Сергей Соловьев - Александр Абдулов. Необыкновенное чудо Страница 14

Очень часто спрашивают о том, что моя роль в сериале «Next» – это такое прославление героев криминального мира… Ничуть не бывало. Разве я прославлял криминал в этом сериале? Я Робин Гуда играл. Всю картину мой герой защищает бедных и униженных. Да, я играю старого вора в законе… И кстати говоря, вор в законе вообще не имеет права иметь никаких денег. Ни жены, ни детей, ни имущества – ничего. Ему положено быть два месяца на воле, а потом снова садиться в тюрьму… Я попытаюсь объяснить, почему вообще согласился участвовать в этом проекте: в принципе, меня волновала история семьи. Перипетии отношений между двумя друзьями. Или, например, тот момент в фильме, когда вдруг у моего героя просыпается чувство отцовства. Или любовь, которая на него обрушивается…

У нас сейчас разорваны все родственные узы. В лучшем случае семья – это муж с женой. А где-то там уже братья, сестры… О племянниках просто не говорю. И мне было интересно разобраться в этом явлении, разобраться в том, что же это такое – современная семья.

Думаю, есть несколько главных факторов, которые в основном и влияют на формирование мировоззрения детей, – они известны… Существуют спорт, книги. Существует деревня. Я убежден, что ребенок должен воспитываться с животными – в этом случае он вырастет намного добрее. Неважно, кто это будет – собака, кошка или хомячок. Но, общаясь с животными, дети начинают понимать: слабого нельзя обижать. Есть еще церковь. Да масса других вещей!

У меня отец был главным режиссером в театре в Фергане. Мы не бедствовали. Но первые дорогие туфли мне купили только на выпускной вечер. Отец привел меня в магазин и говорит: «Выбирай!» Мне ни фасон, ни размер были не важны. Я выбрал самые дорогие – за тридцать два рубля – и пальцем показываю: вот эти. Пальцы подогнул, с трудом влез в них. Домой с выпускного вечера я шел босиком.

К чему я это рассказываю? Когда твои дети начинают понимать, что деньги не падают сверху, что они достаются очень тяжелым трудом, они начинают по-другому относиться к жизни. Когда моя дочь была маленькой, она сидела за кулисами, видела, какой я выходил после спектакля. Видела, как мы выжимали насквозь пропотевшие рубахи. Точно так же меня за кулисы водил отец. В пять лет я первый раз вышел на сцену. Ездил по гастролям с отцом и матерью. И прекрасно понимал, что это за труд.

Артистам часто говорят о том, что секрет артистической молодости заключается в том, что мы якобы подпитываемся энергией зрительного зала. Нет, дело вовсе не в энергии… У нас на курсе учились ребята-москвичи. У них были дом, семья. А у меня – общага. По ночам я разгружал вагоны на Рижском вокзале, чтобы как-то жить. Домой, в Фергану, возвращаться нельзя – это смерть… Нормальная физическая смерть. Поэтому нужно было сделать все для того, чтобы остаться в Москве. Мне терять было нечего. И слово «выживание» для меня имело свой первоначальный смысл. Все, что я сделал, сделал своими руками.

Я прекрасно понимаю, что мне сидеть на месте нельзя, – я помогаю семье брата, маме. Не имею права болеть. Организм как бы работает за двоих…

У меня есть дом на Валдае. Там я впервые понял, что воздух имеет вкус. Когда я туда приезжаю, то за два дня могу отдохнуть, как за месяц. Все отключаю, даже часы снимаю.

Я вообще сейчас начал открывать для себя в России фантастические места! Мы их просто не знаем. Каждый год я езжу на рыбалку, на Камчатку. Невозможно описать, какая там нереальная красота. Чудовищная рука человека еще туда не дотянулась. Гейзеры, вулканы, медведи бегают, какая-то непонятная рыба плещется. Сказка просто!

Мне не нравится пассивный отдых. Не могу лежать на пляже. Я не понимаю, как можно встать в семь утра и бежать занимать лежаки. Для меня отдых – это когда я могу сесть на берегу озера на Камчатке, где рядом вообще никого. Или в Астрахани я в пять утра с егерем уплываю куда-нибудь. И только вода, камыши, миллионы птиц вокруг.

В плане быта я совершенно не избалован. Могу в палатке спать. Любимая еда – тушенка и сгущенка. Просто надо уметь приготовить! Нарежьте мелко помидоры, лук, болгарский перец, добавьте тушенку и все это потушите на сковородке. А потом отварите вермишель и все смешайте. Получается такой деликатес!

Нет ничего вкуснее сома, которого ты поймал и пожарил. Какой ресторан может сравниться с тем, когда сидишь на берегу и горит костер…

Я обязательно хочу открыть такой «приют для рыбаков» – в Астрахани, на берегу. Там вдоль Волги стоят дебаркадеры. Они все расписаны на год вперед. Это, оказывается, стоит сумасшедших денег. И мы хотим построить маленькую гостиничку на берегу, человек на двадцать…

Знаете, я долго болел. Почти год пролежал в больнице. Я думал, что все пропущу, все уйдет – и в театре, и в кино. Казалось, все с транспарантами выйдут: «Где ты, наш родной, любимый?!» А оказалось, никто не заметил, что меня не было. Думали, снимается где-то. И у меня произошла переоценка ценностей. Отношение к жизни, к себе изменилось. К людям стал по-другому относиться. Теперь я понимаю, что они – такие.

Так что теперь в мае и в ноябре я извиняюсь перед всеми – в театре, в кино, говорю: «Ребята, хоть убейте, но в эти дни меня нет». И уезжаю на рыбалку.

Обо мне очень часто говорят: «Абдулов? Да! Богатый человек…» Наверное, это замечательно, что обо мне складывается такое впечатление. Глупо говорить, что я не мечтал стать богатым, – всем же хочется, чтобы у тебя все было. Но я всегда понимал одно – воровать я не умею. Остается зарабатывать честным трудом. А кроме своей профессии я, опять-таки, ничего не умею. И нет добрых дядь, которые бы мне помогали. Я привык все делать сам… И еще, знаете, с возрастом пришло понимание того, что идти на компромисс нельзя, практически никогда. И врать нельзя, врать – очень невыгодно. Ведь эту ложь потом придется как-то оправдывать, то есть снова врать. Поэтому я стараюсь никуда не ходить и как можно меньше общаться на тусовках…

Очень часто мои высказывания относительно «желтой прессы» воспринимают как некий радикализм. Попросту неправильно истолковывают мои слова. Меня уже не раз укоряли: ах, ты замахнулся на свободу слова! Объясняю: я замахнулся не на свободу слова, а на свободу дерьма… Да, мне не нравится, когда кто-то лезет в мою жизнь и что-то там за меня дописывает, мне не нравится, когда кто-то лезет в жизнь моих родных… Почему я должен все это терпеть?

Возможно, кому-то все это нужно, может быть даже необходимо… Возможно, кто-то пустоту своей личности не может заполнить работой, не может придумать какой-то хороший сценарий, не способен сыграть роль или спеть песню. И тогда такой вот персонаж начинает раздувать события своей личной жизни. Только эти так называемые «звезды» не понимают того, что таким образом они опускают зрителя до уровня серых мышей. Конечно, все такие трюки, вся эта дешевая популярность – все это довольно легко. Но ведь и падать тоже легко. А надо строить. Как? Не знаю. Я, во всяком случае, стараюсь делать то, за что потом мне не будет стыдно…

Несколько лет назад мы с Сережей Соловьевым занимались Московским международным кинофестивалем. Их же всего пять в мире – фестивалей класса «А», самого престижного класса фестивалей. И вдруг мы выясняем, что права на Московский кинофестиваль собираются продать какой-то тете. Значит, и класс «А» у него отнимут. И мы с Соловьевым, харкая кровью, обивали пороги, не давая ММКФ упасть. А после этого появились статьи, что я, мол, наживался на этом фестивале. Слава богу, что дачу во Внукове я успел построить еще до всех этих публикаций. Иначе закричали бы: «Вот! Наворовал!» Но меня тогда волновало только одно: если этот фестиваль у России отберут, вернуть его будет уже невозможно. Ведь эту категорию нам дали, когда мы были сильными. Россия, Советский Союз, в то время были страной класса «А»… Я убежден, что страна наша вернется в класс «А». Иначе нам просто не выжить. Американцы очень хотят, чтобы мы развалились. А мы судорожно им в этом помогаем. Правда, многие пытаются нас убедить, что Америка здесь ни при чем. Но ведь любой идиот понимает то, что произошло в Грузии. Или на Украине… А что сделали с Киргизией? К счастью, Каримов в Узбекистане достаточно силен и не позволил у себя проделать подобное, хотя попытка предпринималась. Ослабевшую страну все готовы добить. Объясните мне, почему Китай никто не трогает? Да потому что по башке получат сразу же! Пытаются его укусить, а не получается. А с нами получилось – нас развалили. Была замечательная, мощная империя. Да, нас боялись. Нагнетали страсти: «империя зла», «ядерная угроза». Но извините: кто взорвал атомную бомбу? Кто? Кто виноват в трагедии Хиросимы и Нагасаки? Почему никто не вспоминает, что это американцы сделали?..

Нам, нашей стране, нужна какая-то новая опора, какая-то новая точка опоры. Мы должны, просто обязаны возродиться. Если бы я точно знал, где ее найти, эту точку, давно был бы президентом… А депутаты наши пока совершенно другими делами заняты.