Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы Страница 96

В классическом эксперименте, описанном во многих учебниках, представления Толмена нашли наглядное и убедительное подтверждение. Лабиринт, использованный в этом опыте, был крестообразной формы. Крысы одной группы всегда находили пищу в одном и том же месте, даже если для того, чтобы до нее добраться, им при разных точках входа в лабиринт приходилось иногда поворачивать не направо, а налево. Моторные реакции при этом, понятно, отличались, но когнитивная карта оставалась прежней. Крысы второй группы были поставлена в такие условия, что их каждый раз нужно было повторять одни и те же движения, но пища при этом всякий раз находилась на новом месте. Например, начиная путь с одного конца лабиринта, крыса находила пищу, только повернув на определенной развилке направо; если же крысу запускали с противоположной стороны, то для того, чтобы добраться до пищи, ей все равно нужно было повернуть направо.

Эксперимент показал, что крысы первой группы – те, кто «изучали» и «усваивали» общую схему ситуации, ориентировались гораздо лучше, чем крысы второй группы, которые воспроизводили заученные реакции. Толмен предположил, что у человека имеет место нечто похожее. Человек, которому удалось хорошо сориентироваться в какой-то местности, легко может пройти из одной точки в другую разными маршрутами, в том числе и незнакомыми.

Другой эксперимент исследовал латентное научение, то есть такое, которое невозможно наблюдать в то время, когда оно фактически происходит. Голодную крысу помещали в лабиринт и давали ей возможность свободно бродить по нему. Некоторое время никакой пищи крыса не получала, то есть подкрепления не происходило. Толмена интересовало, имеет ли место какое-либо научение в такой неподкрепляемой ситуации. Наконец, после нескольких неподкрепленных проб крысе давали возможность найти пищу. После этого скорость прохождения лабиринта резко возрастала, что показало наличие некоторого научения в период отсутствия подкрепления. Показатели этой крысы очень быстро достигали того же уровня, что и у крыс, получавших подкрепление при каждой попытке.

Было бы неправильно воспринимать Толмена как «крысиного наставника», далекого от человеческих проблем. Его статья с показательным названием «Когнитивные карты у крыс и у человека» (доступная и в переводе на русский язык) стала не только собранием доказательств против схемы S – R, но и страстным призывом уменьшить уровень царящих в обществе фрустрации, ненависти и нетерпимости, порожденных узкими когнитивными картами. Ввиду того, что этот классический текст рискует так и остаться за пределами круга интересов наших психологов, позволим себе обширную и, кажется, очень важную цитату. Отметив, какой деструктивный характер зачастую носит человеческое поведение, Толмен заканчивает свою статью такими словами:

«Что мы можем сделать с этим? Мой ответ состоит в том, чтобы проповедовать силы разума, то есть широкие когнитивные карты. Учителя могут сделать детей разумными (то есть образовать у них широкие карты), если они позаботятся о том, чтобы ни один ребенок не был избыточно мотивирован или слишком раздражен. Тогда дети смогут научиться смотреть вокруг, научатся видеть, что часто существуют обходные и более осторожные пути к нашим целям, научатся понимать, что все люди взаимно связаны друг с другом.

Давайте постараемся не становиться сверхэмоциональными, не быть избыточно мотивированными в такой степени, чтобы у нас могли сложиться только узкие карты. Каждый из нас должен ставить себя в достаточно комфортные условия, чтобы быть в состоянии развивать широкие карты, быть способным научиться жить в соответствии с принципом реальности, а не в соответствии со слишком узким и непосредственным принципом удовольствия.

Мы должны подвергать себя и своих детей (подобно тому как это делает экспериментатор со своими крысами) влиянию оптимальных условий при умеренной мотивации, оберегать от фрустрации, когда «бросаем» их и самих себя в тот огромный лабиринт, который есть наш человеческий мир. Я не могу предсказать, будем ли мы способны сделать это или будет ли нам представлена возможность делать именно так; но я могу сказать, что лишь в той мере, в какой мы справимся с этими требованиями к организации жизни людей, мы научим их адекватно ориентироваться в ситуациях жизненных задач».

Неудивительно, что именно ученый, исповедовавший такие взгляды, выступил одним из основателей Общества психологических исследований социальных проблем. В годы II мировой войны он опубликовал книгу «Стремление к войне», которая, однако, не прибавила ему авторитета, так как была откровенно пронизана свойственными ученому, но мало популярными в нашем жестоком обществе пацифистскими настроениями. В послевоенные годы, в эпоху разгула маккартизма, Толмен снова рискнул противопоставить себя истеблишменту. Ура-патриоты, призывавшие к искоренению всяческого либерализма и инакомыслия, требовали введения в университетах в качестве обязательного ритуала клятвы верности штату. Толмен увидел в этом псевдопатриотическом начинании опасный симптом тоталитаризма и возглавил кампанию протеста. При этом он, однако, предостерегал молодых коллег от слишком вызывающих жестов и советовал предоставить активную роль в кампании тем преподавателям, у которых было более стабильное положение для ее ведения. Эта самоотверженная позиция снискала Толмену одобрение многих прогрессивно мыслящих коллег.

Эдвард Чейс Толмен умер в своем доме в Беркли 19 ноября 1959 года. К тому времени уже увидели свет несколько книг, которые авторы – ученики Толмена – начинали посвящением своему учителю. Однако вести речь о созданной им научной школе было бы преувеличением. В отличие от прочих мэтров бихевиоризма, Толмен, похоже, не очень заботился о насаждении собственных идей. По мнению одного из его учеников Дональда Кэмпбелла, Толмену не удалось сыграть в науке исключительной роли, поскольку он пренебрег ролью вождя. С этой оценкой деликатно солидаризируются и другие ученики Толмена. Надо однако уточнить, что при этом они признают, что теория Толмена оказалась гораздо более верной, чем теории его былых соперников; они также подтверждают, что Толмена очень любили все: и его студенты, и его коллеги, и его друзья и, коли на то пошло, даже большинство его профессиональных оппонентов.

Разъяснить сложившуюся ситуацию лучше всего словами одного из его учеников:

«Он хотел, чтобы мы стояли на своих ногах и были самостоятельными личностями, а не его собственностью. Любое проявление рабской приверженности его взглядам вызывало у него отвращение. Поэтому те, кому посчастливилось учиться у него, сами пробивали себе дорогу в жизни, и я надеюсь, что мы выиграли как психологи, а еще более надеюсь, что мы выиграли как личности от общения с таким человеком, как Толмен».