Сказки - Татьяна Ивановна Александрова Страница 2

— Вас не тревожит? — спросила Мудрого профессора хозяйка. — Что у вас с ногой? Ничего страшного? Кстати, давайте я перевяжу вам мизинец.

Мудрый профессор поблагодарил, попрощался, вышел на лестничную площадку и поскорее снял бинт с ноги.

«Как же я так? Разве можно так ошибаться? Ай-яй-яй!» — подумал он, остановившись у своей двери, и позвонил.

Никто не ответил.

«Странно! — подумал Мудрый профессор, — В квартире кто-то был, это я точно помню».

Он позвонил ещё и вспомнил, что час назад в квартире был он сам. Он мог бы открыть дверь ключом, но ключ остался с той стороны двери. И поделать с этим было нечего.

У Мудрого профессора была замечательная жена, но она тоже была профессором и давно ушла на работу. А ещё у него были прекрасные дети и чудесные внуки, которые жили в том же доме, только на первом этаже.

Профессор понюхал часы, сам удивился, зачем он это сделал, догадался, что хотел посмотреть, который час, посмотрел и пошёл вниз по лестнице — к своим внукам. На втором этаже он хлопнул себя по лбу — ведь есть лифт! — вызвал лифт и поехал к себе на двенадцатый этаж. Опять долго звонил и ждал у своей двери. Потом опустился на первый этаж и до прихода жены играл с маленькими внуками.

За это время он изобрёл бесшумный автомобиль и несколько видов машин, которые прекрасно работают на солнечной энергии.

Он изобретал сказочные вещи, а сказок совсем не помнил. Хотя внуки Мудрого профессора то и дело-требовали от него рассказывать сказки. «Какой ужас! — думал Мудрый профессор, — Решительно ни одной сказки не могу припомнить. Даже тех, которые сам же рассказывал вчера. Придётся опять сочинять что-нибудь этакое».

Зато внуки прекрасно помнили почти все сказки, которые им сочинил Мудрый профессор то зимним вечером, то летом во время прогулки по лугам и лесным лужайкам. Иногда они рассказывали их своему дедушке. «Постойте, — говорил Мудрый профессор. — Я их где-то слышал, но не могу припомнить где. На симпозиуме? Нет, пожалуй, на коллоквиуме. Словом, на каком-то заседании или совещании. А скорее всего, в кулуарах».

Вот эти сказки.

Нескушанный сад

У девочки Машеньки был кот Мурзик. По вечерам она рассказывала ему сказки. Кот лежал в кукольной кроватке и мурлыкал. Потом он убегал куда-то, а Маша засыпала. Но однажды он сказал:

— Мяу! Бежим за мной!

Ура! Мурзик научился говорить. Слушал, слушал сказки и научился! И Маша смело побежала за ним по деревьям, по крышам, по заборам, а потом вместе с другими котами — по траве.

Вдруг впереди что-то засверкало, заиграла музыка.

— Нескушанный сад! — Мурзик показал на высоченные ворота.

На них лезли коты и кубарем валились обратно. А внизу — писк, визг, шерсть клочьями.

— Там дыра, — сказал Мурзик. — В неё пролезает только один кот. Вот все и дерутся, чтобы пролезть первыми.

— Встать друг за другом, — сказала Маша, — раз-раз, и все уже в саду.

— Нет, — ответил Мурзик, — мы, коты, так не можем.

— Бедненькие, глупенькие! — пожалела их девочка.

И ворота открылись. Коты — в сад. И лишь самые отчаянные всё ещё дрались за узкую лазейку.

Чего-чего не было в этом чудесном саду! Сверкали маленькие радуги. Цвели и звенели колокольчики. На деревьях среди разноцветных листьев качались то ватрушки, то сосиски, то пёстрые клубки. На одном дереве вместо листьев были ленточки, а вместо цветов — бантики. Тут и там били молочные фонтанчики. Но вот беда! Фонтанчики пересыхали, а ветки с клубками и сосисками отскакивали от котов под самое небо.

— Моя сосиска! Моя-а-у! — вопили коты, прыгая и падая вниз.

— Никто тут ничего не скушает, — вздохнул Мурзик.

— Бедненькие, голодненькие! — сказала Маша и преспокойно сорвала для Мурзика сосиску.

Что тут началось!

— Не деритесь, пожалуйста! — просила Маша. — Всем хватит.

Всех она накормила, напоила, дала по клубку, и даже толстые пожилые коты весело пустились их разматывать.

— Моя хозяйка! — хвастался Мурзик. — Моя-а-у!

Но вот Маша увидела землянику и захотела её съесть.

А ягоды — раз! — и пропали. «Значит, — решила она, — всё тут для котов, а не для людей. Но зачем им ягоды или те зонтики на дереве? Вот бы маме такой зонтик!» И зонтик упал ей прямо в руки. «А бабушке — вот такой голубой клубок!» И тут голубой клубок оторвался и, как спелое яблоко, упал к ногам девочки.

— Мурзик! Что я знаю! — обрадовалась Маша. — Тут в саду всё можно взять не для себя, а для других. Нужно только захотеть, чтобы всё было у всех!

— У всех? Для других? — удивился Мурзик. — Мы, коты, так не можем. Нам бы хватать и цапать только для себя.

— Сорви мне, пожалуйста, вон ту ватрушку! — попросила девочка.

— Для тебя попробую, — ответил Мурзик. — Нет, попытаюсь. То есть попробую попытаться. Вернее, попытаюсь попробовать.

Он прижался к земле, прыгнул и с криком «Моя! Моя-а-у!» рухнул вниз.

И тут сразу умолкла музыка, погасли радуги, хлынул ливень, все кинулись из сада. Вдруг зонтик в руках у Маши сам раскрылся и засветился, чтоб видно было, куда идти. А клубок был до того тёплый — грел Маше руки.

— Знаешь что! — сказал Мурзик, когда ворота захлопнулись за ними, — Ты позаботилась обо всех, а о тебе никто. Вот сад и рассердился!

— Ты так думаешь? — спросила девочка.

И проснулась.

Мурзик сидел у кровати и умывался.

— Мурзик, на самом деле ты сорвал бы для меня ту ватрушку?

«Мур! — весело ответил Мурзик. — Мяу!»

Гиппопоташка

Жил-был Гиппопоташка, милый-премилый.

Однажды он бежал по зелёному лугу у себя в Африке, по своей любимой тропинке, и следом за ним бежала его тень. Гиппопоташка очень любил бегать, прыгать и петь на этой тропинке. Один конец её упирался в зелёные джунгли, а другой — в синюю реку. И то и другое — и джунгли и река — были прекрасны.