Отблески, выпуск 5 - Е. А. Дорошаева Страница 12

тесно ему на рояле и как не точна здесь передача нужного звука... И вот еще о близости К. К. Сараджева и А. Н. Скрябина: чрезвычайно интересовали Скрябина колокола; он много им отдал внимания и в 1913 году записал торжественный колокольный звон.

В 1930 году к Константину Соломоновичу явились два американца с предложением его сыну, «мистеру Сараджеву», поехать в Соединенные Штаты, заключив контракт на год. Они обещали построить ему в Гарварде звонницу, закупив нужные ему колокола в СССР, и он будет давать колокольные концерты. Они слышали его звон, восхищены — ведь это целая симфония на колоколах! Котик согласился на это предложение.

Вот в эти месяцы я не видела Котика — он исчез; как я позднее узнала, он был предельно занят отбором колоколов, закупаемых Америкой для будущей звонницы.

Нелегко было оформить столь необычное путешествие: немало времени заняло получение соответствующих документов.

...И Сараджев выезжает в Америку, везя свой звон, который зазвучит на территории Гарвардского университета, куда стекутся толпы чужеземцев — слушать советского звонаря!

В 1975 году через музыканта Л. Уралову-Иванову я встретилась с его родными: братом Нилом, женой брата Галиной Борисовной (урожденной Филатовой) и сестрой моего героя Тамарой. От них узнала, что делал Котик в поздние годы: он писал свою книгу «Музыка — Колокол».

Увы, семья жила в разных городах, Котик умер в Москве в 1942 году, а родные его жили в Ереване, где их отец, Константин Соломонович Сараджев, был назначен ректором консерватории. Военные события, переезды... Старания брата и сестры сохранить книгу Котика не увенчались успехом. Попавшая в руки чужих людей, не понимавших ее ценности, она не сохранилась, но то, что удалось получить родным, они сберегли: разрозненные листы последней главы книги, отрывочные черновики заключительной главы, носившей название «Мое музыкальное мировоззрение»...

«Я сознаю и чувствую, что мировоззрение звуковое мое необходимо для музыкальной науки будущего. Но, к великому моему горю, я не вижу, чтобы кто-нибудь мог понять меня. Непонимание это основано на моем чрезвычайном музыкальном слухе, который я могу доказать только игрой на колоколах, что я и делаю, и люди идут, и слушают, и восхищаются — так она непохожа на обычный церковный звон......Только колокол в своей звуковой атмосфере может выразить хотя бы часть величественности и мощи, которая будет доступна человеческому слуху в Будущем. Будет! Я в этом совершенно уверен...»

Смолкла жизнь звонаря, написавшего нам страницы о своем музыкальном мировоззрении. Смолк его колокольный звон. Но до сих пор еще живет молва: «Когда звонил Сараджев, в ближайших домах открывались окна, люди бросали все и слушали, завороженные,— так он играл...»

«Со старинной сказкой схожи...»

Профессор МГУ, доктор искусствоведения Виктор Михайлович Василенко до 1983 года был известен широкому кругу как один из крупнейших специалистов в области декоративно-прикладного искусства. Лишь немногие знали, что он всю жизнь пишет стихи, что Анна Ахматова, наша замечательная поэтесса, некогда подарила ему сборник с символическим названием «Подорожник» и с надписью «Виктору Василенко с верой в его стихи».

И вот в 1983 году 78-летний профессор, автор двухсот с лишним научных работ, опубликовал первую поэтическую книжку — «Облака». Она была замечательно принята и читателями, и поэтами, и критикой. Даже сам Александр Иванов, известный пародист и ведущий телепередачи «Вокруг смеха», прислал Василенко сборник своих литературных пародий и с несвойственной ему мягкостью написал на титульном листе: «Виктору Михайловичу Василенко — одному из немногих Поэтов, с которыми я встретился».

Сегодня такая встреча ожидает и вас. Предлагаем вашему вниманию несколько стихотворений В. М. Василенко, посвященных глиняной и деревянной игрушке, этим забавным творениям народных мастеров.

МОИ ИГРУШКИ

Со старинной сказкой схожи,

появились предо мной:

их рога на ель похожи,

цвет их — желтый, голубой,

темно-красный и зеленый!..

Стройный козлик и олень

забавлять меня готовы,

быть со мною целый день.

На столе моем охотно

отыскали уголок,

за моей следят работой,

чтобы я устать не мог.

И рога у них большие!

Глаз нельзя от них отвесть.

Удивительно живые —

не попросят лишь поесть.

ГОРОДЕЦКИЙ РАСПИСНОЙ ВОЗОК

XIX век

Тройка черных и сильных коней,

расписная и деревянная!

Городецкий мастер над ней

помудрил, трудясь неустанно.

И возницы,— всмотритесь,— стоят

величавые, стройные девы:

и прямы и суровы, глядят

на дорогу, на лес, на посевы.

Удивителен малый возок.

Не возок, такое приснится,

он украшен цветами, высок,

и на нем намалевана птица.

Три богини земной целины

и воды, и великого неба

в колеснице изображены

обещаньем достатка и хлеба.

Вот и едут они на возке,

на божественной колеснице:

кони-звери бегут налегке,

и парит темно-синяя птица.

ТРОИЦЕ-ПОСАДСКИЕ ИГРУШКИ

Первая половина XIX века

Опершись рукой на шашку,

излучающую жар,

из обычной деревяшки

сделан мастером гусар.

Мастер в Троицком посаде

жил сто лет тому назад,

и игрушки хлеба ради

вырезал он для ребят.

На мундире эполеты —

загляденье! Неспроста

величав и разодет он

в разнозвучные цвета.

Ну а рядом с ним — в тюрбане,

с ярко-розовым пером

и с узорами на ткани —

дама в темно-голубом.

Хороши, округлы лица!

А за ними век иной,

вырисовываясь, снится

ослепительно живой!

ИГРУШКИ ИЗ ДЕРЕВНИ ВЫРКОВО

Деревня Вырково, вблизи Рязани.

Луга, поля некошеной травы.

Какая свежесть утреннею ранью

и в небе бесконечность синевы.

В деревне из веселой мягкой глины

крестьянки лепят утиц и коньков,

с далеких дней идет их труд старинный,

коньки их прыгают без седоков.