Всемирная история искусств - Петр Петрович Гнедич Страница 17

Барельефные изображения прославляли подвиги царей, причем в виду имеется не один какой-нибудь исключительный царь Ксеркс или Дарий, но представитель власти вообще. Приемные залы разукрашены сценами придворных церемониалов, картинами приношения даров. Если в самом типе изображения и чувствуется ассирийское влияние, то все же он еще свободнее и роскошнее. Профиль плеча схвачен удачно, под складками чувствуется тело, которое само по себе хилее и тщедушнее ассирийского. Как и ассирийцы, персы очень сильны в изображении животных, особенно фантастических, причем любимой темой художника является бой льва с единорогом.

С развитием роскоши при царях, переезжавших на лето из жарких Суз в прохладную Эктабану, придворная жизнь достигла того же великолепия, с каким она процветала в Вавилоне. В книге «Есфирь» рисуется прекрасная картина пира, который задавал жителям Артаксеркс.

«В третий год своего царенья он сделал пир для всех своих вельмож и придворных, для главных начальников персидских и мидийских войск и для правителей областей, показывая великие богатства своего царства и дивный блеск своего величия в течение многих дней: ста восьмидесяти дней. Когда же эти дни миновали, царь устроил пир для народа своего, находившегося в престольных Сузах, — от большого до малого, пир семидневный на садовом дворе дома царского. Белые бумажные и яхонтового цвета шерстяные ткани, прикрепленные пурпуровыми шнурами, висели на серебряных кольцах и мраморных столбах. Золотые и серебряные ложи были на помосте, устланном камнями зеленого цвета, и мрамором, и перламутром, и камнями черного цвета. Напитки были в золотых сосудах и сосудах разнообразных, ценой в тридцать тысяч талантов, и вина царского было множество по богатству царя...»

Из этого описания видно, до каких чудовищных размеров доходила придворная роскошь. Мидийско-персидские костюмы — длинные, широкие, скрывавшие недостатки роста, тканные из шерсти и шелка с систематично выработанными складками — блистали роскошно яркими цветами. Золотые цепи, браслеты, мидийские ботинки, зонтики, веера составляли необходимую принадлежность облачения. Александр Македонский, пораженный блеском царских одежд, променял свой простой греческий костюм на пурпурные мантии, высокие тиары персов. Царь носил бережно завитую длинную бороду, которая порой пряталась в футляр. Они чернили брови, румянились, носили накладные бороды и парики.

Хотя, в сущности, персы не имели храмов и капищ и только у позднейших писателей (Страбона и Навзания) встречаются сведения о святилищах, где горел неугасимый огонь, но так как жертвы все-таки приносились непосредственно под открытым небом, то непроизвольно образовалась корпорация магов. Занимая ближайшие к царю должности, эти жрецы огня и солнца контролировали самого царя при обычных жертвоприношениях. Они составляли и государственный совет, и верховный суд. Они имели свой институт, который и снабжал всю Персию учеными руководителями культа. При жертвоприношениях они завязывали рот, чтобы нечистым дыханием не осквернить божества; даже разговаривая с царем, надо было прикрывать рот. Подчинение женщины в Персии было полное. Жен держали стадами в гаремах, считая неприличным даже рисовать женщину на картинах. Но в то же время нравственное семейное начало стояло очень высоко. Браки были религиозной обязанностью. Предающийся разврату или разгулу восточных привычек считался слугой сатаны. Закон был всегда на стороне женатого, а не холостого, на стороне многосемейного, а не бездетного. Была особая молитва — послать добрых мужей стареющим девам. Но ранее пятнадцати лет замуж выходить не позволялось. Новорожденного трижды омывали коровьей мочой, считая ее очистительным средством. Юноши с пятнадцати лет, дня их совершеннолетия, носили пояс из верблюжьих волос, какой и теперь носят последователи религии Зороастра: это был символ возмужалости и гражданственности. Умерший считался нечистым, а так как стихии — огонь, вода и земля — были проявлениями божества, то тело не могло быть ни зарыто в землю, ни сожжено, ни брошено в реку: его клали на открытом поле среди камней на съедение животным.

IV

Прежде чем перейти к величайшей картине процветания античного искусства, надо сказать несколько слов об одной народности, хотя ничем себя в искусстве (кроме разве Песни Песней) не заявившей, но тем не менее играющей огромную роль в истории человечества, — о евреях. Появление божественного учения Христа именно в этом народе выдвинуло его из мелкой незначительной среды на видное место, и, в сущности, им интересуются гораздо более, чем бы он этого заслуживал.

Оригинальных талантов евреи никогда не проявляли. Живя в Египте, они усвоили, конечно, технику местных мастеров и как народ переимчивый стали мастерами. Усиленное их размножение, несмотря на изнурительные работы, пугало египтян, так что фараонам был даже выдан приказ об умерщвлении акушерами всех еврейских новорожденных мальчиков. Но так как еврейки стали разрешаться благодаря своей натуре без помощи бабок (Библия, Исход Моисея, гл. I, ст. 19), то размножение продолжалось. Наконец египтяне сами стали просить фараона о высылке полумиллиона рабов, грозивших опрокинуть прочно поставленное государство, и фараон принужден был уступить необходимости. На прощание евреи поступили со своими тиранами довольно жестоко, попросив у египтян вещей серебряных, золотых и одежд: «...Господь же дал милость народу своему в глазах египтян, и они давали ему, и обобрал он египтян» (Исх., гл. XII, ст. 36).

Странствуя сорок лет по пустыне, забывая оседлое рабство и возвращаясь к прежней пастушеской жизни, они снова принуждены были браться за изготовление одежд, оружия, утвари. Все драгоценности шли в руки священников и способствовали блеску богослужения. Аарон вылил золотого аниса из золотых серег. Моисей устроил скинию Завета всю золоченую. Вероятно, египетское влияние сильно сказалось и на том и на другом. Самый храм был шатер, который позволял свободно совершать обряд богослужения. Скиния представляла собой деревянный остов, одетый золотыми листами и покрытый великолепными коврами. Остальные палатки и костюмы — все это было так просто и незатейливо, что едва ли отличалось чем-нибудь от обычной обстановки кочевого араба.

Храм, построенный Соломоном при помощи тирских мастеров, не отличался ни стилем, ни размерами, но был изукрашен пестро и богато. Стены были возведены из тесаного камня; внутренность одета дорогим деревом, с золотою облицовкой, изображениями херувимов, пальм, цветов. Утварь в притворе святая святых была вся золотая. Перед храмом помещался колоссальный водоем, поддерживаемый двенадцатью быками, и огромный алтарь всесожжения. В изображении херувимов и жертвенных животных в виде архитектурной подробности сказалась Ассирия, — и фантастические изображения их пришлись тут как раз к месту. Общность язычества с монтеизмом подтверждается и тем, что Соломон, увлекаясь женщинами, строил капища «мерзости Аммонитской» (3 кн. Царства, гл. XI, ст. 7), то есть сирофикийского пошиба. Никакой самостоятельности, повторяем, евреи не выказали. Знаменитый храм, выстроенный на месте старого, после возвращения из плена вавилонского, представлял смесь восточной архитектуры с