Андрей Тарковский - Мартиролог. Дневники Страница 92

Страшная жара. Из Мясного позвонила родственница соседки, вернувшаяся в Москву. Мы очень беспокоимся, т. к. совершенно непонятно, что она хотела сказать своим звонком. И когда уехала из Мясного. Завтра надо все выяснить.

Вчера виделся с Я. Гавронским. Рассказал ему, как мои дела с РАИ. Договорились о связи с Римом по телексу.

Сегодня виделся с Ксюшей — завтра интервью для югославского TV. Лара говорит, что хорошо заплатят. Переговорил с Ксенией насчет французского журналиста и вопроса по поводу отъезда в Италию.

Звонила София из Стокгольма. Говорит, что Титкин летит на самолете и не может ничего мне привезти. Она же купила дешево Strings, но не знает как передать. Пера Альмарка нет в городе, она с ним еще не разговаривала.

Звонил Араик. Бедняжка, из Еревана. Все снял. Воображаю. Он хочет перехитрить или переупрямить собственную бездарность. У меня всегда вызывают жалостное чувство люди, которые занимаются не своим делом. Ему надо быть администратором.

Июль 1981

Приехал Араик. Что с материалом, непонятно. Но явно не шедевр.

Приехал сволочь Титкин. Ничего не привез.

Приехала Лора с Тонино. Ничего не привезли. Лора лепетала что-то насчет пошлины на приставки к гитаре (!?). Звонила София и обещала все устроить с приезжающим Каем Полаком 15-го.

Тонино какой-то чужой. <…>

Были Лора с Тонино. Обедали. Тонино рассказывал об итальянских делах. Он уверен, так же, как и я, что с Андрюшкой меня не пустят. Надо что-то делать. Обманывать Колю Ш[ишлина] я не могу. Может быть, поехать без А., оговорив право приезжать в Москву к Тяпе. Тонино говорит, что, работая там, я смогу добиться новых контрактов. Кто знает… <…>

Как я устал, Господи! И никакой надежды… Надо что-то делать.

«Платон говорит, что кому удается отойти от общественных дел, не замарав себя самым отвратительным образом, тот, можно сказать, чудом спасся».

«Слава не покупается по дешевке…»

«Я полагаю, что почти на каждый вопрос надо отвечать: не знаю. И я бы часто прибегал к такому ответу, да не решаюсь — тотчас же подымается крик, что так отвечают лишь по слабости ума и невежеству. И мне приходится обычно заниматься болтовней, рассуждать о… пустяках, в которые я… не верю».

«Ut divi flagilus, sic nunc legibus laboramus… (Подобно тому, как когда-то мы страдали от преступлений, так страдаем теперь от законов… (лат))».

Как жить, к чему стремиться, чего желать, если вокруг ненависть, тупость, эгоизм и разрушение? Если дом разрушен, куда бежать, где спасаться, где искать покоя?

«…Моя потребность в свободе так велика, что, если бы мне вдруг запретили доступ в какой-то уголок, находящийся где-нибудь в индийских землях, я почувствовал бы себя в некоторой степени ущемленным. И я не стал бы прозябать там, где вынужден был бы скрываться, если бы где-то в другом месте можно было бы обрести свободную землю и вольный воздух. Боже мой, как трудно было бы мне переносить участь стольких людей, прикованных к какому-то определенному месту в нашем государстве, лишенных доступа в главные города и королевские замки и права путешествовать по большим дорогам за то, что они не желали повиноваться нашим законам!

Если бы те законы, под властью которых я живу, угрожали мне хоть кончиком мизинца, я немедленно постарался бы укрыться под защиту других законов, куда угодно, в любое место. В наше время, когда кругом свирепствуют гражданские распри, все мое малое разумение уходит на то, чтобы они не препятствовали мне ходить и возвращаться куда и когда мне заблагорассудится».

Был худсовет в связи с присвоением категории фильму (простится мне это выражение) Самсонова о баскетболистках. Дали, конечно, первую. Фильм чудовищен во всех смыслах. Все чего-то лицемерно мямлили. В конце Сизов объявил о том, что фильм «Экипаж» выдвинут на соискание гос. премии (?!) и что надо к списку будущих лауреатов добавить консультанта (?!) из министерства гр. авиации, т. к. «нам никак не хочется с ними ссориться». И оттого, что «есть договоренность с тов. Тихоновым по этому поводу». Какая мерзость!

Сегодня еще одно чудо. Все же со мной иногда происходят странные и прекрасные чудеса. Я был сегодня на кладбище, на могиле у мамы. Тесная ограда, маленькая скамеечка, простенькое надгробие, деревянный крест. Клубника пускает усы. Помолился Богу, поплакал, пожаловался маме, просил ее попросить за меня, заступиться…

Правда ведь, жизнь стала совершенно невыносима. И если бы не Андрюшка, мысль о смерти была бы как единственно возможная. На прощание с мамой сорвал лист земляники с ее могилы. Правда, пока ехал домой — он завял. Поставил в горячую воду. Листик ожил. И стало на душе спокойнее и чище. И вдруг звонок из Рима. Норман. 20-го приезжают итальянцы. Конечно, это мама. Я и не сомневаюсь ни на секунду. Милая, добрая… Единственное существо, кроме Бога, которое меня любит. Это она услышала меня и попросила. Может быть, ей не надо было на этот раз унижаться, чтобы помочь своему беспутному одинокому сыну. Милая моя… Спасибо тебе. Я так виноват перед тобой.

Вчера целый день не могли дозвониться до Софии. Поздно вечером все же поговорил с Софией. Она говорит, что шлет Strings и еще что-то и что, заплатив за него половину, она всего истратила 4500 крон. Это ≈ 1000 $. Неужели он стоит так дорого? Посмотрим, что она присылает, и вычислим. Спасибо ей огромное.

Звонила Ксения, вернувшись из Белграда. Югославы предлагают мне прочесть лекции (в сентябре) по режиссуре, в их киношколе. Это заработок. Еще они хотят купить у меня сценарий. Дают постановку. Предложить им «Светлый ветер» и «Гофманиану».

Звонил Леонтий Самохвалов. Рассказал мне о новом после в Рим. Какой-то совершенно ужасной сволочи. Он будто бы очень против моей работы в Риме. Насколько он может влиять?

Никакой Кай Полак не прилетел. София по телефону не отвечает.

Приехал Кай Полак. Как? На чем? Ничего не понимаю.

Выгнал Араика за записку, случайно обнаруженную у Ларисы в старой сумке для косметики. Ну и тип! Да и она тоже. Господи! Что же это?!