Дмитрий Зубов - Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943 Страница 9

Несмотря на все принятые меры, грузооборот судов по-прежнему оставлял желать лучшего. Из-за необходимости соблюдать строгий порядок конвоирования, узости протраленного фарватера, нехватки судов, движение нефтекараванов шло значительно медленнее желаемого. Если в последней декаде апреля по участку Астрахань– Саратов были перевезены 445 000 тонн нефтепродуктов, то за весь май удалось перевезти 765 000 тонн, что составило 76,5 % от плана и не шло ни в какое сравнение с показателями годичной давности.

Между тем I./KG100 продолжала минирование Волги и в начале июня. Согласно записям в летной книжке Хельмута Абендфотха, 30 мая его Не-111 6N+OK вылетел из Сталино в 19.37, сбросил в Волгу две мины ВМ1000, после чего в 23.22 вернулся обратно. На следующий день взлет в 19.40, посадка в 23.45. Продолжительность вылета составила 245 минут. 2 июня Абендфотх снова поднялся в воздух в 19.37 с двумя минами ВМ1000 на борту. Сбросив их в реку в квадрате 5148, в 23.55 Не-111 6N+OK вернулся на базу[19].

Глава 2

Затишье перед бурей

Новая задача

Отражением общего кризиса вермахта стал также и наметившийся кризис стратегии немецкой авиации, командование которой не имело твердого мнения о том, куда направить силы пополненных авиационных соединений. Было понятно, что они должны в полном объеме обеспечить авиационную поддержку предстоящих наступательных операций своих войск. По поводу того, каким образом это сделать, мнения разошлись. Начальник Генерального штаба люфтваффе генерал-оберст Ханс Ешоннек, находившийся под впечатлением от участившихся налетов авиации союзников на города Германии, был сторонником террористических атак на советские города группами по двадцать-тридцать бомбардировщиков. Он был единственным из немецких высших авиационных командиров, который ожидал наибольших результатов от массированных бомбардировок Лондона еще летом-осенью 1940 года.

У министра вооружений Третьего рейха Альберта Шпеера имелось свое мнение, которое являлось отражением взглядов военно-промышленных кругов. Германские промышленники, для которых затяжной характер войны давно стал абсолютно ясен, вполне резонно настаивали на том, чтобы нанести массированные авиаудары по ключевым объектам военной промышленности СССР, в частности по электростанциям в районе Москвы, Рыбинска и Горького. Против такого метода использования бомбардировочной авиации резко возражал командующий 1-м авиакорпусом генерал Гюнтер Кортен, который понимал все трудности поражения с воздуха подобных точечных целей, находящихся далеко за линией фронта.

В результате всестороннего обсуждения сложившейся ситуации было принято компромиссное решение, предложенное командующим 6-м воздушным флотом генерал-оберстом Робертом фон Граймом и его штабом. Согласно ему, бомбардировочные эскадры должны были перед началом летней кампании атаковать советские центры по производству вооружений. В свою очередь, командир IV авиакорпуса Курт Пфлюгбейль предложил две реальные цели для массированных налетов – города Горький и Саратов.

Среди основных доводов фон Грайма было желание в первую очередь на длительное время парализовать выпуск советской промышленностью танков. А также сорвать поставку на фронт другой боевой техники, материалов и боеприпасов. По мнению командующего 6-м воздушным флотом, люфтваффе, таким образом, принесли бы больше пользы сухопутным войскам, чем беспрерывное и утомительное уничтожение всего этого непосредственно на передовой и вблизи ее. Борьба с огромными массами советской бронетехники, которую на всех фронтах вели немецкие войска, отнимала все больше сил и средств. Помимо панцерваффе, а также противотанковых дивизионов с самоходными орудиями, полевой артиллерии, немецкой пехоты, оснащенной бронебойным оружием, все чаще для отражения танковых атак приходилось привлекать зенитные подразделения люфтваффе. В результате 88-миллиметровые пушки чаще и чаще отвлекались от выполнения своих основных задач. А сами подразделения из собственно зенитных, по сути, превращались в противотанковые.

В противоположность этому, командование люфтваффе наконец пришло к мысли, что гораздо эффективнее будет парализовать сам выпуск танков. По мнению того же фон Грайма, даже одна успешная атаки против русской танковой фабрики могла остановить производство на нескольких недель[20].

Обстановка, сложившаяся на Восточном фронте в конце апреля, благоприятствовала проведению крупных стратегических операций. Фронт практически повсюду стабилизировался после суровых зимних сражений. Советские войска были измотаны и нуждались в пополнениях личным составом, техникой и запасами. Немецкая армия при отсутствии сильного давления могла на длительное время обойтись без массированной воздушной поддержки. Таким образом, практически все бомбардировочные эскадры можно было высвободить для налетов на центры советской военной промышленности.

Итак, в качестве основной цели был выбран город Горький, расположенный на слиянии Оки и Волги в 400 километрах к востоку от Москвы. В городе находилось множество важных объектов, крупнейшим из которых был построенный в 1930–1932 годах Горьковский автозавод имени Молотова, расположенный в юго-западной части города на берегу Оки. При этом немецкая разведка предоставила командованию люфтваффе «важнейшие» данные о том, что якобы недельная продукция вышеупомянутого предприятия только по средним танкам Т-34 составляла чуть ли не 800 единиц! Исходя из этого получалось, что почти все танки данного типа сходят с конвейеров ГАЗа. Откуда взялась эта фантастическая цифра, не совсем ясно[21]. Тем не менее эти «данные» были взяты за основу, и появились расхожие понятия «танковый завод в Горьком» и «головной завод красной танковой продукции».

Согласно одной из версий, информация поступила от советской контрразведки, причем случайным образом. В ходе одной из радиоигр.

Чекисты начали оперативные радиоигры с использованием захваченных немецких агентов еще в 1941 году. Впоследствии до сентября 1943 года в них были задействованы уже 80 перевербованных шпионов. В «работе» находились 56 радиостанций, с которых к противнику поступали ложные сведения. Тематика радиоигр была разнообразна. Ведущее место принадлежало военно-стратегической информации, передаваемой немцам с целью обеспечить успехи на фронте. Радиоигры проводились в тесном сотрудничестве с оперативным управлением Генштаба и Разведуправлением РККА и под контролем Ставки. Ряд дезинформационных материалов передавался только с личного разрешения Сталина.