Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения 1939-1945 гг. Страница 9

На польскую военную клику ложится тяжелая ответственность за положение, в котором оказалась польская армия в 1939 году. Конечно, на ее техническом оснащении сказались экономические факторы, но не может быть никакого оправдания тому, что поляки не сумели оценить влияние огневой мощи на современную тактику.

Такими же слепыми они оказались и в области стратегии. Правда, поляки законно могли надеяться, что французская армия и английские военно-воздушные силы свяжут значительные германские силы на Западе, но даже и при этом условии их планам недоставало чувства реальности. Учитывая относительную слабость своих вооруженных сил и конфигурацию границы, при которой большие участки оставались незащищенными, было бы вполне закономерно действовать более осторожно. Но польское командование, не думая о том, чтобы выиграть время путем стратегического отхода, продолжало держать крупные силы в Познани и Польском коридоре, пыталось развернуть все наличные войска на фронте около 1500 км от Литвы до Карпат и даже сформировало специальную ударную группу для вторжения в Восточную Пруссию. Таким образом польское верховное командование добилось лишь того, что все наличные силы были разбросаны на большом пространстве и по существу изолированы друг от друга.

Такое расположение польской армии как нельзя лучше способствовало выполнению германского плана. Мы начали наступление на Польшу 44 дивизиями и с 2 тыс. самолетов[11]. Для обороны Западного вала, далеко еще не законченного, были оставлены лишь минимальные силы. В сущности вся ударная сила вермахта была брошена через польскую границу в твердой надежде на быструю и легкую победу (см. схему 1).

Группа армий «Север» генерал-полковника фон Бока включала 3-ю и 4-ю армии, из которых 4-я армия развертывалась против Данцига и Польского коридора, а 3-я армия была сосредоточена в Восточной Пруссии для удара на Варшаву. Задача 4-й армии состояла в том, чтобы захватить «коридор» и совместно с 3-й армией наступать на польскую столицу.

Группа армий «Юг» генерал-полковника фон Рундштедта в составе 8-й, 10-й и 14-й армий была развернута в Силезии и Словакии. Эта группа также имела задачу наступать в общем направлении на Варшаву, образуя вторую половину гигантских клещей, которые должны были сомкнуться с целью окружить польские войска в Познани, а по существу — все силы, расположенные к западу от Вислы. Обе группы армий были связаны между собой лишь слабой сковывающей группой, развернутой напротив Познани и прикрывающей дорогу на Берлин.

Эта идея слабого центра и двух мощных наступающих крыльев являлась традиционной в германской стратегии, и корни ее восходят к классическому труду графа фон Шлиффена о победе Ганнибала при Каннах[12].

Немецкие войска имели шесть танковых и четыре легкие дивизии. В каждую танковую дивизию входили одна танковая и одна мотострелковая бригада. Танковая бригада состояла из двух полков по 125 танков в каждом, а мотострелковая бригада имела два мотострелковых полка и мотоциклетный батальон. Легкие дивизии[13] имели в своем составе два полка мотопехоты трех-батальонного состава и танковый батальон[14].

Качество нашей материальной части, применявшейся в этой кампании, оставляло желать много лучшего. У нас было несколько танков Т-IV, вооруженных 75-мм пушками с низкой начальной скоростью снаряда, и некоторое количество танков T-III с несовершенными 37-мм пушками[15]; основную же массу наших танков составляли Т-II на которых были установлены лишь тяжелые пулеметы. Более того, не было еще твердо сложившихся взглядов на стратегию и тактику танковых войск. К счастью, во главе танковых и моторизованных дивизий, действовавших в составе группы армий «Север», стоял генерал Гудериан; благодаря тщательному изучению вопроса и опыту, полученному до войны, он глубоко понимал возможности танков и, что было не менее важно, понимал всю необходимость совместных действий танков, артиллерии и пехоты в рамках танковой дивизии[16].

Гудериан предвидел, что в конечном счете будут созданы танковые армии, и в данной кампании управлял двумя танковыми и двумя легкими дивизиями, входившими в состав группы армий «Север», как единым целым. Он отдавал себе отчет в том, что если танковые соединения слишком тесно связаны с полевыми армиями или армейскими корпусами, то не может быть должным образом использовано их самое ценное качество — подвижность. Эти взгляды Гудериана не нашли поддержки в группе армий «Юг», где танки были децентрализованы и распылены по разным армиям и корпусам.

Когда началась кампания, я был третьим офицером штаба 3-го корпуса, которым командовал генерал Гаазе. Это был тот самый корпус, где я служил в мирное время; он состоял из 50-й и 208-й пехотных дивизий. Мы входили в состав 4-й армии, и на нас была возложена задача, наступая из Померании, выйти на Вислу восточнее Бромберга (Быдгощ) и отрезать пути отхода польским войскам, обороняющим «коридор». Севернее наступал 19-й корпус Гудериана, который добился такого быстрого и замечательного успеха, что перед нашим фронтом было сломлено всякое сопротивление. Уже в первые дни вторжения мы взяли сотни пленных, причем сами понесли лишь незначительные потери.

И все же эти боевые действия принесли немалую пользу нашим войскам, которые получили боевое крещение и увидели разницу между настоящей войной и маневрами. Уже в самом начале кампании я убедился, какими нервными становятся в боевых условиях люди даже в хорошо подготовленных частях. Как-то раз над командным пунктом корпуса на небольшой высоте начал кружить самолет, и все, схватив какое попало оружие, открыли по нему беспорядочную стрельбу. Офицер связи с авиацией бросался то к одному, то к другому, пытаясь остановить стрельбу и крича возбужденным людям, что это один из наших добрых, старых «шторхов»[17]. Вскоре самолет приземлился, и из него вышел генерал авиации, ответственный за непосредственную авиационную поддержку нашего корпуса. Генералу рассказали обо всем и передали слова офицера, назвавшего его аистом, однако он не нашел в них ничего смешного.

5 сентября авангард нашего корпуса подошел к Бромбергу, где не предвиделось серьезного сопротивления. Я двигался с передовыми частями, которые стремились поскорее войти в город и освободить множество проживавших там немцев. Но мы встретили ожесточенное и решительное сопротивление польского арьергарда, поддерживаемого многими вооруженными горожанами. Ворвавшись в город, мы обнаружили, что поляки хладнокровно умертвили сотни наших соотечественников, живших в Бромберге. Их мертвые тела валялись на улицах[18].