Деян Суджич - Язык вещей Страница 20

При этом современная звезда футбола — сознает он это или нет — покупает сумку от Louis Vuitton или часы Patek Philippe (возможно, все в том же «Зале чудес» универмага Selfridges) по той самой причине, о которой говорил Йозеф Хофман: мы убеждены, что владение красивыми вещами делает красивыми и нас самих.

Однако определить, что такое роскошь в современном понимании этого слова, непросто, особенно потому, что роскошь и современность считаются антагонистическими понятиями. Роскошь элитарна, основывается на культивировании или как минимум на привлекательности «традиций», в то время как современность в сегодняшней риторике ассоциируется с равенством, демократичностью и всеохватностью. Современность предусматривает «иконоборчество» и утверждает себя в качестве противоположности традициям. На деле эти взаимоотношения сложнее кажущегося противостояния, поскольку специализация на предметах роскоши стала одной из важнейших составляющих промышленности стран Запада: дорогие товары производятся массово.

Адольф Лоос, который в последние дни империи Габсбургов сиживал в венских кафе за одним столиком с Хофманом и Мозером, в своих газетных статьях дал некоторые ориентиры относительно того, что такое роскошь. Лоос был гениальным дизайнером и архитектором. Кроме того, он был блестящим критиком, не стеснявшимся в выражениях: «Синоним развития культуры — устранение орнаментов с бытовых предметов. Величие нашей эпохи в том, что она не способна порождать новые орнаменты. Мы переросли орнамент. Но злобные призраки прошлого не дают воплотить этот факт в жизнь. Человечество по-прежнему должно стенать под ярмом орнамента. Человек в своем развитии достиг этапа, когда орнамент не вызывает у него, в отличие от папуаса, эротических ощущений, когда татуировка на лице не прибавляет, а убавляет эстетическую ценность. Человек сегодня достаточно развит, чтобы получать удовольствие от покупки портсигара без орнамента, даже если он стоит столько же, сколько портсигар с украшениями. Симфонии Бетховена не могли быть написаны человеком, щеголяющим в шелках, бархате и кружеве. Тот, кто напяливает на себя бархатный костюм, — не художник, а фигляр или просто украшатель».

Со времен Веблена взаимоотношения между роскошью и ручной работой — всегда непростые — изменились. Ремесло сегодня ассоциируется с индивидуальным подходом, а промышленное производство — со стандартизацией. Традиционно признаком роскоши была неординарность или сложность в изготовлении, а также дорогостоящие материалы. Трудность работы означала, что на нее тратится немало времени и сил, а изделий создается немного.

Стул Air Chair дизайнера Джаспера Моррисона изготавливается с применением метода формовки с выдуванием, разработанного для производства дешевых пластиковых деталей для салонов автомобилей

Мы знали разницу между массовой продукцией и ручной работой. В результате определенные формы и материалы стали синонимом роскоши. Однако промышленное производство позволяет создавать изделия, которые нельзя сработать вручную: трудное стало легким. Но если в основе роскоши лежит трудная и штучная работа, то с ее облегчением изделия перестают быть роскошными. Кроме того, по всем объективным меркам машины изготавливают большинство вещей лучше, чем люди, и наши глаза и руки уже привыкли к стандартам отделки, характерным для машинного производства. Совершенство, к которому стремились ремесленники, изготавливая предметы роскоши, сменилось другой трактовкой понятия «роскошь».

Роскошь в современном понимании связана с поиском новых форм «трудной работы». Речь может идти об использовании большего количества материалов, чем нужно, о скрытых швах костюма или невидимости сварных соединений на корпусе автомобиля. Дереву легче придать округлую форму, чем металлическим листам, из которых делается машина. До того как новейшие технологии облегчили производство деталей со сложными формами, машины класса «люкс» имели сложные скругленные очертания, а более дешевые модели чаще всего отличались угловатыми силуэтами или обтекаемыми, но более простыми: достаточно посмотреть, насколько отличается первая версия Citroёn 2CV от изысканных форм современного ему Maserati.

Если станок объективно обрабатывает деревянную заготовку точнее, чем ремесленник, пользующийся только ручными инструментами, но работа последнего воспринимается как более качественная, возникает парадоксальная ситуация: в изделия, изготовленные машинным способом, специально вносятся изъяны, чтобы они соответствовали представлениям о высоком качестве.

Некоторые люди и сегодня переплетают книги вручную, но это занятие превратилось из практического ремесла в способ самовыражения. Есть и такие, кто использует пленочные, а не цифровые фотоаппараты или аналогичную технологию звукозаписи. Однако «ремесло» как таковое почти сошло на нет. Оно переместилось в сферу промышленного производства, где выражается в навыках, необходимых для создания машин, изготавливающих вещи, которыми мы пользуемся. Именно эти навыки лежат в основе производства предметов роскоши в их современном понимании. Без таких «ремесленников» невозможно строить самолеты, космические корабли или болиды «Формулы-1».

Тяжелая стальная форма, в которой за счет выдувания газом расплавленного пластика производятся стулья Air Chair дизайнера Джаспера Моррисона, сама представляет собой весьма неординарный объект. Чтобы сделать такую, от мастера требуется исключительно высокая квалификация. Сам процесс формовки основан на методе, разработанном для производства деталей в автомобильной промышленности — пластиковых панелей в салоне автомобиля, бардачка и гнезда для руля. Аналогичным образом метод формовки стекловолокна, используемый в производстве некоторых предметов мебели, корпусов автомобилей и яхт, хотя и не носит на себе никаких следов ручного труда, на деле полностью зависит от навыков, необходимых для укладки волокон усиливающего наполнителя. Получаемые в результате промышленные изделия являются таким же произведением искусства, как и сотканная вручную материя, хотя в данном случае это искусство не видно глазу.

Создание «массового» автомобиля требует необычайной концентрации таких индивидуальных навыков на всех стадиях разработки — от гипсовых макетов в дизайнерских студиях до изготовления сложных деревянных моделей, которые были в свое время необходимы для выработки формы кузова. Дизайн автомобиля — это десятки тысяч человекочасов труда. На фирме Ford есть специалисты, занимающиеся только дверными ручками, подобно тому как Рембрандт в своей мастерской привлекал помощников, писавших исключительно отложные воротники или рукоятки шпаг. Этот процесс связан с созданием эмоционального нарратива в не меньшей степени, чем с инженерными расчетами.

Фирма Bentley, продавшая за первые шесть месяцев 2007 года 5600 автомобилей — на 30 % больше, чем за аналогичный период предшествующего года, — по любым меркам относится к создателям машин класса «люкс». Самая дешевая ее модель — Continental — стоит 130 500 фунтов: в десять раз дороже, чем среднестатистический седан. По расчетам компании, чтобы купить и содержать такую машину, клиент должен иметь свободный капитал в размере 2,5 млн фунтов. Кроме того, у нее есть модель Arnage, цену которой даже трудно определить из-за всех дополнительных опций, которые фирма предлагает, чтобы эта машина казалась сделанной по индивидуальному заказу. Она предназначена для людей с состоянием в 10 млн фунтов.

Новый модельный ряд Bentley стал одним из примеров коммерческого успеха в условиях экономического бума первой половины нулевых. Название фирмы прочно ассоциируется с британским автопромом, но ее владельцем является еще более знаковый немецкий бренд — Volkswagen.

Когда Volkswagen приобрел Bentley, фирма решила создать машину, соответствующую коннотациям марки, которая символизировала инженерные традиции Британии и ассоциировалась, как кто-то выразился, «со снобизмом с примесью насилия», — непростая задача для предприятия, основанного, чтобы производить «народный автомобиль» по заказу Адольфа Гитлера. Модель сохранила эмблему в виде крылатой буквы «В» и хромированную плетеную решетку радиатора, но все остальное было новым, включая специально построенный завод и команду дизайнеров во главе с бразильцем, предыдущим проектом которого был автомобиль чешского филиала VW — Škoda.

Способ, с помощью которого новые владельцы сумели создать серию моделей, казавшихся наследниками всех достоинств марки Bentley, нельзя назвать иначе, как триумфом искусства манипуляции. Не последней составляющей этого успеха стало преодоление основной технической дилеммы, с которой сталкивается продукция класса «люкс», изготавливаемая малыми сериями и реализуемая по высоким ценам в эпоху массового производства.