Юрий Айзеншпис - Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды Страница 9

Хоть и приличный, я и со шпаной вскоре нашел общий язык, ведь в чем-то тоже был уличным парнем. Сблизил же нас футбол — тогда на нем все просто помешались, а я неплохо владел мячом, чем и снискал уважение в среде «дворовых». Хотя в их пьянках не участвовал, в ножички, расшибец, орлянку и другие приблатненные игры тоже не баловался. И, конечно, не воровал белье, развешанное во дворах и на чердаках. Даже ради любопытства.

СВИДАНИЕ С КОРОЛЕВОЙ СПОРТА

Где-то лет с 12 мои интересы практически полностью принадлежали спорту, спорту и еще раз ему. Вообще мое отрочество пришлось на период его явного расцвета в СССР, причем его культивирование во многом являлось глобальной государственной политикой. И вполне разумной. Спорт не просто не оставлял большинству из нас времени на всякие «глупости», он действительно растил крепкое и здоровое поколение. Конечно, наше здоровье требовалось прежде всего для армии и флота, для глобальных строек и воспроизводства населения, но это являлось тем редким случаем, когда интересы государства и народа совпадали. Ну, а те из нас, кто достигал в спорте особых успехов, строем шли на мировые арены сражаться за честь родины. В своего рода спортивной войне, которую мы объявили мировой капиталистической системе, и просто обязаны были выиграть. И это обязательство, как правило, с честью выполняли.

Еще одним спортивным «стимулом» являлось отсутствие иных развлечений для молодежи тех лет — ни компьютерных игр, ни видео, ни Интернета, ни интересных телевизионных программ. И спорт удачно замещал этот дефицит.

Как и многие другие мальчишки, я начинал с футбольных баталий до темноты. Словно из кинофильма тех лет: теплое лето, медленно темнеет, мамы открывают створки окон и на весь двор зовут сыновей домой ужинать. А в ответ слышат традиционное: «Ма, ну, еще полчасика, ну, пожалуйста!». Почти у каждого из нас была в кумирах какая-нибудь футбольная команда, и часто мы приходили в школу минут за двадцать до начала уроков, чтобы обсудить перипетии последних матчей с участием любимчиков. Большинство одноклассников дружно «болело» за «Динамо» или «Торпедо», я же выбрал в фавориты «Локомотив». Почему именно железнодорожников — даже не знаю, может, из духа противоречия, из желания выделиться? Меня с этим клубом ничто не роднило, ни профессия родителей, ни близость стадиона, ни мечта стать проводником или машинистом. Да и клуб этот особо не блистал, хотя в 1963 году сумел-таки выиграть Кубок страны. Даже теперь я периодически слежу за их неплохими результатами, легкое чувство удовлетворения, конечно, присутствует, хотя энтузиазм уже не тот. Дискуссии вокруг футбольных матчей и качества их судейства шли жаркие и громкие, разве что до рукопашной схватки не доходило. В 1958 году мы горячо обсуждали процесс над Эдуардом Стрельцовым, которого привлекли к суду за изнасилование. Тут мы оказались единогласны во мнении, что это несомненная ошибка или чьи-то злые козни. Этого классного игрока любили практически все независимо от клубных пристрастий — он стоял явно выше рамок своего «Торпедо», был настоящим народным кумиром.

С отцом я посетил большинство значительных футбольных матчей того времени, почти все встречи с приезжающими в Москву европейскими или южноамериканскими командами. Стадионы ломились от народа, впрочем, пустых трибун обычно не было и на более ординарных матчах. Казалось, что людям было интересно все.

В 12 лет я увлекся еще и волейболом — классная игра. Мне так хотелось бить по мячу не только ногами, но и руками, что я привил к волейболу интерес моим дворовым друзьям, убедил «захотеть» этой игры. И по личной инициативе во дворе мы решили построить волейбольную площадку. По всем правилам, с дренажем, с разметкой, предварительно основательно изучив книгу о правилах ее обустройства.

Наш почин поддержали взрослые, тем более что на первом этаже одного из домов нашего двора находился «Штаб строительных работ района». Все стройматериалы мы получали бесплатно, а уж «возводили объект» своими руками, каждый день, каждую свободную минуту. А потом играли взахлеб, в том числе и со взрослыми, и с моей мамой, имевшей по волейболу спортивный разряд. Меня тоже не особо удовлетворял дворовый уровень игры, мне хотелось совершенствовать спортивные умения. А это могли обеспечить только многочисленные секции. Какую выбрать? Как ни странно, в итоге раздумий я не выбрал ни футбольную, ни волейбольную. Наверное, уже тогда желая не отставать от моды, я отдал предпочтение только что появившемуся гандболу, или, по-русски, «ручному мячу».

Но в спорте меня привлекали не только игровые соревнования. Ярое рядом со стадионом, принадлежащим Московскому институту связи — теперь на его месте понатыканы высотные дома, а я хорошо помню, как там занимались студенты. И я, ничуть не стесняясь, подходил к ним и тоже пробовал прыгать в длину и высоту, бегать на разные дистанции. И, хотя был существенно моложе их, многое у меня получалось существенно лучше. Их учителя видели мои результаты и часто ставили в пример какому-нибудь долговязому очкарику. И настойчиво советовали побольше тренироваться.

С 14-го по 16-й годы жизни я одновременно ходил в гандбольную и легкоатлетическую секции, а в итоге победила легкая атлетика. Может, для гандбола оказался слабоват комплекцией и маловат ростом, а может, больше нравилось бороться не с мячом, а с метрами и секундами. Нравилось постоянно улучшать результаты. Сегодня лучше, чем вчера, завтра лучше, чем сегодня! Родители в целом приветствовали мои спортивные увлечения, просто периодически напоминая мне, что и учебу забрасывать нельзя. Вдобавок скоро им стало не до меня — в 1959 году родилась сестренка Фаина, золотой ребенок, выросший в замечательного человека. Но хоть девочка и золотая, а внимания требовала много. Но я не ревновал. Я уже стал почти самостоятельным.

Занимался я в детской спортивной школе завода «Серп и Молот» общества «Труд». Их спортивная база и спортлагерь размещались в Подольске, куда я ездил каждое лето на сборы. Там же находилась основная база сборной СССР по легкой атлетике, которая тогда готовилась к Олимпийским играм 1960 года. На моих глазах тренировались знаменитые Валерий Брумель и Игорь Тер-Ованесян, Роберт Шевлакадзе… Брумель только входил в силу, в 1960 году в Риме он получил серебро, зато 1964-й стал для него золотым. Я, совсем еще мальчишка, с народными кумирами здоровался за руку, беседовал о спорте, и они относились ко мне весьма серьезно. А чемпион по спортивной ходьбе мельбурнской олимпиады Леонид Спирин вообще являлся одним из моих тренеров, равно как и Галина Анатольевна Мадая — тоже выдающаяся легкоатлетка. Я смотрел на этих титанов спорта и восхищался, а присутствуя на тренировках сборной, ощущал приобщение практически к государственной тайне. Тогда ведь, повторюсь, советский спорт служил неким аналогом мирного оружия пролетариата и секреты подготовки казались сродни военным. Разве что формы допуска у нас не было.