Борис Соколов - Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи Страница 9

Поначалу с его помощью я прочитал роман «Медицинская сестра», увлекательные истории о Нате Пинкертоне, «Записки о Шерлоке Холмсе» Конан Доила и ряд приключенческих книжек, изданных в серии дешевой библиотечки. Это было интересно, но не очень-то поучительно, а я хотел учиться серьезно. Но как? Я поделился с Александром. Он одобрил мои намерения и сказал, что будет помогать.

Мы взялись за дальнейшее изучение русского языка, математики, географии и чтение научно-популярных книг. Занимались обычно вдвоем, главным образом когда не было дома хозяина, и по воскресеньям. Но как мы ни прятались от хозяина, он все же узнал о наших занятиях. Я думал, что он меня выгонит или крепко накажет. Однако против ожидания, он похвалил нас за разумное дело.

Так больше года я довольно успешно занимался самостоятельно и поступил на вечерние общеобразовательные курсы, которые давали образование в объеме городского училища.

В мастерской мною были довольны, доволен был и хозяин, хотя нет-нет да и давал мне пинка или затрещину. Вначале он не хотел отпускать меня вечерами на курсы, но потом его уговорили сыновья, и он согласился. Я был очень рад. Правда, уроки приходилось готовить ночью на полатях, около уборной, где горела дежурная лампочка десятка в два свечей.

За месяц до выпускных экзаменов, как-то в воскресенье, когда хозяин ушел к приятелям, мы сели играть в карты. Играли, как помнится, в двадцать одно. Не заметили, как вернулся хозяин и вошел в кухню. Я держал банк, мне везло. Вдруг кто-то дал мне здоровую оплеуху. Я оглянулся и — о, ужас! — хозяин! Ошеломленный, я не мог произнести ни слова. Ребята бросились врассыпную.

— Ах, вот для чего тебе нужна грамота! Очки считать? С этого дня никуда больше не пойдешь, и чтоб Сашка не смел с тобой заниматься!

Через несколько дней я зашел на курсы, которые помещались на Тверской улице, и рассказал о случившемся. Учиться мне оставалось всего лишь месяц с небольшим. Надо мной посмеялись и разрешили сдавать экзамены. Экзамены за полный курс городского училища я выдержал успешно».

Волшебная сказка братьев Гримм, да и только! Ловкий ученик проводит злого хозяина, который, по законам жанра, сначала препятствует нашему герою свершить доброе дело — закончить полный курс городского училища, затем как будто уступает уговорам сыновей, но в самый последний момент создает перед учеником непреодолимое, как кажется, препятствие. Однако ученик в финале благополучно перехитрил мастера и своей цели добился!

Хоть и сказочный сюжет, но нельзя сказать, что такой уж невозможный в реальной жизни. Тем более что и М.М. Пилихин о том же самом рассказывает очень похоже: «Брата моего Александра Георгий любил и уважал. Александр был для него примером и учителем, он занимался с Георгием по части образования, давал ему книги, вместе читали про Шерлока Холмса, Ника Картера, которые учили молодежь настойчивости, умению выходить победителем из сложных ситуаций, храбрости, что, возможно, и пригодилось Георгию Жукову в жизни, а может, и в военном искусстве.

Александр учил Георгия и немецкому языку, он хорошо говорил по-немецки. Читал ему книги разных писателей. Рассказывал, что хорошо и что плохо, давал Георгию литературу, которая требовалась для его образования. Они спали вместе на полатях (все-таки не на полу, как уверял Георгий Константинович. — Б.С.) и там вели беседы…

— В воскресные дни мы играли во дворе в футбол — мячом служила нам старая шапка, набитая бумагой. Играли в городки, в бабки, в лапту с мячом. В те времена игры эти были в большом почете. В ненастные дни, когда отца не было дома, мы играли в прятки или в футбол в проходной комнате — «воротами» служили нам двери. Мы так возились, что соседи с первого этажа приходили с жалобами: у них с потолка сыпалась штукатурка. В дальнейшем нам навсегда были запрещены игры в комнате. Мы тогда стали собираться на кухне и начали играть в карты — в «21» (очко). Играли на старые пуговицы — мы собирали их во дворе, их выкидывал сосед — военный портной. В один прекрасный день играли в карты с таким азартом, что и не слышали, как вошел в кухню отец.

Отец собрал карты и уничтожил их, а игроки разбежались кто куда. Отец, конечно, знал, что карты до добра не доведут, он всячески старался отучить ребят от всего плохого в жизни…

В 1912 году Георгий окончил учебу, и отец дал ему в виде наградных небольшую сумму денег и, как положено после окончания учебы, костюм-тройку, пальто демисезонное, пальто зимнее на меху с каракулевым воротником, обувь и белье. Полагался месячный отпуск. Георгий поехал к родителям в деревню. Провел там месяц, отдохнул и, вернувшись в Москву, продолжал работать с окладом 25 рублей в месяц. Брат Александр тоже получал 25 рублей. Георгий, имея жалованье, стал с Александром ходить в театры, кино, по концертам и устроился на общеобразовательные курсы, которые окончил с отличием».

В этих воспоминаниях столько достоверных подробностей, вроде игры мальчишек в прятки и в футбол в комнате, к вящему неудовольствию соседей снизу, что я готов был поверить, что Георгий Жуков действительно окончил общеобразовательные курсы не то в 1911 году, как можно понять из его собственных мемуаров, не то в 1912-м, как следует из воспоминаний М.М. Пилихина. Но тут на глаза мне попалась жуковская автобиография 1938 года. А там черным по белому написано: «Образование низшее. Учился 3 года до 1907 г. в церковно-приходской школе в дер. Величково Угодско-Заводского района Московской области и 5 месяцев учился на вечерних курсах при городской школе в Москве, Газетном переулке. Не было средств учиться дальше — отдали учиться скорняжному делу. За 4-й класс городского училища сдал (экзамены. — Б.С.) экстерном при 1-х Рязанских кавкурсах ст. Старожилово Р.У.Ж.Д. в 1920 г.».

В 1938 году занижать свой образовательный уровень Георгию Константиновичу было совсем, не с руки. Значит, он не кончил 4-й класс городского училища, а экзамены действительно сдал экстерном, но не через месяц после того, как вынужден был оставить занятия, а двенадцать лет спустя, когда поступал на кавалерийские курсы. Понятно, какие были требования к экзаменующемуся, особенно подходящего социального происхождения. Сам Георгий Константинович, заполняя личный листок по учету кадров в 1948 году в связи с назначением командующим Уральским военным округом, в графе «образование» указал, что в 4-й класс городской школы поступил в 1907 году, a окончил в 1908-м (а не в 1911-м, как написал в мемуарах). 3десь Жуков не стал уточнять, что экзамены за 4-й класс сдал только в 1920 году.