он сам, как прогнозировал Рузвельт еще раньше, будут иметь снова шанс не ранее 1932 года. Если рассматривать в ретроспективе, то личная трагедия стала политическим счастливым случаем, который помог Рузвельту в республиканском десятилетии не потерпеть поражения.