Вера Перминова - Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне Страница 9

Так или иначе, мы телеграмму должны были послать и послали. Мы долго думали, что в ней написать так, чтобы снова не напугать родителей новым пожаром, с одной стороны, и не наврать, что якобы все благополучно, с другой. В конце концов была отправлена телеграмма с текстом: «ДОМ ЦЕЛ ЗПТ ЛЮДИ ЖИВЫ», что вполне соответствовало истине.

Телеграмма эта произвела в Москве сильное и неожиданное действие. Мои родители мирно спали или ложились спать вечером, часов в одиннадцать. Вдруг в дверь начали непрерывно звонить и стучать так, что они здорово испугались. Наскоро одевшись, они открыли, увидели там взволнованного почтальона, который размахивал телеграммой со словами: «Не волнуйтесь, не волнуйтесь! Все в порядке, ДОМ ЦЕЛ, ЛЮДИ ЖИВЫ!!!» Видимо, на почте в Москве решили, что это телеграмма из района стихийного бедствия, и из самых лучших побуждений отправили нарочного поздним вечером отнести ее адресату, чтобы не держать ожидавшую ее семью в напряжении до утра. Надо сказать, что мы все очень высоко оценили этот благородный порыв московского почтового отделения.

Вообще, первые пару лет в Булавино летом существовала почтовая связь еще через ту деревню Криново, которая была на нашем берегу, в пяти километрах, – ту самую, от которой мы добирались пешком в первый раз. Там тоже была почта, которая потом закрылась. А тогда она еще работала, и даже существовала «почтальонка» Люся, которая два-три раза в неделю, надев резиновые сапоги, шла через лес в Булавино и несла почту и даже (представьте!) подписку на газеты и журналы. Она шла, невзирая на погодные условия и на обитавших около Булавино чудовищных быков.

О быках сейчас расскажу.

Быки были принадлежностью булавинского стада и теоретически управлялись пастухом Никанором. Но только теоретически, потому что на самом деле это были необыкновенно лютые быки, которых обязательно надо было резать на второй или максимум третий год их жизни. Если по какой-то причине их на третий год не забивали, они совершенно выходили из повиновения людям, зверели, поселялись в лесу и стремились забодать всякого, кто направлялся из Криново в Булавино.

Никанора они регулярно загоняли на сосну, и он сидел там по полдня, уговаривая быков (по его собственным рассказам): «Быконька-быконька, шел бы ты вон в ту сторону!», – на что непреклонный зверь только ревел и рыл землю копытом.

Наконец, Нина и Никанор принимали решение, что жить так уже невозможно и быка надо сдавать на мясо. Сдавать на мясо надлежало в центральной усадьбе, в пятнадцати километрах. Для этого его предстояло еще отловить и довести до места.

А это была целая история. Всем быкам еще в детстве вдевали в нос кольцо, иначе с ними вообще никак не управишься. Хитрость была в том, чтобы ухватить быка за это кольцо и привязать к телеге, тогда он делался послушным и шел за телегой покорно, не пытаясь вырваться. Однако пойди ухвати его за это кольцо!

Поступали обычно так. Загоняли стадо телок и быка в сарай хитрым способом: надо было, чтобы бык вошел первым, за ним – телки, и приперли бы его своими телами к стенке сарая. Телок было много, до двухсот голов, можно было весь сарай набить ими прямо битком. Таким образом, бык оказывался прижатым и не мог в таком положении бодаться. После этого надо было по спинам стада проползти до быка, ухватить его за кольцо и привязать веревку.

Короче, это была целая военная операция, и выполняла ее обычно Нина. Во всяком случае, именно она ползла по спинам телок и хватала быка за кольцо. Никанор, видимо, боялся и под всякими предлогами от этой финальной стадии старался уклониться.

После этого быка привязывали к телеге, и Нина гордо конвоировала его в центральную усадьбу. А в Булавино между тем начинал подрастать следующий бычок.

Мы встретились с очередным быком вместе с почтальоншей Люсей, когда решили приехать в нашу деревню все той же студенческой компанией уже не зимой, а в июне, после сдачи летней сессии. Нас было человек десять, в том числе несколько довольно здоровенных ребят – не то чтобы одни девчонки. И ехали мы через Криново, потому что не было лодки, чтобы переправить нас через озеро со стороны Задольского.

Люсю мы увидели в Криново, она как раз собиралась с почтой в Булавино и очень обрадовалась, что у нее будет такая компания. Пока мы пели пять километров через лес, она всю дорогу рассказывала ужасные истории о быках и приговаривала: «Как хорошо, что я с вами, а то очень страшно одной ходить, там сейчас бык, ух какой!»

И всю дорогу наши мальчишки храбрились и говорили: «Да что нам бык, мы его сейчас! Да мы его одной левой!» Они выломали себе в лесу каждый по огромной дубине и воинственно ими потрясали, изображая, как они при случае расправятся с быком. Девчонки, надо сказать, выглядели как-то нервно и вдобавок ныли, что у них тяжелые рюкзаки. Наконец, показалась опушка леса, а за ней околица деревни, и вот – о ужас! – между нами и околицей стояло булавинское стадо, а перед стадом – бык со сверкающим кольцом в носу!

Бык, впрочем, был занят – мирно щипал травку. Однако ряды наши мгновенно перестроились. Вперед выдвинулась Люся с прутиком в руках. Она отважно двинулась на быка, помахивая прутиком и приговаривая: «Пошел-пошел!» За ней ступали совершенно притихшие мальчишки со своими дубинками. В арьергарде сбились в кучку девчонки с рюкзаками.

Бык не обращал на нас внимания: он завтракал. Нам удалось миновать стадо и приблизиться почти вплотную к окружавшему деревню забору. В этот момент кто-то оглянулся и крикнул: «Догоняет!» До забора оставалось метров десять. Никогда я не видела, чтобы люди с огромными рюкзаками мчались так прытко!

Некоторые с разбегу перемахнули через почти двухметровый забор, не снимая рюкзаков. Некоторые ухитрились пролезть в чрезвычайно узкие щели между заборными слегами – и сами пролезли, и рюкзаки протащили, причем все это в мгновение ока. Короче, через пять секунд мы все были в безопасности по ту сторону забора.

Но наибольшее мужество во всей этой истории проявила почтальонша Люся.

Оказавшись в деревне, она вздохнула и произнесла: «Эх, а мне еще обратно идти!» – и отправилась разносить почту. Кстати, на одном из домов в Булавино в те времена висел настоящий почтовый ящик, откуда Люся даже вынимала иногда корреспонденцию, если ее предупредить, что ты написал письмо и туда его бросил.

Через два года Люся вышла на пенсию, и на этом деятельность почты в Криново завершилась.

О том, как кобыла взбрыкнула и телега перевернулась

На следующее лето после первого печного пожара моим родителям стало очевидно, что в Булавино надо отправлять большое количество стройматериалов для окончания ремонта гнилых стен, а также какую-то мебель и хозинвентарь.