Теодор Гладков - Менжинский Страница 92

— А я уже на свободе, — ответила Любовь Ефимовна. — Менжинский только опасается, что меня могут убить агенты польской контрразведки, чтобы приписать это убийство советским органам…

Седьмого мая 1925 года Савинков написал письмо Дзержинскому: «Когда меня арестовали, я был уверен, что могут быть только два исхода. Первый, почти несомненный, — меня поставят к стене; второй — мне поверят и, поверив, дадут работу. Третий исход, т. е. тюремное заключение, казался мне исключением. Так и был поставлен вопрос в [моих] беседах с гр. гр. Менжинским, Артузовым, Пилляром: либо расстреливайте, либо дайте возможность работать. Я был против вас, теперь я с вами… сидеть в тюрьме или сделаться обывателем я не могу… Я помню наш разговор в августе месяце. Вы были правы: недостаточно разочароваться в белых или зеленых, надо еще понять и оценить красных. С тех пор прошло немало времени. Я многое передумал в тюрьме и — мне не стыдно сказать — многому научился».

В тот же день 7 мая 1925 года Борис Савинков продолжил этот разговор с сотрудником ОГПУ, с которым ездил на прогулку в Царицыно. Вернувшись с прогулки, они поднялись на пятый этаж в кабинет этого сотрудника — комнату с большими, почти от пола до потолка окнами. День был жаркий, и окно было открыто. Савинков, налив в стакан воды, подошел к окну, как-то неестественно качнулся и упал вниз. В некоторых книгах утверждается, что Савинков выбросился из окна. Возможно. Но возможно и то, что из окна он упал случайно. Нельзя забывать, что Савинков всю жизнь боялся высоты.

5 сентября 1924 года Президиум ЦИК СССР постановил:

«Принимая во внимание успешное завершение [операции по поимке Савинкова], упорную работу и проявление полной преданности к делу в связи с исполнением трудных и сложных заданий ОГПУ, наградить т.т. Менжинского В. Р., Федорова А. П., Сыроежкина Г. С., Пузицкого С. В., Пилляра Р. В. орденом Красного Знамени». Тем же постановлением А. X. Артузову, И. И. Сосновскому, С. Г. Гендину и Я. П. Крикману была объявлена благодарность рабоче-крестьянского правительства Союза ССР.

Захват Савинкова означал конец савинковщины, но не конец борьбы иностранных разведок против СССР. Процесс Савинкова, полный провал савинковской авантюры ничему не научили его друга и соучастника в преступлениях офицера английской «Интеллидженс сервис» Сиднея Джорджа Рейли. Пепита Бобадилья в своей книге о Рейли пишет: «Первые вести из России поразили нас страшным ударом. Савинков арестован и приговорен к смертной казни… Рейли в «Морнинг пост» поместил письмо в защиту Б. В. Савинкова».

После процесса над Савинковым Сидней Рейли покинул берега Альбиона и уехал в Северную Америку, где основал фирму «Сидней Беренс — индийский хлопок» и занялся коммерческими предприятиями. Фирма и коммерческая деятельность была лишь прикрытием для Рейли, стремившегося получить материальную и политическую поддержку американских миллионеров — в борьбе против Советской России. Это подтверждается и тем фактом, что Рейли не прерывал связи с русскими белоэмигрантскими кругами. И записью в его дневнике: «Корсиканский лейтенант артиллерии вырос из пламени французской революции. Почему бы агенту английской разведки… не стать хозяином Москвы».

Эту свою мечту Рейли попытался осуществить при первой же возможности. В начале 1925 года на имя Рейли в США пришло кодированное письмо от коллеги по «Интеллидженс сервис». В письме сообщалось, что из «Калифорнии [России] в Париж приезжают супруги К[расноштановы]… Они имеют поручение вступить с вами в контакт и передать стихи Омара Хайяма, одну строку из этих стихов я вам сообщаю». Получив это письмо, Рейли немедленно собрался в Париж. Заручившись поддержкой американских деловых людей, «мы, — пишет Пепита Бобадилья, — готовились к отъезду из Америки. Мой муж получил место директора крупной фирмы в Европе».

В борьбу с Советской Россией вместе с Рейли включилась американская разведка, располагающая теми средствами, которых Савинков и Рейли не нашли в Европе. 4 июля Рейли получил телеграмму из Европы: «Все готово для общей встречи. Просим сообщить, когда приедете». На эту телеграмму Рейли ответил: «Выезжаем 26 августа, будем в Париже 3 сентября».

В Париже Рейли встретился с генералом Кутеповым, который только что возвратился из Хельсинки, где имел встречу с супругами Красноштановыми. Под фамилией Красноштановых скрывались террористы Мария Захарченко-Шульц и ее муж, бывший белый офицер Георгий Радкевич, тесно связанные с генералом Кутеповым и вовлеченные в операцию «Трест». О последнем они, конечно, не подозревали. Выполняя задания «Треста», они думали, что выполняют поручения монархической организации. Красноштановы привезли письмо от «Треста». В нем корреспондент, выступающий от имени якобы действующей контрреволюционной организации в России, шифром, известным Рейли, сообщал о новом плане, о «новом деле». «В переговорах с представителями Вы сами увидите, — писал корреспондент, — насколько серьезно и реально это дело». «В деле заинтересованы некоторые члены конкурирующей группы. Вы понимаете поэтому, насколько важно соблюдать секрет.

Пишу Вам об этом, так как думаю, что этот план с успехом может заменить тот, над которым Вы в свое время работали и который так катастрофически рухнул. Ваш Е.».

План, который «так катастрофически рухнул», — эго история поездки Савинкова в Россию.

В ответном письме Рейли написал: «Члены меньшинства (Рейли имел в виду троцкистов) сами отлично знают положение на внутреннем рынке, им отлично известно, что надо делать, что от них требуется и какими способами надо реорганизовать предприятие: им, вероятно, не хватает, во-первых, денег, а во-вторых, связи с руководящими промышленниками на международном рынке. Без этой связи, не говоря уже о финансовой стороне вопроса, вряд ли возможно произвести реорганизацию на серьезных началах…»

Что касается денег, писал далее Рейли, то наиболее подходящий рынок для этого находится в Северной Америке. Но получить эти деньги можно только при условии, что план принял окончательную форму и имеет все шансы на успех.

Вслед за этим письмом на указанный ему в письме адрес эмигранта Бунакова «А[В — Экономис О] У Эспландгатен 34 Гельсингфорс» Рейли со своим агентом послал письмо, в котором изложил свою точку зрения на положение в России и свой план действий.

Рейли писал:

«Власть медленно, но неминуемо отмирает. Героический период закончен весной 1921 года, наступивший затем период консолидации власти и стремление к строительству (нэп) не могли дать желательных результатов ввиду страшного напора голода и экономического развала.