Елена Грицак - Эльзас и Страсбург Страница 20

Именно последние были основной заботой франкского законодателя, ведь государство рисковало оказаться в огне и крови, поскольку его дикие граждане при решении споров применяли силу гораздо чаще, чем обращались к правосудию. Когда какой-нибудь человек лишался крова, имущества, достоинства или, хуже того, жизни, ответить на оскорбление по германской традиции надлежало семье. При этом объектом нападения становился не только сам обидчик, но и все его родичи, включая стариков и малолетних детей. Одним словом, у германцев бытовал обычай кровной мести, в дальнейшем перешедший в Италию под названием «вендетта». В порочный круг насилия вовлекались целые кланы, многочисленные и могущественные, и в таких случаях распри затягивались на десятки лет. Сохранению гражданского мира в определенной мере помогала композиция, как называли денежное возмещение ущерба, приняв которую, потерпевший отказывался от мщения.

Варварские законы определяли цену человека (франк. wergeld), различную в зависимости от характера преступления, возраста, пола и социального положения потерпевшего. Самой высокой была цена мужчины из королевского рода, а ниже всех в этой иерархии находились старушки и маленькие девочки. Треть вергельда, или так называемая цена мира, предназначалась королю. Ее забирал главный судья – представитель монарха, которой возглавлял процесс и выносил приговор, за что получал третью часть королевской доли.

Необходимым условием выплаты композиции являлась доказанная вина, причем оправдываться в отсутствие адвокатов обвиняемому приходилось самому. Для защиты требовались свидетели, а за неимением таковых ответчик подвергался ордалии (Божьему суду), которая в одном из видов представляла собой дуэль с истцом или его представителем. Не самой приятной разновидностью ордалии служила процедура «очищения своей рукой»: потенциальный преступник опускал руку в кипящую воду или охватывал ею раскаленный прут. Уцелевшая после экзекуции конечность подтверждала невиновность, чего, как нетрудно догадаться, никогда не происходило.

При уплате композиции передача семейного добра могла состояться только после процедуры, в Салической правде обозначавшейся словом «chrenecruda». Вначале ответчик прилюдно клялся в том, что больше не имеет движимого имущества, потом входил в свое жилище, в каждом из углов брал по горсти земли и через плечо бросал ее в самых близких родственников. Вслед за тем он снимал верхнюю одежду, пояс и обувь и шел во двор, чтобы, перескочив через изгородь, продемонстрировать отказ от усадьбы. Только после этого прыжка семья, которую составляла не только родня, но и челядь, включая дружинников, соглашалась уплатить вергельд.

Первые обитатели этого квартала жили по Страсбургскому праву

Самый ранний свод законов Страсбурга, обнародованный в XII веке, был создан, как утверждалось во введении к документу, «по образу других городов на том почетном условии, чтобы каждый человек, как чужой, так и местный уроженец, имел в нем мир во всякое время и от всех». В первом пункте Страсбургского права оговаривалось странное для современного, но привычное для средневекового человека право укрывать беглого преступника: «Если кто совершит преступление вне города и из-за страха вины бежит в него, пусть пребывает в нем безопасно. Пусть никто, применив насилие, не наложит на него руку; он же покорно и с готовностью пусть предстанет перед судом. Горожанина же, находящегося в состоянии готовности к дороге, например входящего на корабль, садящегося на лошадь или в повозку, никто из сограждан его не должен задерживать из-за жалобы. Но так как он настолько не позаботился о себе, что дело свое отложил до такого крайнего времени, то справедливо, чтобы разбирательство свершилось по его возвращении».

Имея статус вольного города, Страсбург, в отличие от городов имперских и княжеских, мог иметь собственное ополчение, а также пользовался правом налогообложения и высшего суда. Уголовному праву посвящено 42 из 118 пунктов законодательства. Ранние нормы требовали, чтобы все должностные лица города подчинялись епископу. Четырех самых высших чиновников – шультгейса, бургграфа, телонеария и магистра монеты – глава местной церкви назначал сам. Шультгейс мог выбрать себе двух заместителей (судей) из уважаемых горожан. Также ему принадлежало право назначать геймбургов, которыми считались надзиратель тюрьмы и два мэра, отвечавшие за порядок во внутренней и внешней частях города. В обычном режиме шультгейсу разрешалось вести дела о воровстве, денежных долгах и прочих преступлениях, не связанных с жизнью и здоровьем человека.

Разборкой кровавых драм он мог заниматься только с разрешения императора, получая банн, то есть право наказания смертью, или мечом, как обычно выражались люди Средневековья. Вместо монарха чаще всего выступал фогт (лат. vocatus – «защитник») – светское должностное лицо в церковной вотчине, наделенное судебными, административными и фискальными полномочиями.

Фемида на фасаде страсбургского Дворца юстиции, вопреки современным принципам, изображена с открытыми глазами и к тому же с мечом в руке

Согласно Страсбургскому праву, шультгейс и его заместители разбирали дела «на рынке у церкви Святого Мартина. Фогту же позволяется судить только во дворце епископа. Поэтому никто из тех, на кого подана жалоба, не должен быть вызван никуда, кроме вышеупомянутых мест. Если же судьи вызовут кого-либо к себе на дом и те не придут, то за это они не обязаны платить какую-либо композицию». Новый закон гласил, что из композиции, полагавшейся за кражу, две части причитались шультгейсу, а третью для императора и себя забирал фогт. Обязанность надзирателя тюрьмы состояла в том, чтобы бдительно стеречь всех вверенных его охране. Если преступнику удавалось скрыться, он принимал наказание вместо беглеца. Также его обязанностью было сопровождать до виселицы приговоренного к повешению, завязывать ему глаза повязкой, следить за тем, чтобы устройство для возмездия работало исправно, приставлять лестницу и подводить к ней преступника. После того к своим обязанностям приступал другой человек, по закону представитель фогта, который совершал казнь, накинув петлю на шею злодея. Если палач отсутствовал, преступник оставался под стражей до тех пор, пока епископ не находил другого исполнителя.

Замеченные в нарушении закона автоматически становились преступниками и подвергались приводу в суд, где, выслушав обвинение, могли отрицать свою вину. Однако если преступление все же было доказано, уличенный свидетелями злодей платил композицию в 60 солидов (золотая монета римского образца). Если свидетелей не находилось, закон требовал, чтобы он «очищал себя своей рукой».

Страсбургский суд XII века выносил вердикт в соответствии с характером преступления, подбирая кару из длинного списка оговоренных мер. По закону тюремный надзиратель сам осуществлял «наказание в отношении кожи и волос. Если же кто-либо будет приговорен в отношении руки, то ему нужно стоять рядом с заместителем и, ударив деревянным молотком, подать тому сигнал к отсечению конечности. Тот же заместитель должен взять на себя обязанности палача, если преступнику нужно вырвать глаза, отрубить голову или иные, оговоренные судом, части тела».

За хулиганство средневековый суд столь строгих мер не назначал. Кражи, драки, дебоши, как и другие не доходившие до убийства преступления, обычно карались штрафом. К примеру, житель Страсбурга, который «дерзко нападет на согорожанина внутри ограды его дома или двора, должен уплатить судье 30 солидов». Тот, кто испытал неприятность нападения, получал от обидчика те же монеты, но в тройном размере.

Роскошный дворец Рохана появился на месте старой епископской резиденции в 1742 году

В обязанности бургграфа входило назначение магистров почти всех в городе ремесленных союзов, а именно седельников, кожевников, перчаточников, сапожников, кузнецов, мельников, мастеров, делавших винные бочки и кружки, изготовителей мечей, торговцев плодами и трактирщиков. В отношении этих категорий бургграф имел право суда, но такие дела, как и следовавшие за ними наказания, вершились не в городе, а в доме епископа. Можно предположить, что похожие разбирательства проходили во дворце Рохана, построенном на месте старой епископской резиденции.

В сентябре 1681 года, когда власти Страсбурга во избежание неприятностей решили покориться войскам Людовика XIV, город утратил вольность, став французской провинцией. Однако французы, вопреки ожиданиям, не доставили горожанам особых неприятностей. Кроме некоторых привилегий, они утратили артиллерию, милицию и должны были разместить у себя гарнизон. Впрочем, последнее оказалось меньшим из зол, поскольку захватчики привнесли в жизнь бюргерского городка парижский блеск. Одним из них был кардинал Арман Гастон де Рохан-Субиз, побочный сын Людовика XIV, изысканный аристократ из Бретани, епископ Страсбурга с 1704 года. Член одной из самых благородных фамилий королевства, он построил для себя дворец по образцу парижского отеля, как в столице Франции называли особый тип городского особняка, который служил летней резиденцией знати, не желавшей выезжать из города. В таких домах отдыхали без особой роскоши, пышности и помпезности, свойственной королевским дворцам.