Елена Грицак - Мадрид и Толедо Страница 19

П. Тибальди, А. Небриха. Фрагмент росписи библиотеки Эскориала

Рядом с покоями короля находились женские апартаменты. Отличаясь более нарядным убранством, они были отделаны тоже подчеркнуто строго: гранит в обрамлении углов, дверей, переходов, лестниц, побелка, гобелены, парадные картины. Наибольшую ценность этих комнат составляет клавесин Карла V, доставленный из монастыря в Юсте. В свое время на нем играла жившая здесь дочь Филиппа II, инфанта Изабелла Клара Евгения, впоследствии ставшая правительницей Голландии. Филипп II любил места в предгорьях Сьерры-Гвадаррамы, наслаждался чистым воздухом, любовался фантастическими формами скал и даже дома хотел видеть вокруг себя камень. Он желал умереть только в Эскориале, и сын выполнил его волю, приказав переправить сюда больного отца из Мадрида. Безмолвный, похожий на траурный поезд кортеж двигался почти неделю. Прощальное шествие продолжилось в замке, с которым король пожелал проститься. После смерти Филиппа внутреннюю отделку комплекса закончили и не раз изменяли его наследники.

Придворный церемониал требовал, чтобы королевский двор пребывал в Эскориале ежегодно в течение 63 дней. Один из Бурбонов – король Карлос III умер из-за того, что, не вняв указаниям докторов, переехал в холодный дворец с воспалением легких. Его сын Карлос IV считал проживание в мрачном замке неприятной обязанностью. Для того чтобы скрасить унылое существование во дворце-монастыре, он приказал отделать для себя комнаты согласно французским традициям. Таким образом над покоями Филиппа появились новые апартаменты, уютные, светлые, теплые, увешанные картинами и гобеленами с изображением пастушек, играющих детей и пухлых ангелочков. Однако даже после этого королевские покои продолжали удивлять скромностью, особенно по сравнению с помещениями, где происходили приемы и богослужения. Огромные, великолепно убранные церковные залы заливало светом из тысячи окон, а великий монарх обитал в узкой каморке, куда слабый луч света проникал через низкую дверь. Видимо, в его охваченной религиозными чувствами душе не оставалось места ни для чего иного.

Капелла сокровищ

В истории мировой архитектуры трудно обнаружить памятник, в котором с неимоверной силой выражаются понятия рассудочности и строгой логики. Эскориал – это особый искусственный мир, где господствует доведенный до крайности церемониал, исключающий фантазию и всякое поэтическое вдохновение. В его помпезных покоях нет места романтике, правда, если не принимать во внимание живопись. Считается, что искусство должно приобщать человека к прекрасному, делать зрителя частью окружающего мира. В Эскориале личность подавляется ослепительной роскошью, обесценивается духовно, теряясь между статуями царей и колоссальными росписями.

В отличие от станковой монументальная живопись не получила в Испании должного развития, поэтому фрески в храме и дворце выполняли в основном приезжие мастера. Весь период живописных работ разделился на этапы; основной пришелся на последние десятилетия XVI века, когда украшением дворца занимались представители Ренессанса, итальянские мастера Пеллегрино Тибальди, Лука Камбиазо, Федерико Цуккаро, Ромуло Чинчиннато, Никколо Гранелло, Фабрицио Кастелло, Бартоломе Кардуччо. Столетие спустя, в царствование последнего Габсбурга Карла II, своды собора покрылись пышными облаками, летящими фигурами, аллегорическими сценами на тему земной и небесной власти. Бравурные картины исполнил мастер барокко Лука Джордано. Очень известный в Европе художник специализировался на парадных изображениях, делал их шаблонно и с такой скоростью, что заслужил прозвище fa presto («делай быстро»). Его фрески понравились заказчикам, хотя были совершенно чужды образной системе Эскориала.

По мнению современных специалистов, итальянские мастера являлись посредственными подражателями Микеланджело и Рафаэля. Представляя поздний маньеризм, они следовали придворно-академической линии этого стиля, невольно доказывая мысль об упадке монументальной живописи в самой Италии.

Лука Камбиазо. Глория. Фреска в соборе Святого Лаврентия

Лука Камбиазо, известный в Испании под именем Лукето, расписал огромный свод над хором в соборе Святого Лаврентия. Очень пестрая, светлая, статичная фреска «Глория» в наивной манере представляет небесную иерархию: праведников и ангелов, рядами восседающих среди столь же аккуратно расположенных облаков. Как ни странно, подчеркнуто декоративная живопись гармонирует со строгими формами архитектурного ансамбля, красочными пятнами оживляя «белую ясность» собора.

Авторы росписи зала Битв – Никколо Гранелло и Фабрицио Кастелло, работали во многих помещениях Эскориала. Поклонники гротеска, они оставили в чопорном здании великолепные эпические картины, исполненные в новой для Испании живописной манере. Однако наиболее масштабной их работой являются батальные сцены в зале Битв. Округлый свод сильно вытянутой комнаты (длина внутренней стены около 50 м) украшен изящными, хотя и вполне традиционными фресками в помпейском стиле.

Сюжетом восьми картин стали события из недавней истории страны. Итальянские художники воспроизвели битву при Игеруэле близ Гранады, где в 1431 году войска короля Хуана II одержали победу над арабами. В простенках между окнами запечатлены эпизоды военных кампаний следующего века: сражение в Пикардии и поход на Азорские острова. В настоящее время этой частью композиции интересуются не только любители живописи, но и специалисты. Только здесь так увлекательно и точно представлен ценный исторический материал.

Грандиозная фреска во многом походила на средневековую шпалеру, найденную во времена Филиппа II в алькасаре Сеговии и впоследствии утерянную. То, что художники Эскориала, создавая роспись, взяли прообразом рисунок ковра, заметно по некоторым деталям и особенно по характеру изображения, которое выглядит так, словно прикрывает стену. Широкая кайма по верху фрески как будто прибита к стене. Разрыв изображения в проемах дверей оформлен отгибами ковра со свисающими складками. Снизу картину завершает кайма с бахромой, делающая изображение еще более похожим на шпалеру.

Расписав стены в розовых, оранжевых, голубых и зеленых тонах, художники избрали необычный ракурс – вид с высоты птичьего полета, слегка наискосок к горизонту, презрев линейную перспективу. Художник начал повествование о взятии Игеруэлы с испанского военного лагеря, показав шатры, ограду в виде частокола, пасущийся скот в качестве живого провианта, охраняемый пастухом табун, виселицу с повешенным в некотором отдалении. В следующей сцене представлены войска; пехотинцы с пиками, стройные ряды кавалерии, отдельные всадники – множество разрозненных фигур сливаются в одну огромную армию.

Гранелло и Ф. Кастелло. Битва при Игеруэле. Фрагмент фрески

При взгляде сверху движение войска прослеживается особенно четко, а повторение одинаковых мотивов подчеркивает его единство, дисциплину, наступательный порыв. Последний эпизод посвящен битве за Игеруэлу, которая до прихода испанцев была настоящим мавританским городом с прекрасным дворцом на холме. Живописное сражение идет сначала в предместьях, среди пышных садов, под кронами деревьев, затем переходит на городские улицы. Конные и пешие рыцари показаны скачущими среди белых домов с черепичными крышами и ликующими по поводу трудной победы. Потомки по достоинству оценили роспись, которая, помимо художественного совершенства, обладает немалым историческим значением. Удивительно подробное описание предоставляет возможность узнать о тогдашних видах вооружения, увидеть штандарты, конную упряжь, армейскую форму и воочию представить бытие испанского войска времен Хуана II.

Над культовой частью живописного наследия Эскориала работал самый известный в свое время мастер монументальной живописи, архитектор и художник Пеллегрино Тибальди. Его кисти принадлежат росписи потолка библиотеки, аркады парадной лестницы, а также большая серия фресок с сюжетами из Нового Завета во Дворе евангелистов. Прославленный мастер украсил своими великолепными работами свод, люнеты, распалубки, тогда как фриз над шкафами создал его менее знаменитый коллега Кардуччо.

В основу росписи библиотеки положена аллегорическая система Хосе Сигуэнсы. В средней части свода представлены аллегории семи искусств: грамматики, риторики, диалектики, музыки, арифметики, геометрии и астрономии. Каждая сцена продолжается на распалубках, в тимпанах и фризах. Аллегориям, изображенным в виде молодых женщин крепкого телосложения, соответствуют образы античных ученых, поэтов, риторов, философов. Так, к Грамматике отнесен портрет испанского гуманиста XVI века, дерзкого ученого Антонио де Небрихи.