Екатерина Мишаненкова - Я — Одри Хепберн Страница 9

Что же касается Одри, то в Риме она даже купила свадебное платье, но, вернувшись в США, поняла — им с Хэнсоном лучше расстаться. «Моё расписание вынуждает меня сниматься, играть на сцене, а потом опять вернуться в Голливуд, — сказала она журналистам. — А Джеймс проводит большую часть времени в Англии и Канаде. Нам будет очень трудно вести нормальную супружескую жизнь». Было и то, о чём она промолчала — например о его романах (что было неудивительно, учитывая, как редко они виделись за последние месяцы). В любом случае Одри было понятно — совмещать карьеру актрисы и брак с Хэнсоном не удастся.

Я решила, что будет несправедливо по отношению к Джимми выходить за него, сознавая, что я привязана и влюблена в свою работу. Как унизительно будет заставлять его стоять рядом, держа моё пальто, пока я раздаю автографы.

Ещё до выхода в прокат «Римских каникул» на студии «Парамаунт» начали подготовку к съёмкам нового фильма с Одри Хепбёрн — «Сабрина».

Это была экранизация бродвейской пьесы Сэмюэля Тейлора «Прекрасная Сабрина» — история про очередную Золушку, но такая изящная и остроумная, что Одри, ознакомившись со сценарием, сразу захотела в ней сниматься.

Режиссёром, продюсером и одним из авторов сценария этого фильма стал Билли Уайлдер — талантливый мастер комедий, уже не раз номинированный на «Оскар», хотя главный его шедевр, «В джазе только девушки», был ещё впереди.

Но несмотря на талант Уайлдера, фильм получился далеко не так хорош, как мог бы. Тонкие шутки плохо ложились в киносценарий, Уайлдер безжалостно его переделывал, но не всегда удачно. Ирония превращалась в откровенную насмешку, сказочное очарование рассеивалось и улетучилось бы полностью, если бы не участие в фильме Одри.

«Самой трудной для меня оказалась сцена, — вспоминал ещё один соавтор сценария Эрнест Леман, — где чванливый старший брат и восхитительная Сабрина понимают, что влюблены друг в друга. Билли хотел сделать её более интимной и намекнуть, что парочка отправляется в постель. „Билли, — сказал я, — это всё испортит. Герои сказок не спят друг с другом“».

Леман оказался прав — он был одним из первых, кто разглядел ауру невинности, выгодно отличающую Одри от остальных актрис Голливуда. Все фильмы с ней казались немного сказками, и в этом была их неповторимая особенность, так нравящаяся зрителям.

Истина заключается в том, что в кончике моего носа больше сексуальной привлекательности, чем во всём теле у многих женщин. Она не бросается в глаза, быть может, но она есть.

Работа над «Сабриной» далась Одри Хепбёрн очень тяжело.

Главной причиной этого стал конфликт с Хэмфри Богартом, игравшим одного из двух главных героев. Точнее, это у Богарта был конфликт с Одри, а заодно с Билли Уайлдером и Уильямом Холденом, игравшим второго главного героя.

Первоначально на роль приглашали Кэри Гранта, который куда убедительнее бы смотрелся в роли немолодого мужчины, покоряющего сердце юной девушки. Но Грант счёл, что между ним и Одри слишком большая разница в возрасте. Тогда Уайлдер и пригласил Богарта, который не только был слишком старым, а выглядел ещё старше, но ещё и обладал очень тяжёлым характером.

«Богарт считал, что режиссёр должен пресмыкаться перед ним», — рассказывал потом его агент Ирвинг Лазар. А когда стало ясно, что Уайлдер этого делать не будет, Богарт его возненавидел. Ещё больше он невзлюбил Одри, которой по его мнению в картине уделялось слишком много времени, куда больше, чем такой звезде, как он.

«Я ненавидел этого ублюдка, — вспоминал Холден, — он вечно всех критиковал и злился». Другие актёры тоже вспоминал о поведении Богарта с неприязнью, в частности, они были страшно шокированы, когда он обозвал Уайлдера, родившегося в Австрии, «нацистским ублюдком», хотя все знали, что Уайлдер еврей, а его мать, отчим и бабушка погибли в Освенциме.

Дуэт Одри Хепбёрн и Хэмфри Богарта в итоге вышел неубедительным, но зато имя Богарта привлекло в кино многих зрителей, что для создателей фильма было куда важнее.

Даже при условии неплохого сценария, хороших актёров и режиссёра мы всегда остаёмся один на один с собой.

На съёмках «Сабрины» у Одри Хепбёрн начался роман с Уильямом Холденом.

Много лет спустя в автобиографии Холден вспоминал: «Порой по ночам я брал с собой переносной проигрыватель и ехал за город на маленькую полянку, которую мы облюбовали. Мы ставили балетную музыку… И Одри танцевала для меня в лунном свете. Некоторые из самых сказочных мгновений мы пережили именно там…»

Роман их протекал тихо, даже не все члены съёмочной группы о нём знали. Эрнест Леман вспоминал, что однажды без стука зашёл к кому-то из них и был буквально ошеломлён — ему и в голову не приходило, что между ними есть что-то серьёзное.

Между тем это действительно не было обычным служебным романчиком, Одри на такое была просто не способна. Она серьёзно подумывала о том, чтобы выйти за Холдена замуж. Вообще-то он был женат и даже имел двух детей, но говорить о разрушении брака в данном случае не приходилось — у него с женой были «свободные отношения», и они давно друг другу изменяли, не зря их брак называли «то ли патетической мыльной оперой, то ли пошлой комедией».

Но вскоре Холден признался Одри, что сделал операцию, чтобы больше не иметь детей. Это и поставило крест на их отношениях. Как писал один из её биографов: «Мужчина, который сознательно лишил себя способности иметь детей, не мог стать мужем для женщины, мечтавшей о нормальной семье».

Мне кажется, что любая женщина, полностью реализует себя, только став матерью.

Часть костюмов для фильма «Сабрина» Одри Хепбёрн приобрела у начинающего модельера Юбера Живанши.

Среди них были в том числе и самые знаменитые наряды Сабрины, ставшие после фильма классикой: серый костюм, в котором она возвращается из Парижа в Америку, белое бальное платье, расшитое чёрным шёлком, в котором она приходит на вечеринку, и маленькое чёрное платье для коктейлей.

Однако когда вышел фильм, Живанши ждал неприятный сюрприз — его имя в титрах было даже не упомянуто, а единственным художником по костюмам значилась Эдит Хэд. И даже когда вручали «Оскара» (из всех номинаций «Сабрина» получила награду только за костюмы), Эдит взяла статуэтку и ни словом не обмолвилась о Живанши.

Но зато он приобрёл нечто более ценное — дружбу с Одри, которая стала его постоянной клиенткой и прославила его на весь мир. «Есть лишь немного людей, которых я любила бы больше, чем его, — говорила она. — Он единственный из тех, кого я знаю, кто обладает истинной цельностью натуры». В свою очередь Живанши признавался: «Нежность в её взгляде, её изысканные манеры с первого же мгновения покорили меня».